Малева: Спасибо. Итак, пожалуйста, Лев Семенович Левинсон, эксперт Института прав человека и член Экспертного совета при уполномоченном по правам человека. Пожалуйста.
Левинсон: Спасибо. Я позволю себе не повторять то, что уже звучало сегодня. Я постараюсь не говорить о политических аспектах, а говорить о том проекте, который, скорее всего будет принят в первом чтении, и который нам хотелось бы привести в надлежащий вид общими усилиями. И мы надеемся на понимание, и сотрудничество, и помощь Министерства труда, Правительства, ну, и всех вас в этом деле.
Конечно, проект далеко не совершенен по многим своим характеристикам. Начну с того, что в корне неверно выстроена иерархия правовых норм. Получается так, что регулирование альтернативной службы осуществляется через запятую. По Конституции, понятно, данным федеральным законом, другими федеральными законами, положениями, а потом какими-то иными нормативными актами, да еще принимаемыми Президентом указами. Это в корне неверно. Есть федеральный закон, есть соответствующее ему обязательное - это должно быть указано в законе - соответствующее федеральному закону положение и принимаемые в соответствии с ними нормативные акты. Вот только при такой иерархии правовых норм не будет произвола в интерпретации.
У семи нянек, как известно, дитя без глазу. Представляется неверным, что система управления альтернативной службой рассредоточена между несколькими ведомствами. И это, по проекту, в том числе и те органы, которые напрямую подчиняются Президенту Российской Федерации. Потому что в статье 6-й говорится о том, что Президент и Правительство в соответствии со своими полномочиями возлагают на специально уполномоченные федеральные органы.
То есть мы понимаем, что здесь открывается возможность милитаристского использования и военизации альтернативной службы, потому что понятно, кого уполномочивать может Президент.
В структуре управления Президент совершенно излишен здесь. Это компетенция Правительства, и, конечно, по федеральному конституционному закону о Правительстве мы не можем - к сожалению, так сейчас сложилась законодательная практика - мы не можем прямо, как это писалось в начале 90-х годов, в законе написать, что Министерство труда и социального развития является органом уполномоченным, а вынуждены какими-то экивоками изъясняться. В идеальном варианте представляется, что это федеральный орган исполнительной власти (пусть не министерство) по труду и социальному развитию.
Но я боюсь, что это излишне смелые предположения и, во всяком случае, что уж как минимум нужно сделать, это множественное число исполнительных органов федеральных заменить на единый федеральный орган, специально уполномоченный Правительством. Будем надеяться, что это будет гражданское ведомство.
Далее. Что касается организации направления на альтернативную службу, здесь тоже очень много странного, хотя эти странности, в общем-то, объяснимы общим замыслом -усложнить, максимально затруднить попадание заявителя на альтернативную службу.
Представляется, что здесь нужно существенно все переконструировать, потому что в таком виде мы имеем достаточно странную лабиринтообразную систему, когда еще не достигший 18-ти лет гражданин, как здесь получается, должен еще сначала придти на призывную комиссию и доказать или обосновать (слово "доказательство" целомудренно опущено), что его убеждениям или вероисповедованию противоречит несение военной службы.
Кстати, даже думский Комитет по обороне, который занимает известную позицию по этому закону, и то обратил внимание на то, что в принципе эта процедура до 18-ти лет является противоречащей Закону о воинской обязанности и военной службе.
Он доказал, и уже только после этого он идет на медицинскую комиссию. Спрашивается, ради чего он доказывал, если потом, на медицинской комиссии он может быть признан не годным к прохождению военной и альтернативной ей гражданской службы? Понятно - это как бы для того, чтобы истинность его намерений проверить.
Но, во-первых, это удорожание; это совершенно бессмысленная процедура, которая уходит в "гудок". То есть люди сидят, какие-то доказательства рассматривают, какие-то бумаги читают, запросы посылают; потом через два месяца или через месяц человек приходит и говорит, что вот я болен, оказывается, то есть, вообще, не приходит.
Естественно, что здесь должна быть та же ступенчатость, которая записана в Законе о воинской обязанности: сначала человек приходит на медицинскую комиссию, а потом проходит в призывную комиссию. Если на медицинской комиссии он признан негодным, то здесь в законе так и написано, что все те основания для негодности и все те основания для отсрочек и освобождения, которые распространяются на воинскую, они же точно так же распространяются и на альтернативную службу.
Следовательно, он должен сначала пройти медицинскую комиссию. Здесь же сначала первая призывная комиссия, потом медицинская, а потом он снова является в призывную комиссию, второй раз, которая уже направляет его.
Интересно, что после этого он не получает прямого предписания, а идет снова в военный комиссариат. И что самое парадоксальное, что на альтернативную гражданскую службу гражданина направляет военный комиссар.
Это, как мне кажется, ключевые положения, которые нуждаются в очень серьезной переработке. Представляется, что это не должен быть военный комиссар. И здесь надо хорошо подумать - кто? Либо - здесь разные предложения уже нам представлялись и присылались - либо это будет сама призывная комиссия, собственно нет никаких особых препятствий для того, чтобы комиссия направила гражданина уже непосредственно к месту прохождения этой службы. Если же это не очень удобно, это как бы возложение дополнительных функций на комиссию, связанных с обработкой некоей информации, подготовкой соответствующих условий для того, чтобы комиссия могла уже сказать: вот ты идешь в первую больницу, ты - во вторую, а ты едешь туда-то.
Следовательно, это должен быть некий орган, который... вот действительно, здесь есть большая трудность, по-моему, одна из самых больших в проекте - как прописать тот орган, который вместо военного комиссариата мы можем предложить как направляющий, то есть непосредственно дающий предписание на альтернативную службу.
