Александр Бузгалин. Частная собственность устарелаНазад
Александр Бузгалин. Частная собственность устарела
Именно так, без вопросительного знака, автор озаглавил данный текст, ибо берется показать в его рамках, что классический тезис о частной собственности как основе свободы, предприимчивости и эффективности устарел в современную эпоху1.
Впрочем, я взялся бы показать, что и в прежние времена эта "аксиома" неоклассики была неверна, хотя и многократно "доказывалась" Хайеком, Пайпсом и Со (это не оговорка: для этих авторов тезис "частная собственность - наше все!" есть именно аксиома, именно так они его и позиционируют, но при этом окружающая жизнь столь явно оспаривает сие утверждение, что и нашим теоретикам приходится тратить массу времени на его доказательство, превращая аксиому в теорему, к тому же - как считают и многочисленные научные авторитеты, и еще более многочисленные практики изменения общественных отношений - так и не доказанную...). Но мы оставим позади "классику" рыночной экономики - XIX век с его расцветом классической частной собственности на капитал, сделав лишь несколько предварительных замечаний.
Замечание первое. Частная собственность есть исторически особая форма собственности, ставшая господствующей для большинства населения Земли относительно недавно: не только сотни тысяч лет первобытного коллективизма, но и общинная жизнь российских крестьян (равно как и крестьян десятков других гигантских и малых государств Азии и Африки...) вплоть до начала ХХ века, "реальный социализм", охвативший треть мира, современная Куба, сотни тысяч кооперативов, общественных организаций и других форм общественного хозяйствования доказывают, что в частной собственности нет никакой "естественности". Она всего лишь одна из возможных и в настоящее время пока господствующих форм присвоения и распоряжения. Частная собственность когда-то возникла и, следовательно, когда-то отомрет, как и любая другая исторически конкретная социально-экономическая форма. Вот и все.
Замечание второе. Частная собственность бывает очень разной. Есть частная собственность, основанная на личной зависимости и внеэкономическом принуждении (благородное дворянство и великие государи нашего Отечества именно так, при помощи барщины, кнута и виселицы реализовывали свои интересы вплоть до середины XIX века), есть частная собственность фермера или владельца мастерской, есть частная собственность корпорации (об этом виде подробнее ниже), где сотни тысяч акционеров контролируют десятки и сотни миллиардов долларов...
Замечание третье. В современной экономике существуют и успешно развиваются многочисленные не-частные предприятия: и государственные (включая малые муниципальные пекарни и гигантские аэрокосмические концерны), и кооперативные (например, Мондрагонская группа кооперативов в Испании с оборотом более 6 млрд. долларов), и коммунальные...
* * *
И все же частная собственность остается господствующей. Пока.
Почему?
Не почему господствующей (это-то как раз очень убедительно показали еще Адам Смит и Карл Маркс, объяснившие, почему и как переход к индустриальной экономике и национальным государствам взаимосвязан с переходом от натурального хозяйства и личной зависимости к рынку, частной собственности на капитал и наемному труду), а почему "пока"? Почему частная собственность устарела?
Начну с классического тезиса: развитие капиталистической индустриальной системы постепенно ведет ее к своему самоотрицанию, о чем свидетельствует идущий на протяжении более чем столетия процесс социализации производства и собственности. Этот процесс идет нелинейно, противоречиво, но идет.
Поясню, о чем тут речь.
Во-первых, все более ассоциированной становится собственность на капитал. Абсолютно доминирующей формой уже давно стали акционерные общества, где каждый индивид имеет весьма ограниченные права, а "частным собственником" является сложная пирамида власти. В современной ТНК права собственности распределены между сотнями ключевых игроков и десятками тысяч второстепенных, включая не только акционеров (пусть даже крупнейших, "забудем" о сотнях тысяч мелких владельцев акций), но и менеджеров, а так же государство и профсоюзы (они сильно ограничивают ныне права частной собственности), другие корпорации, банки и т.д. В результате права собственности в корпорации очень распылены, хотя основной контроль за их пучком по-прежнему в руках относительно узкого слоя лиц, которые (NB!) превращаются из классических частных собственников в корпоративную номенклатуру. (Замечу: Александр Зиновьев в своей работе "Запад" очень точно показал сходство этого слоя с советской номенклатурой...). Следовательно, даже внутри "цитадели" частной собственности развиваются процессы, указывающие на то, что она вырождается, превращаясь в номенклатурную, т.е. устаревает.
