Решение о закрытии провинциальных отделений Британского совета в России укладывается в логику конфронтации, когда тяжущиеся стороны накапливают взаимные зацепки и претензии для будущего размена. При таком накоплении всяко лыко идет в строку, тем более что в случае с cоветом соблазн был довольно велик. Межеумочный статус института - и неправительственный, и в то же время очевидно правительственный, и не проходящий формально по дипломатическому ведомству, и очевидно по нему проходящий - это хорошо и удобно при хороших взаимоотношениях, но куда как нехорошо, когда отношения оставляют желать лучшего. Зацепка напрашивающаяся, тем более что, понаоткрывав отделений в козыревскую эпоху медового месяца с Западом, британская сторона сильно забыла, какие в этих делах вообще формальности бывают. Притом что довольно очевидно: в зависимости от характера взаимных отношений иногда на зацепку смотрят сквозь пальцы, а иногда нет.
Касательно того, допустимо ли включать в систему разменов учреждения формально неполитического, но культурного характера, могут быть различные мнения. Твердой нормы, хоть писаной, хоть неписаной, заведомо выносящей эти учреждения за рамки взаимных дрязг, не существует, тут все на усмотрение. Указания на большую практическую пользу, которую приносила деятельность совета, выдававшего полезные при обустройстве за границей свидетельства о знании английского языка, не всем покажутся убедительными. При прочих равных условиях отчего бы и не действовать учреждению, облегчающему гражданам России трудоустройство за рубежом. Конечно же, удобнее выезжать первым классом и забронировав место для размещения. Но именно что при прочих равных условиях, а в общем случае обеспечение выезда первым классом не входит в безусловные обязанности государства. Межгосударственные отношения - довольно сложный комплекс интересов и целей, и могут быть ситуации, когда удобства выдачи свидетельств для престижной работы за границей не считаются абсолютным приоритетом, а настаивающий на их безусловной приоритетности рискует поставить себя в ложное положение.
Если же говорить не о проблемах труда и быта, а о бескорыстных культурных симпатиях (теоретически совет существует именно для этого), то значимость учреждения, возможно, сильно преувеличена. Стоило бы задуматься над тем, когда любовь к английской культуре (и просто знание ее), обаятельность британского мироощущения были в нашей стране выше - лет сорок назад, при коммунистах и холодной войне, или два года назад, при гораздо меньшем, чем сегодня, уровне конфронтации и невозбранной деятельности совета. Обаяние культуры - довольно тонкая вещь, и предположение, что нынешняя мультикультурная Англия ("всемирный хаб", как учит нас глава Форин-офиса Д. Миллибэнд) автоматически будет пользоваться всеми привязанностями, порожденными былой славой ее истории и культуры, мало на чем основано. Это, кстати, не только к Англии, но и к России, и ко всякой другой стране относится.
Если решение о закрытии отделений и вызывает сомнения, то скорее в связи с тем, что такого рода дипломатические игры требуют выдержки, хладнокровия и умения не говорить и не делать лишнего. Между тем кстати сделанное заявление старого чекиста ген.-майора Дроздова: "Почему наглеет Британский совет? По одной причине: при предполагаемом разделе России территория от Питера до Екатеринбурга должна стать территорией Великобритании, а Сибирь - отойти Соединенным Штатам" (а сколько нам еще открытий чудных) - о таком умении не в полной мере свидетельствует. Холодная война требует холодной же головы, а тут скорее горячее сердце - и вряд ли единственное. С такими сердцами можно изрядно нахомутать.
Pro и contra можно было бы долго взвешивать, но 2 января британское посольство в Москве заявило, что "не будет выполнять распоряжение российских властей закрыть отделения Британского совета в Петербурге и Екатеринбурге". После столь дипломатичного "накося, выкуси!" проблема pro и contra перестала существовать, поскольку вопрос был переведен в иную плоскость: обладает правительство РФ суверенной властью над своей территорией или не обладает? Из заявления посла Ее Величества следовало, что не обладает, а с этим правительство РФ, равно как и правительство любой другой суверенной страны, никак не могло согласиться. Разъяснить Форин-офису, что тот пребывает в прискорбном заблуждении, сделалось необходимостью безотносительно к уместности исходного решения.
Скорее всего, позиция Форин-офиса оказалась немалым сюрпризом для властей РФ, поскольку опыт и холодной войны, и дипломатических войн вообще таков, что там играют по известным правилам, да и Венские конвенции о дипломатических и консульских сношениях никто не отменял. "Накося, выкуси!" ни в правилах, ни в конвенциях не прописано. От Лондона, безусловно, ждали ответной любезности - на то и холодная война, - но столь тупого и бессмысленного хамства вряд ли кто ожидал. Бессмысленного, ибо модельная ситуация с "накося, выкуси!" предусмотрена Венскими конвенциями. Любое государство вправе без объяснения причин объявить дальнейшее пребывание дипломатического или консульского агента нежелательным, если же он отвечает в духе британского посла, он лишается иммунитета, то есть становится никем и звать его никак.
Бесспорно, в истории дипломатии вообще и британской дипломатии в частности бывали случаи, когда послы смело обращались с властями страны пребывания. Но, как правило, в тех случаях, когда у них были веские аргументы. Когда бы гвардия роптала, гвардейские командиры дневали и ночевали в британском посольстве, планируя детали готовящегося апоплексического удара, смелость посла Брентона была бы понятной. Равно как она была бы понятной, когда бы британские линкоры стояли на рейде Невы, готовые бомбардировать Петербург. При отсутствии таких убедительных доводов беседа в стиле "накося, выкуси!" не является ни эффективной, ни доходчивой.
Культурный итог случившегося довольно прискорбен. Сегодня можно открыть отделения Британского совета хоть в каждом райцентре - после такой демонстрации уровня британской дипломатии с неодолимым обаянием британской культуры могут возникнуть немалые трудности. Всемирный хаб, как и было сказано.
