В аккурат к 100 летию русского парламентаризма данный институт получил подарок в образе кандидата в Думу по 201 му округу. Как объяснил ближайший соратник кандидата, "получи, фашист, гранату! Ну так вот, она уже летит. Называется - Виктор Шендерович. Подставляйте ладошки". При этом не будет "никакого политеса, никакого соблюдения приличий. Мы будем над вами издеваться, мы будем над вами глумиться". Сам же кандидат-подарок объясняет свое желание баллотироваться тем, что тут имеется возможность дать "пощечину власти" и "выразить свое отношение к фарсу, в который власть превратила парламент и процедуру выборов". То есть ни о какой собственно парламентской работе речи даже и в перспективе успеха не идет - а только о пощечине, которая и будет высшим выражением демократических убеждений.
В. А. Шендерович не первый представитель недостаточно популярной партии, который задумывается над тем, как относиться к выборам в парламент, где даже в случае избрания его возможность влиять на выработку решений будет близка к нулю. В. И. Ленин в 1905 г. призвал бойкотировать I Думу, потом сам признал свою ошибку, затем в РСДРП(б) разгорелся спор между ликвидаторами, желавшими сосредоточиться на работе в легальных структурах, а нелегальные ликвидировать, и отзовистами, желавшими отозвать партийцев из всех легальных структур, включая Думу, и сосредоточиться на подпольной борьбе. Ленин диалектически указывал, что сопрягать надо, сопрягать, а на исходе жизни, в 1920 г., давал советы своим европейским сторонникам (в России к этому времени проблемы парламентаризма перестали быть актуальными) идти в буржуазный парламент, чтобы взрывать его изнутри. Неизвестно, был ли знаком д-р Геббельс с "Детской болезнью левизны в коммунизме", но в 1927 г., баллотируясь в рейхстаг, он высказывал сходные мысли, сообщая, что мандат нужен ему вовсе не для законодательной работы, а для неприкосновенности, свободы дальнейшей агитации, и к тому же депутат рейхстага имеет право на бесплатный билет Рейхсбана в любой конец Германии. И то сказать - не ездить же зайцем.
При этом игнорируется тот факт, что граждане очень сильно утратили интерес к парламенту задолго до всякого Суркова. Утратили, потому что их интерес сам по себе, а парламент сам по себе, и все это не в силу злодеяний Ельцина с Павловским, а в силу сложившейся экономической и фискальной системы. Парламентаризм изначально основывается на том, что правительству нужны деньги, оно их добывает через налоги и подати, и в какой-то момент плательщики добиваются того, чтобы их законно избранные представители следили за двумя вещами: а) при сборе податей не должно быть чрезмерных притеснений; б) при расходовании собранных денег не должно быть злоупотреблений и бессмысленных трат. Если правительство не идет навстречу, парламент отказывает ему в деньгах. В этих двух фразах вся суть парламентаризма, а все остальное - лишь комментарии.
В России налоги тоже собираются (иначе откуда бы деньги в казне), причем, по общему мнению, собираются с немалыми притеснениями. Все как в лучших странах Европы. В прошлом и настоящем. С одним только отличием. И львиная доля доходов, и 100% притеснений - это обложение юридических лиц. Физические же лица облагаются крайне снисходительно, наезды налоговиков им неведомы, подати с них в общей массе бюджетных доходов ничтожны. То есть главные бюджетонаполнители и страдатели, будучи юрлицами, не имеют избирательных прав, а имеют эти права физлица, от налогов почти не страдающие. Роль парламента как защитника от налоговых притеснений им глубоко непонятна. От чего защищать, когда притеснений нет? Формируйся Дума голосами бюджетонаполнителей, мы увидели бы такие живые страсти и такую заинтересованность, что никакие Сурков с Павловским ничего бы не могли сделать.
Другая особенность нашей бюджетной политики в том, что еще с 1992 г. эта политика перевернута с ног на голову. Спокон веку правительство испрашивало денег, а парламент в меру сил отбивал запросы (больше расходов - больше налогов и притеснений), используя контроль над кошельком для эффективного давления на правительство. Изначальный смысл парламентского недоверия в том, что делайте чего хотите, но денег мы вам не дадим. Тут-то власть исполнительная и склонялась перед властью законодательной. У нас же все сложилось наоборот, то есть парламент желает тратить больше, а правительство не желает. Тем самым сильнейший рычаг давления на власть просто отсутствует. Если Б. В. Грызлов грозно скажет, что Дума не намерена вотировать предложенные кабинетом бюджетные расходы, А. Л. Кудрин только обрадуется, потому что его идеал - не тратить вообще ни копейки.
Но когда оба краеугольных камня демократии налогоплательщиков - личный интерес избирателей и контроль над кошельком как средство давления на правительство - отсутствуют, либеральные сатирики могут хоть Учредительное собрание созывать и там самый светлый парламентаризм учреждать. Без личной, шкурной заинтересованности граждан в представительстве будет точно такая же грызловская Дума.