Во-вторых, мелкий бизнес в условиях генезиса постиндустриального общества становится существенно иным. Это уже не столько мелкие частные лавочки и мастерские, сколько временные творческие коллективы разработчиков, новаторов и т.п., работающих скорее как кооперативы или другие формы ассоциированной деятельности, основанной внутри коллектива в большей степени на отношениях солидарности, нежели конкуренции и/или найма. Более того, даже классические, "старые" формы мелкого бизнеса, нередко уже не самостоятельны, образуя сети, зависящие от крупных корпораций, а некоторые из них, например, фермерские хозяйства, ныне во многих странах живут в условиях постоянной государственной поддержки, широко используют формы сбытовой, снабженческой и иной кооперации... - перечень легко продолжить.
В-третьих, на протяжении всего ХХ века увеличивается роль государства в экономике. Обычно, когда речь заходит о государстве и собственности, экономисты упоминают лишь о доле унитарных государственных предприятий в экономике (она, действительно, невелика - порядка 10%). Но это лишь одна из не самых важных черт государственно влияния в этой сфере. Более важно другое: на протяжении всего ХХ века растет доля государства в перераспределении ВНП (с 15-25% в начале века до 35 - 55% в конце), а это значит, что государство прямо или косвенно становится на время этого перераспределения собственником от одной трети до половины всего производимого в той или иной стране богатства. Еще более важно то, что государство (во всяком случае, социально-ответственное, как, например, в ЕС) контролирует большую часть образования, фундаментальной науки и здравоохранения, природных заповедников, важнейшие объекты культурного наследия и т.п. А это сферы постиндустриальной экономики, которым принадлежит в новом веке такая же роль, какая была у индустрии в XIX. Наконец, государство контролирует значительную часть "пучка" прав собственности частных фирм (их деятельность сильно ограничена в социальном, экологическом, культурном и т.п. отношениях, особенно важных в условиях перехода к обществу знаний).
Таковы некоторые косвенные свидетельства устаревания частной собственности. Последняя все еще господствует в нынешнем мире в той мере, в какой в нем сохраняется гегемония глобального капитала, но эта частная собственность уже частично социализирована, существенно ограничена и дополнена элементами и ростками общественного присвоения и распоряжения и, по большому счету (т.е. в соотношении с прогрессивными технологическими и культурными тенденциями генезиса общества знаний) устарела.
Последний тезис, впрочем, все еще не очевиден, а потому посмотрим на некоторые фундаментальные черты новой постиндустриальной эпохи в сравнении с некоторыми фундаментальными принципами частной собственности.
* * *
Здесь достаточно отчетливо прослеживается связь: чем в большей степени развивается общество знаний, креатосфера (мир творчества, культурного диалога), тем в большей степени устаревает частная собственность как форма эффективного использования и присвоения благ.
Начнем с объектов собственности. Частная собственность возникла как следствие ограниченности ресурсов при безграничности потребностей: всем всего никогда не хватит - говорит здравый смысл, и адепт частной собственности отсюда делает незамысловатый вывод: следовательно, нужно ограничить доступ других к моим ресурсам. Так возникает главный принцип частной собственности: "Не трожь, мое!".
По мере заката индустриальной экономики и массового производства мир входит в эпоху качественно иных объектов собственности. Каких же?
На смену ограниченным ресурсам (в мире которых природа и человек так же воспринимаются только как ресурсы) приходит новый тип - "ресурсы", которые теряют свои качества ограниченности и становятся всеобщими, переставая тем самым быть ресурсами. Такими своего рода "ресурсами" являются всеобщие культурные ценности. Эти "ресурсы" являются всеобщими, они не ограничены, не уничтожимы, они могут быть "потребляемы" (точнее - распредмечиваемы) сколь угодно широким кругом лиц и на протяжении сколь угодно продолжительного периода времени. Если "ресурс" является объектом для распредмечивания, то в процессе последнего он всякий раз как бы "оживляется", превращаясь из потенциальной в актуальную культурную ценность. Проще говоря, это такой пирог, который становится тем больше, чем шире круг едоков и чем активнее они его поедают (так Чайковский, "съев" поэму Пушкина, созидает оперу и "пирог" искусства становится богаче).
С другой стороны, эти всеобщие "ресурсы" ограничены, причем ограничены абсолютно, но иначе, нежели в мире материального производства. Они ограничены с точки зрения экологических и гуманитарных параметров: природа как биосфера и человек как творческий субъект (в том числе его потенциал распредмечивания - способность воспринимать и использовать в сотворчестве ценности искусства, науки, общения) актуально ограничены в своем потенциале диалога ("съесть" "пирог" культуры очень трудно...), хотя и открыты в бесконечность (в пределе человек и биосфера открыты для бесконечного самосовершенствования).
