|
|
Леонид СУМАРОКОВ: Избранные фрагменты и темы из области духовного наследия в персонажах и сюжетах произведений Бориса Акунина.
Назад
|
Леонид СУМАРОКОВ: Избранные фрагменты и темы из области духовного наследия в персонажах и сюжетах произведений Бориса Акунина.
|
ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ
В конце июня с.г. в газете Известия опубликована статья, где говорится о готовящихся новых публикациях Б.Акунина. Сам он называет их "проектами", и мне, как системщику, привыкшему к проектному подходу, это по душе. Всего проектов - десять. Одни продвинуты и вот-вот соответствующие книги попадут на прилавок. Другие - находятся на разных стадиях, в том числе пока в замысле. Наверное, именно указанная статья в Известиях и послужила для меня стимулом собрать воедино свои публикации (и так не все удалось отразить, но потом придется еще сложнее), посвященные этому интересному феномену в нашей современной литературе - Б.Акунину. Впрочем, нечто подобное было у меня в голове и ранее. Ибо убежден, Акунина нельзя воспринимать лишь по одному, пусть даже, условно говоря, особо удачному его произведению. Желательно охватить, по возможности, "все", а если нет - то чем больше, тем лучше.
Сегодня Акунин - признанный классик в своем жанре, удостоенный высоких наград, в том числе и в Японии, о которой много пишет - загадочной стране с богатыми историческими традициями. Известно, что там высоко оценили его вклад в духовное наследие. Может быть у нас вскоре сделают то же. Пока же, боюсь, все еще недостаточно. Этот аспект его деятельности еще должным образом не оценен и желательно положение поправить. Думаю, это было бы справедливо.
Писатель и его персонажи пользуются огромной популярностью. По романам Акунина экранизированы сюжеты важных исторических событий. Кстати, вполне ли удачно? Наверное, многие скажут - "да". Я так с уверенностью сказать не могу. Это как с талантливой экранизацией "Войны и мира", когда фильм не заменяет необходимость прочтения самой книги, потому что для заинтересованного читателя при этом что-то всегда теряется...
Из тех публикаций, о которых ниже пойдет речь, лишь одна ("Колесница...") попала в мой "основной" файл в портале "Наследие". Остальные три тоже в принципе можно найти в этом портале, но почему-то думаю, мало кому придет в голову мысль о том, чтобы "клинуть" в выделенную, впрочем, красным цветом, запись сразу в конце биографии на моем персональном сайте. Запись не выглядит как подзаголовок к еще одному собранию файлов, хотя на самом деле в определенной мере это так. Внешне запись выглядит как: "Публикации в портале Наследие.ru". В эту часть в основном и попали мои более ранние публикации. Соответственно, многие из них не отражены в рейтинге, а потому я не знаю, как они восприняты читателем. Если все же "кликнуть", то можно обнаружить еще три публикации, относящиеся к творчеству Акунина. Их примерные названия: "Заметки о творчестве Б.Акунина", "О новом романе Б.Акунина", "И снова Борис Акунин".
И вот автор (то есть в данном случае я, поэтому в дальнейшем часть записей будет представлена в первом лице), решил собрать эти публикации воедино и посмотреть, что получится, имея в виду в качестве "супертемы" проблему духовного наследия. Признаю, задавался вопросом, правильно ли я выбрал название для своей публикации? Думаю, что "да", хотя оправдать его, откровенно признаю, удалось далеко не полностью... Буду считать это авансом, если вдруг когда-нибудь вернусь к теме. К слову сказать, написано все это было уже сравнительно давно, и теперь самому любопытно взглянуть, что получилось в итоге. Автор - не литературный критик, и даже не очень хорошо представляет себе сферу подобной деятельности. В этом смысле, возможно, что-то не удалось, хотя цели такой и не ставилось.
Хронологически публикации располагаются в порядке их появления и даже сохранили свои первоначальные названия. Я не очень хотел вмешиваться в содержание того, что было написано ранее, хотя какие-то небольшие изменения по ходу изложения вносил.
1. "МОЕ ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С ТВОРЧЕСТВОМ БОРИСА АКУНИНА".
