Результаты думских выборов вряд ли будут ясны даже на момент опубликования этой заметки - ниже на момент ее написания. Но каковы бы ни были итоговые проценты, главный итог уже подведен. Произошел обвал всей политической культуры. На фоне какового обвала весь этот персентаж, о котором спустя два месяца все забудут, - вещь довольно ничтожная. Ибо культурно-политическую деградацию при всем желании забыть не удастся - она останется с нами.
Про победные реляции касательно расцвета демократии и укрепления многопартийности что же и говорить - по степени соотнесенности с реальностью, данной нам в ощущениях, и с тенденциями развития этой реальности это уже на уровне "я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек". Когда о насущных проблемах обустройства России не говорит уже никто, а споры политически активных граждан сводятся к выбору протестного поведения, когда вчера еще вполне мирные граждане готовы голосовать за КПРФ и СПС, сами при этом признавая, что в страшном сне не доверили бы им управление страной, и намерены делать это единственно по критерию максимальной удаленности от партии власти, - в этих условиях речи о многопартийности есть такая ложь, которая разъедает весь и без того не слишком ладный механизм диалога в обществе.
Речь не идет о том, что до Ноября Седьмого все было в России ладком да порядком. И с тем и с другим было весьма неважно хоть в прежнее, хоть в нынешнее царствование. Речь идет лишь о том, что некоторые вещи были табуированы, что давало известную надежду на то, что прорвемся, на то, что политическая культура создается прежде всего временем. В том и консерватизм, чтобы охранять и наращивать какой-никакой, но культурный слой: "Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений". Срытие культурного слоя бульдозером затруднительно провести по разряду консервативных деяний, между тем всю осень мы наблюдали именно это.
За неделю до выборов политическая культура возвысилась до того, что ФЭПом и издательством "Европа" - никак не обществом "Память" и не газетой "Пульс Тушина" - был устроен круглый стол под названием "Враги Плана Путина", где участники соревновались в ненависти к врагам. А также в расширении круга врагов, поскольку явного врага всякий распознает, а вывести измену из каменной Москвы можно лишь, распознав врага скрытого: "Не ищи измены далеко. Супротивник твой сидит супротив тебя, он пьет с тобой с одного ковша etc.". В подражание Малюте участники круглого стола указывали: "Враги - это не только те, кто говорит: "Я враг Путина"; те, кто так говорит, - это часть врагов, это те самые "потешные полки". Основная часть врагов Путина, как мы с вами прекрасно понимаем, говорит или "я политикой не занимаюсь", или "я друг Путина"".
Семьдесят лет назад - мы сейчас ведь только о риторике говорим - произносились те же речи, что и на круглом столе ФЭПа, да и внешняя мотивация этих речей была та же, что и сегодня. В условиях сложной международной обстановки недопустимо благодушие к затаившимся врагам и необходима широкая социальная профилактика. Нынешние речи сводятся к тому же: в мире все перетянуто, как струна, и не сегодня-завтра на нас пойдет поход четырнадцати держав. При такой угрозе только благодушный слепец может терпеть врагов. Сперва явных, а потом уже и затаившихся, которые и оказываются главными извергами. И то, что те, кто сегодня громче всех камлает про врагов Плана Путина, будут - в случае логического развития процессов - отряхиваться в ту же яму ("устраивали порочащие План Путина провокационные круглые столы по заданию иностранных разведок"), никаким утешением не является. Нормальное желание человека не в том, чтобы Немезида настигла идиотов, - она настигнет, ее и спрашивать не надо, - но в том, чтобы жила страна родная. А вот с последним, если не прекратить истерику, могут возникнуть самые серьезные проблемы. Перманентный и по необходимости расширяющийся поиск врагов трудно назвать нормальной жизнью.
С другой стороны, будем справедливы к малюткам, собирающимся на круглых столах. В конце концов, они лишь реагировали на верховную отмашку, данную 21 ноября: "Те, кто противостоит нам, не хотят осуществления нашего плана. Потому что у них совсем другие задачи и другие виды на Россию. Им нужно слабое, больное государство. Им нужно дезорганизованное и дезориентированное общество, разделенное общество... Находятся еще внутри страны те, кто "шакалит" у иностранных посольств, иностранных дипломатических представительств, рассчитывает на поддержку иностранных фондов и правительств, а не на поддержку своего собственного народа".
Можно, конечно, сказать, что В. В. Путин не может отвечать за все, что после выступления наговорят рьяные политологи и натворят ретивые администраторы. Но это было бы неправдой, причем в рамках отнюдь не западнического и ультрадемократического миросозерцания, но вполне монархического, или, как это теперь называется, лидерского. В рамках этого миросозерцания понятия "ответ царей" никто не отменял, равно как никто не отменял и пушкинское "правительство в России - единственный европеец".
Ведь смысл пушкинской фразы совсем не в том, что правительство обязано произносить поганые речи Мирабо и всюду устраивать либерте, эгалите, фратерните. Смысл значительно более скромен. Правительственные обязанности единственного европейца в том, чтобы являть известный уровень брезгливости, каковая брезгливость национального лидера - пусть и в сильно редуцированном виде - транслируется сверху вниз по вертикали власти. Если происходит демонстративный отказ от этой обязанности, вертикаль власти и вертикаль идеологии понимают этот отказ единственным образом: теперь можно. А спустя малое время еще и как "теперь нужно". При этом - царям ли это не знать - вертикаль так устроена, что улучшение нравов идет медленно и не вдруг, а ухудшение немедленно и сразу. Отказ от брезгливости идет со скоростью степного пожара.
И главный итог выборов в том, что политическую культуру придется опять медленно и мучительно наращивать с неизмеримо более низкого уровня, нежели тот, на котором она находилась до Ноября Седьмого.