Вот почему эти всеобщие и неограниченные блага, составляющие суть экономики знаний, по своей природе уже не нуждаются во внешнем ограничении доступа к ним, могут не быть объектом частной собственности. Более того, частная собственность лишь искусственно ограничивает доступ к ним, создавая искусственные преграды на пути освоения культуры.
Соответственно, изменяется и субъект собственности. На смену рациональному homo economicus идет homo creator - субъект с иной системой ценностей, потребностей и мотивов. Так, потребности в условиях нового мира становятся иными: они качественно безграничны, не утилитарны, но при этом они ограниченны количественно, в отличие от утилитарных потребностей, которые количественно всегда безграничны (всегда хочется больше предметов потребления, или всегда нужно побольше ресурсов для производства большего вещного богатства).
Для "человека творческого" типичен иной мир потребностей, которые безграничны качественно, в том смысле, что человек никогда не ограничен данным кругом культурных феноменов. Он всегда стремится к новому, стремится выйти за достигнутые рамки, и эта новизна, не искусственная, а действительная творческая новизна, это достижение свободы через преодоление всех и всяческих пределов является главным импульсом (мотивом) деятельности. Деятельность и самореализация в ней, а не возможный доход от нее, становятся главным мотивом и главной ценностью.
Соответственно с изменением объектов и субъектов изменяются и сами отношения. В мире культуры условием творческой деятельности становится неотчужденный диалог (включающий и кооперацию, и сотрудничество), а не конкуренция частных собственников. Основа этого в том, что творчество - это деятельность, развивающая ее агентов и созидающая культурные ценности в процессе диалога (субъект-субъектного отношения) между индивидами (это определение восходит к работам Г.Батищева, В.Библера и др.).
Далее, если в качестве "ресурсов" творческой деятельности выступают культурные ценности, а средством их использования становятся так называемые "субъект-субъектные" отношения, диалог, процессы опредмечивания и распредмечивания, то достаточно понятно, что ключевым "ресурсом" для такой деятельности становится культурный человек, "человек-креатор". Соответственно, формирование человека, обладающего творческим, культурным потенциалом, новаторскими способностями, становится, с одной стороны, главной задачей, а с другой - главным средством прогресса мира, основанного на творческой деятельности. Отсюда - задача свободного всестороннего развития личности, сформулированная гуманистами эпохи Ренессанса уже 500 лет назад.
Такой человек, с такой мотивацией, в таком диалоге, осваивающий мир неограниченных всеобщих культурных благ, не нуждается более в частной собственности. Он (каждый из нас в процессе учебы или творчества, чтения умной книги или воспитания ребенка) в этом мире является собственником всего, до чего могут дотянуться его пытливые и деятельные ум и руки. Это не частное, но сугубо индивидуальное присвоение (точнее, освоение) всеобщего (принадлежащего каждому) богатства. Здесь (в отличие от "старой" общественной собственности на ограниченные ресурсы, где все были [в той или иной мере] собственниками ограниченных общих благ) каждый непосредственно [в своей творческой деятельности] является собственником всех благ.
Вот почему общество знаний в потенции (безусловно, сами по себе качественные изменения в технологиях, содержании труда не достаточны для смены общественно-экономической системы, это может дать только социальная революция) - это мир, в котором правилом становится не стародавнее "это - мое" и не сталинское: "общее - значит ничье", а качественно новое: "каждый - собственник всего [всего мира культуры в той мере, в какой могу его распредметить]". Это, если угодно, универсальная или всеобщая индивидуальная (снятая "частная") собственность каждого на все. Вот почему общество знаний могло бы выразить свое кредо словами Карла Маркса: снятие2 частной собственности!
* * *
А сейчас о некоторых возражениях. Автору хорошо известно, что в последнее время тенденция социализации собственности (да и вообще экономики) замедлилась, а в иных странах (в том числе, в России) сменилась на обратную. Не менее хорошо мне известно и то, что переход к обществу знаний и опора на потенциал творчества ныне используется преимущественно в формах корпоративного капитала (не скажу - частной собственности, ибо, как уже было замечено, ТНК или Пентагон сложно назвать "частником" в классическом - Хайековском - смысле слова).
Однако...