Проблема в том (и это отмечалось в официальном отзыве Правительства на проект депутатов), что Министерство труда не располагает такой вертикалью подчиненных территориальных органов. Во всяком случае, так было написано в отзыве правительства.
Гонтмахер: Служба занятости.
Левинсон: Служба занятости была в нашем первом проекте. Потом "служба занятости" мы убрали и написали "территориальные органы Министерства труда".
Малева: Другого нет во всяком случае.
Левинсон: Другого нет - это совершенно верно. Это известно. Но, по нашим сведениям, из того же Комитета по труду Думы, вся система службы занятости тоже подлежит в ближайшее время пересмотру, равно, как и сам закон 91-го года о занятости. Если это не так, значит, может быть, мы можем...
Гонтмахер: В части службы занятости радикального пересмотра не будет.
Левинсон: Ну, слава Богу.
Гонтмахер: Как была вертикаль, так и останется.
Левинсон: Да. Это очень важный момент, потому что если это так, тогда идеальным было бы написать как направляющий и дающий предписание орган, - это территориальный орган вот этого уполномоченного федерального органа. То есть выстроить вертикаль управления.
Что еще хотелось бы отметить? Конечно, большое преимущество закона Николаева и генералов, так скажем, было в том, что там, по модели Закона о статусе военнослужащих, достаточно подробно был прописан статус лица, проходящего альтернативную службу.
Может быть, стоит подумать над тем, чтобы какие-то положения из этого уже снятого с рассмотрения проекта взять и более подробно расписать особый статус, потому что - говорится здесь, в начале проекта, - лицо, проходящее альтернативную службу, имеет особый статус. Но в чем этот особый статус выражается, собственно из текста не видно.
Что касается проблемы организации направления на альтернативную службу. Конечно, говорят, что это политический момент.
Но я не могу не сказать пару слов по поводу этой доказательности, поскольку не только на наших форумах, общественных собраниях, но и в заключении Комитета по законодательству... Причем хочу сказать, что наши предложения как-то мягко написать по поводу доказательности, не были восприняты комитетом, и комитет в лице председателя Павла Крашенинникова настоял на жестком отрицании доказательного принципа. Я думаю, что комитет будет бороться за то, чтобы доказательности там не было.
Но во то же время, чисто заявительный порядок тоже не подходит. Поэтому здесь обязанность гражданина доказать должна быть переложена на обязанность комиссии доказать, что он не соответствует требованиям альтернативной службы. То есть доказательность остается, только доказательностью этой должно заниматься государство, должен заниматься государственный орган, который его направляет.
Кстати, замечу, что если гражданину отказывают, то принимается решение, а если не отказывают, то заключение. Это вот как раз торчат те "уши", что это решение принимается до его 18-летия, что, конечно, в корне не верно.
Так вот уж категорически надо исключать любые сыскные, розыскные, оперативные процедуры, которые заложены в этом проекте, некие индивидуальные беседы неизвестно кого неизвестно с кем, на основании которых должно потом приниматься решение.
Вся процедура должна быть документирована. Вот он представил справку, скажем, с места жительства, с места работы и учебы, из милиции, может быть, запросили. Вот эти документы лежат на столе, и никаких там тайных индивидуальных бесед с родителями и с ним самим, за которыми стоит запугивание, склонение отказаться и так далее, быть, естественно, не должно. Должна быть гласная и даже в каком-то смысле состязательная процедура на призывной комиссии, которая будет принимать решения.
Конечно, еще очень много замечаний, но я на этом прервусь. Единственное - все-таки защищу, во-первых, комитет Владимира Николаевича и депутата Баранникова. Мне кажется, все-таки решение комитета было мудрым, потому что на самом деле комитет боролся не за правительственный проект как таковой, а за то, чтобы этот достаточно качественный и гражданский комитет продолжил работу над этим проектом, а не занял такую негативистскую позицию, в результате которой этот проект уплыл бы в другой, известно какой, комитет. Спасибо.
Гонтмахер: А можно, по поводу 6-й статьи я поправлю? На самом деле насчет уполномоченного органа - это интересно.
Понимаете, коллега, вы же юрист, наверное, понимаете почему там появилось слово "Президент"? Я понимаю таким образом: во-первых, Президент у нас Верховный Главнокомандующий. Когда молодой человек становится на призывной учет? В 16 лет. Тут он попадает в зону действия Министерства обороны и автоматом тем самым попадает в зону действия Президента - Верховного Главнокомандующего. То есть даже при самом либеральном варианте, когда человек приходит за полгода до 18 лет, пишет заявление: дайте мне возможность получить "альтернативку", все равно Президент имеет к этому отношение. Во-первых, человек находился в ведении Минобороны и поэтому, конечно же, вопросы должны делегироваться, наверное, не только в Минтруда. Хотя по-человечески с вами согласен на 100 процентов, но юридически, по-моему, это абсолютно правильная запись. Понимаете, он как принимает парня, так он его освобождает от военной обязанности.
Левинсон: Можно, я два слова, как бы, что имел в виду? Буквально два слова. Может быть, в части нормативного регулирования можно еще подумать об Указе Президента и соответствующих законов.
Гонтмахер: Я думаю, что будет Указ Президента, а не постановление Правительства о том, кто будет уполномочен...
Левинсон: Разве Президент указом может назначить Минтруда?
Гонтмахер: Вполне.
Левинсон: А это разве не в ведении Правительства?
Гонтмахер: Правительство, вообще-то, находится в ведении Президента.
http://www.carnegie.ru/ru/print/48580-print.htm
Док. 458021
Перв. публик.: 07.07.06
Последн. ред.: 07.07.08
Число обращений: 949
Левинсон Лев Семенович
|
