Суждение о том, что логика антисемита глубоко иррациональна, следует дополнить параллельным суждением. Логика борца с антисемитизмом даже если и рациональна, то рациональность эта сложная и изощренная. Одно из проявлений такой сложности - отсутствие единообразной реакции на насильственные действия в отношении евреев. В принципе можно было бы считать, что реакция на попытку А. А. Копцова перерезать людей в синагоге на Б. Бронной является более или менее типовой. Что же до эмоциональных перехлестов, они понятны и объясняются дерзостью преступления и его нарочитой плакатностью. Антисемит с окровавленным ножом - картина, возбуждающая самые глубинные культурные переживания.
К несчастью, такая простая и, казалось бы, естественная гипотеза плохо сообразуется с известными нам фактами новейшей истории. В начале 90#8722;х перестала существовать достаточно крупная еврейская община в Чечне, и это никак не было замечено борцами с антисемитизмом. Можно, конечно, возразить, что гонения, заставившие грозненских евреев бежать в чем есть, не носили специфически антисемитского характера - гонениям тогда подвергались представители всех нетитульных наций, но, вообще говоря, это не повод, чтобы не возвысить голос хотя бы в защиту своих. Самое неприятное объяснение - не возвышали, потому что это неминуемо привлекло бы всеобщее внимание к дудаевскому геноциду нетитульного населения Чечни, - следует отвергнуть, поскольку оно предполагает сознательное пособничество геноциду - для чего, зачем?
Более рациональное объяснение можно найти, если обратиться к практике антисемитских акций в Бельгии и Франции, очень участившихся после 2001 г. Осенью 2001 г. по Франции прошла волна поджогов синагог, в Лионе и Антверпене нападали на евреев, однако о коричневых Франции и Бельгии в прессе не писали. Что может быть объяснено простым обстоятельством: антисемиты - да не те. С формальной точки зрения антисемит - это всякий, кто совершает определенные действия по отношению к евреям, а также призывает к таковым действиям прямо или косвенно. Но квалификационная практика показала, что в современном мире, чтобы говорить о полноценном антисемитизме и разворачивать широкую кампанию, нужно, чтобы субъекты антисемитских деяний не имели положительного статуса (борцы с империализмом/колониализмом, жертвы империализма, угнетенная меньшая братия), перед которым предписано склоняться, а еще существеннее - чтобы они имели исторически сложившийся отрицательный статус (tzar, knut, pogrom или Deutschland, Deutschland, ueber alles). В зависимости от того, каков статус субъекта, т. е. к какой общности он принадлежит, вердикт и выносится. В одном случае - тихо замалчиваемое частное недоразумение, в другом - всесветно осуждаемое проявление имманентно присущего и давно зревшего. Вздумай арапчата (или кто другой - они визитные карточки не оставляют) учинить что-нибудь не в Лионе, а во Франкфурте, стон о возродившемся нацизме и коричневой ФРГ восходил бы до неба, но чуть к западу от Рейна, как в 2001 г., - и уже вроде бы ничего серьезного, солнышко светит, птички поют, синагоги горят. Un petit accident*.
Это можно считать справедливым или несправедливым, умным или глупым. И то сказать: взгляд, полностью обращенный к былым прегрешениям одних народов, сочетающийся с игнорированием текущих прегрешений других народов, есть типический случай подготовки к прошедшей войне, что не слишком умно. Но в любом случае это объективная реальность. Русские наряду с немцами причислены к антисемитским народам, и это означает, что любой инцидент известного свойства немедля будет поставлен в строку так, что мало не покажется. Властям соответствующих стран следует быть к этому готовыми и понимать все последствия возможного прокола. Когда начнется истерика, не объяснишь ничего.
К тому добавляется другая объективная реальность, столь же неприятная. В применении к российскому государству объективное вменение не то что применяется, а попросту свирепствует. Любое явление, объективно выгодное действующей власти (или кому-то кажущееся выгодным), немедля объявляется результатом ее субъективных действий. Применительно к разжиганию национальной ненависти вменение означает, что все такого рода явления специально попускаются и поощряются властью, которая сама выращивает пугало "русского фашизма", чтобы на его фоне выглядеть меньшим злом в преддверии избирательного цикла 2007─2008 гг. На рациональном уровне вменение вряд ли выдерживает критику, ибо оно сводится к тому универсальному принципу, что если на фоне чего-то я выгляжу еще туда-сюда, то я же это что-то и породил. Например, по этой логике Г. К. Каспаров есть очевидная креатура Кремля, и даже странно, что не все приверженцы вменения это замечают.
Отчасти причина тому в конспирологическом складе многих русских умов. Поскреби общечеловека, и обнаружишь антисемита - в смысле готовности верить в заговоры и кровавые наветы. Хоть субъект заговора и объект навета другие, да устройство головы то же самое. Но будем справедливы: при такой известной наклонности можно было бы и не давать так много аргументов любителям вменения. Одна только реформа госуправления, объявленная сразу же после Беслана, еще очень долго будет благодатной пищей для охотников до наветов.
Но умы таковы, каковы есть. При таких предпосылках - и при нынешнем состоянии общественного благочиния - следовало бы понимать, что любой инцидент будет толковаться соединенным голосом нашей и мировой общественности однозначно: "А б...!" С умственными предпосылками враз не управишься, и остается лишь второй ингредиент - благочиние. Что такое воспитание граждан в духе толерантности - Бог весть (во Франции довоспитывались). Уместнее предложить воспитание полиции в духе нулевой толерантности ко всякому, кто посягает на мирных жителей России, какой бы крови и веры они ни были. Нарушители общественного мира должны наконец вспомнить, что полиция дерется, да к тому же еще и слежку ведет. Сдвинься такое воспитание с мертвой точки, оно могло бы и на звание национального проекта номер один претендовать.