Однако, во-первых, хорошо известно, что в трансформационные периоды социальное время не течет линейно. Реверсивный, регрессивный ход истории - одна из типичных тенденций переходных состояний и он рано или поздно сменится прогрессивным. Так, от феодализма и абсолютизма человечество шло к рынку, капиталу и демократии более 400 лет, сквозь кровь революций и пот реформ, переживая многократные контрреволюции, контр-реформы, термидоры, на смену которым приходят новые прогрессивные подвижки. Столь же нелинеен и начавшийся ныне переход к новому качеству общественной жизни, адекватной вызовам постиндустриальной эпохи и не надо впадать в абсолютный пессимизм только потому, что мы сейчас попали в русло реверсивного течения исторического времени.
Во-вторых, тенденции десоциализации не абсолютны: это лишь некоторое отступление, и доныне в Европе мера самоотрицания частной собственности и рынка, роль государства и гражданского общества в экономике намного выше, чем, скажем, всего 30-40 лет назад.
В-третьих, реверсивные изменения последних двух десятилетий протекают на фоне обострения глобальных проблем, роста насилия (в частности, в форме чудовищных асимметричных войн, когда жертвами государственных и "частных" террористов становятся тысячи ни в чем неповинных граждан), обострения социального неравенства и других последствий, о которых даже право-либеральные социологи и экономисты размышляют без всякого оптимизма. Следовательно, те экономические и социальные формы, в которых ныне протекают постиндустриальные тенденции, далеки от оптимальных. На этой основе можно предположить, что попытки сохранить господство устаревшей ныне частной собственности в таких формах, которые дает власть глобальных игроков (ТНК, НАТО и т.п.) - это путь, столь же неадекватный для генезиса общества знаний, сколь неадекватен был абсолютизм для развития процессов индустриализации четыреста-двести лет назад...
Сделанный выше вывод подтверждается так же тем, что нынешняя (по большому счету остающаяся в рамках частной собственности, хотя и видоизмененной) модель генезиса общества знаний привела к тому, что большая часть наиболее эффективных и важных для общественного развития ресурсов сосредоточена в секторе, который я с некоторой долей условности назвал бы "превратным" или "фиктивным". Это сферы, в которых не создаются ни материальные, ни культурные блага, но обращаются гигантские ресурсы. Компоненты этой "фиктивной" экономики хорошо известны - финансовые спекуляции, объем которых еще 10 лет назад превысил 500 000 миллиардов долларов в год (0,1% этих средств достаточно, чтобы вдвое поднять уровень жизни беднейшего миллиарда жителей Земли), военные расходы, вдвойне бессмысленные после распада советского блока, паразитическое перепотребление (так, средства, расходуемые на производство "элитной" косметики" превышают средства, расходуемые на помощь голодающим), масс-культура... - перечень легко продолжить.
И последнее. В сегодняшнем мире хорошо известны альтернативы развитию устаревшей, основанной на частной собственности и глобальной гегемонии капитала модели социально-экономического развития. И это отнюдь не сталинский казарменный коммунизм. Одним из наиболее динамичных секторов современного мирового хозяйства является "экономика солидарности". В ее рамках уже найдены сотни и тысячи разнообразных способов хозяйствования, основанных на разных формах общественного распоряжения и присвоения - от создания систем бесплатного общедоступного программного обеспечения и образования до крестьянских кооперативов и сетей "честной торговли"... Более того, в рамках альтерглобалисткого движения эти пост-частные формы социально-экономической организации координируются в интернациональном масштабе, распространяясь по всему миру - от беднейших крестьянских хозяйств Латинской Америки и Индии до инновационных ВТК в странах золотого миллиарда. Но анализ этих новых ростков - тема, лежащая за пределами данного текста.
Примечание:
1 Этот краткий текст не является академической научной статьей, хотя и не слишком прост по содержанию. Автор посему в данном случае не стал включать в него ссылки на источники и т.п. Более подробную аргументацию выдвигаемых ниже положений, анализ и критику других работ читатель может найти в книгах: Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал (М.: УРСС, 2004); Бузгалин А.В. Анти-Поппер. Социальное освобождение и его друзья (М.: УРСС, 2003); Адьтерглобализм. Теория и практика "антиглоабалисткого" движения (М.: УРСС, 2003); Глобализация сопротивления (М.: УРСС, 2004), публикациях в журналах "Вопросы философии", "Вопросы экономики", "Политический класс" и др.
2 На русский язык в советские времена эта теза была ошибочно переведена как "уничтожение".
2005-08-25
А.В.Бузгалин,
Д.э.н., профессор МГУ, главный редактор журнала "Альтернативы"
http://www.alternativy.ru/ru/node/21
