Дмитрий Липскеров. Русское стаккато - британской материНазад
Дмитрий Липскеров. Русское стаккато - британской матери
Новый роман Дмитрия Липскерова "Русское стаккато - британской матери" резко непохож на его предыдущие книги.
Приключения разума и метаморфозы вещества вдруг уступили место жесткому реализму. Такое изменение как будто подтверждает декларацию подопечных Липскерова по "Дебюту" - двадцатилетних радикалов, объявивших закат постмодерна и "новую серьезность". Видимо, "поколение next" встретит книгу как родную. Вероятно, идеолог "новой серьезности" Сергей Шаргунов будет рад, что старшие товарищи поддерживают его теорию своей литературной практикой. Что дорогого стоит - ведь роман не пишется за пару часов, как, например, колонка Шаргунова в "Независимой". Тем не менее, если Липскеров и вмастил молодым, это не значит, что он побежал за комсомолом. Просто молодые нежные души, подобно аквариумным рыбкам, раньше других организмов чувствуют приближение землетрясения. Спасибо им за это.
"Русское стаккато - британской матери" продолжает, ни много ни мало, богоискательскую традицию русской литературы. Если в обстановке текстовой вседозволенности можно было написать нечто шокирующее, то Липскеров это и написал. Разумеется, никак того не желая.
Главный герой Николай Писарев - игралище разнообразных талантов. В детстве у него прорезался музыкальный дар: пацан вдруг заиграл на трофейном аккордеоне, как будто навсегда испорченном кровью убитого дедом мирного немца. Потом дар исчез так же внезапно, как и появился. Зато Колька стал известен во дворе как непревзойденный мастер плевков в длину. После эта способность - вернее, память о Колькиных дворовых подвигах - спасла ему жизнь в лагерном бараке. В лагерь Колька попал из звезд советского футбола: вдруг ни с того ни с сего взломал сейф начальника команды и стал жертвой показательного процесса. Отсидев, герой направляется в Коловецкий монастырь, принимает постриг, становится отцом Филагрием, уходит в скит. Затем он, как многие отшельники, тяжело переживает утрату благодати. Его выбрасывает в мир на поиски человеческой любви: здесь возникает странная стеклянная женщина и метафора стекла. Второй приход отца Филагрия в монастырь - это возвращение домой и растворение в ветре.
В реалистическом тексте каким-то образом сохранилось характерное для Липскерова ощущение ирреальности мира. Из описательности оно ушло в подсознание прозы. Теперь это - непосредственное переживание сотворенности Богом всего, что видит человек. С этой точки зрения талант плевка и музыкальный талант - равновеликие вещи. То и другое - Божий дар, испытание человеческой природы, часть пути. Главная сюжетная линия оплетена побочными - уже без прежней липскеровской избыточности, весьма экономно, даже скромно. Как герой стремится к простоте общения с Богом, так и воспитываемый героем автор стремится к простоте художественного высказывания.
Ольга Славникова
http://www.lipskerov.ru/critic/article.phtml?aid=35&id=4&level=4
