Его странным образом нет в нашем словесном обиходе. В огромном множестве идиом, присловий, поговорок, штампов, вьющемся вокруг нас, Бетховен почти не поминается. Разве что где-то на периферии сознания у тех, кто постарше, болтается ленинская фраза об "изумительной, нечеловеческой музыке", но ведь и она, если всмотреться, надуманна. Чтобы сразу после исполнения Apassionata нормальному слушателю захотелось "милые глупости говорить и гладить по головкам людей", как-то трудно себе представить.
Мне могут возразить, что не с одним Бетховеном так: мы вообще мало кого из музыкантов поминаем. Ну, Моцарта: "Ты, Моцарт, - бог!", "моцартианство" и проч. - так это через Пушкина; ну, Чайковского: "Лебединое озеро" по телевизору, "любим не только за это" - и чуть ли не всё. Да, наверно. Но как раз в случае с Бетховеном такое умолчание кажется неестественным - сразу по двум причинам.
Это странно потому, что каких-нибудь сто лет назад - для народа это не такой большой срок - он был в России неоспоримым кумиром. В любом доме, где был рояль или пианино (а домов таких было, на современный взгляд, невероятно много), на них почти непременно стоял бюст Бетховена - нечёсаный, лобастый, атакующий. Думаю, этих бюстов было - относительно - не меньше, чем в сороковых годах бюстов Сталина, и больше, чем в шестидесятых - бюстов Ленина, не говоря уж о не так яро насаждаемых культах. Да что там царское время - даже и двумя поколениями позже, когда фортепиано безоговорочно сдало позиции радиоточкам, инерция отчасти сохранялась. Зайдёшь к однокласснику в гости - и тот же бюст торчит где-нибудь на шкафу, а то на стене висит посмертная маска маэстро. Согласитесь, странно, что такая широкая и в значительной мере внемузыкальная слава так скоро и так дочиста схлынула. Да и сугубо музыкальная, похоже, отчасти сдала. Статистики у меня нет, но, судя по ощущениям, Бетховена и исполнять стали пореже, чем ещё двадцать или тридцать лет назад.
Это ещё страннее потому, что по расчисленью философических таблиц должно бы, кажется, происходить нечто прямо противоположное. Бетховен должен идти в зенит, поскольку главные свойства его музыки, её определяющие черты находятся ныне в повсеместном фаворе. Это подчёркнутое - возможно, гипертрофированное - чувство личной свободы. Это предельная, порой на грани патологии, чувствительность, не признающее ограничений право личности на любые эмоции - и одновременно это неостановимая, непримиримая сила: если этот Вертер выстрелит в себя, пуля отскочит. И то, и другое, и третье - точнее, стремление к тому, и другому, и третьему - черты весьма современные, не правда ли? Все: от авангарда до попсы - не по этой ли канве вышивают?
В придачу к этому - внешняя сила его сочинений. Бетховенский опус (кроме, пожалуй, самых ранних - и, в случае неискушённой публики, самых поздних) не будет спрашивать тебя, в подобающем ли ты настроении и готов ли ты сейчас отвлечься от текущих забот, - он возьмёт тебя за руку и поведёт. Прав сложно относившийся к нашему герою Глен Гульд: "Никто до Бетховена не писал музыку со столь воинственных позиций; в определённом смысле, никто не сочинял так и позднее". Снобы (здесь это необязательно значит дураки) могут сколько угодно роптать на непоправимую затасканность бетховенских шлягеров - они даже отчасти и правы. Но если (как только) тебе один раз удастся не только послушать, но и услышать, например, Пятую симфонию и ты поймёшь, что это не набор затёртых мелодий, а тридцатиминутный непрерывный оргазм, ты запомнишь это навсегда - и навсегда присоединишься не к снобам, а к Нейгаузу. Тот сказал студенту, заявившему, что "Лунная" уже не производит на него впечатления: "Молодой человек, она так долго производила впечатление - и на таких людей, - что теперь сама выбирает, кого ей впечатлять, а кого нет".
Многие знатоки отмечают у Бетховена поразительное, кого-то и раздражающее сочетание изощрённости изложения, посильной только высочайшему профессионалу, - и совсем уж простого тематического материала, доступного, кажется, любому дилетанту. Возможно, в этом и кроется один из секретов того, как раз за разом его сочинениям удаётся утверждать одновременно и предельно личное - и вселенски всеобщее. Давались эти поразительные свершения недёшево. По свидетельству друзей, сочинял он - особенно в зрелые годы - со страшными муками. Во время работы он выл как зверь и метался по комнате, "напоминая своим истерзанным видом буйного помешанного". В стремлении к совершенству он раз за разом, не колеблясь, "без всякой надобности" (по мнению коллег) задерживал заказанные вещи, срывая все допустимые сроки, - только такой патологический перфекционизм и мог давать в итоге (снова цитирую Гульда) "характерное для позднего Бетховена сочетание рискованной спонтанности с объективной дисциплиной". И, добавим, со строжайшими этическими рамками. Если Бетховен осуждал величайший шедевр обожаемого им Моцарта, "Дон Жуана", - как раз за безнравственность, то этика и впрямь была для него важна, и, как хотите, но в его музыке это отчётливо слышно.
Отсюда гипотеза: возможно, нынешнее стремление к свободе и самовыражению (у кого оно есть), нынешнее почтение к силе (оно есть у большей части) всё меньше любят смотреться в зеркало бетховенских вещей ровно потому, что там очень уж отчётливо видно, какими эти свойства должны быть по-настоящему. Что самовыражение не имеет смысла, если ты выражаешь только себя; что свобода не равна своеволию, но, напротив, прямо равняется ответственности; что сила должна быть нравственна. И ещё одно. Томас Манн где-то написал, что не понимает, как можно было в Третьем рейхе слушать "Фиделио" - и не выбежать в ужасе из зала, обхватив руками голову. Возможно, и в нашем позднем мире человек, выныривающий из чистой вселенной бетховенского шедевра, чувствует себя не особенно комфортно.
Точная дата его рождения неизвестна; то ли 15 декабря, то ли 16#8722;го. Немудрено: в семейке, где он появился на свет, могли бы и пустой бутылкой младенца пришибить - не то что забыть день рождения. Зато известно, что крестили его 17 декабря. Стало быть, в понедельник у Бетховена годовщина. Сильно не круглая, конечно, но так ли это важно? Для повода и такой довольно, а благодарность и преклонение вообще живут без календаря.
Александр Привалов
"Эксперт"No47
17.12.2007
http://www.expert.ru/columns/2007/12/17/raznoe/
Док. 454428
Перв. публик.: 17.12.07
Последн. ред.: 30.06.08
Число обращений: 347
Привалов Александр Николаевич
|