Весной 2003-го, будучи в Москве, получил от друзей в подарок книги Бориса Акунина. Речь идет об "Азазели" и "Пелагие" ("Черный монах", и "Белый бульдог"). Очень советовали прочесть. Видел их и сам в книжном магазине, продавались, как очередной бестселлер. Но покупать тогда почему-то не стал, мало ли чего на прилавок ни выставят! Зато, когда все же прочел, понял, что ошибся. Надо было сразу купить. И в другой раз купил все, что смог, частью даже в русском магазине в Вене, где подобная продукция значительно дороже. Запоем прочел одну за другой все доставшиеся мне книги. С моей точки зрения, автор - интереснейший и оригинальный писатель, бросающееся в глаза явление в нашей нынешней литературе.
Умный и знающий, с хорошим литературным языком. Отзывов о книгах Акунина одновременно и много (мелких, в несколько строк на обложках его книг и в небольших газетных репликах), и почти нет (серьезных, аналитических с попыткой сопоставительного анализа его творчества). Несомненно, что последние скоро появятся в большом количестве. Впрочем, кое-с чем уже приходится сталкиваться. Некая дама в июльской публикации в "Новой газете" пишет о чем-то своем, время от времени, апеллируя к имени Акунина. По-моему, не удачно. Масштабам и уровню Акунина никак не соответствует. Чуть раньше наткнулся на другой отзыв на целую полосу в ЛГ. Тоже мне не особенно понравилось. Не хотелось бы, впрочем, кого-то обижать, слава богу, с этими рецензентами мы друг друга не знаем и, надеюсь до них не дойдет. Мелких же отзывов, повторяю, в каждой книге по дюжине. Это издатель старается для рекламы. Так все делают, вот и он сделал. Слова в основном правильные, но едва ли по ним можно судить об уровне писательского творчества.
Сразу оговорюсь не стану претендовать на собственную попытку дать свободную от недостатков литературную рецензию. Просто выскажу свое читательское мнение. Начну с того, что в книгах Бориса Акунина широко используется предыдущее литературное, а в ряде случаев и духовное наследие. Аналогий предостаточно. У Акунина - Эраст Фандорин, у Конан Дойля - Шерлок Холмс, у Жоржа Сименона - Мегрэ, у Агаты Кристи - Эркюль Пуаро, у Йена Флеминга - Джеймс Бонд. Что-то их всех явно объединяет (с последним, впрочем, меньше всего). То же с акунинской Пелагией. Видимо, это прежде всего стиль мышления детективов, введенный в литературу еще автором Холмса, а именно - знаменитый "дедуктивный метод". Преступник не просто отлавливается интеллектуалом-сыщиком во время облавы и завязавшейся перестрелки, а прежде аналитически "вычисляется" и глубоко анализируется.
Приведу другие аналогии. Гибель в "Азазели" очаровательной невесты Фандорина Лизаньки сродни трагической гибели восхитительной Трейси в книге Флеминга "На службе ее Величества, королевы". Аналоги героев "Бесов" Достоевского (анархисты-революционеры, Николай Всеволодович Ставрогин, губернаторша Юлия Михайловна) мелькают то там, то сям в книгах о Пелагие (образ Алексея Степановича Ленточкина в "Пелагия и черный монах", образ губернаторши Людмилы Платоновны Гаггенау в "Пелагия и белый бульдог"), да и не только. Впрочем, автор порой и не пытается уходить от соответствующих ссылок и параллелей. В аналогии с чеховской "Чайкой" (на мой взгляд, не столь удачной) Акунин пошел еще дальше, сохранив все действующие лица, превратив пьесу в многовариантную детективную историю и дав свою интерпретацию развязке пьесы. Сюжетная линия "Десяти негритят" Агаты Кристи проглядывается в "Левиафане". Описание русско-турецкой войны в "Турецком гамбите" перекликается с произведениями Пикуля по балканской тематике.
В карточной игре с богачом-шулером и одновременно чем-то располагающим к себе почти печоринским "потерянным" героем Зуровым в "Азазели" опять же видится Джеймс Бонд из "Казино Руайяль". В "Коронации" Акунина в образе доктора Линда проглядывается флеминговский доктор Ноу. В сценах приготовления Фандорина к свадьбе вдруг видны аналогичные фрагменты аж из жизни мопассановского Милого друга - Дю Руа. В целом ряде акунинских книг отчетливо видно влияние Михаила Булгакова с его Воландом, и чувствуется тонкая ирония автора. Фандорин, связанный и брошенный в море в мешке, чудом выбирается из него с помощью потайного кинжала, напоминая Эдмона Дантеса из "Графа Монте-Кристо". Образ современного Фандорина в "Алтын Талебасе", на мой взгляд, менее привлекателен. Он уже отнюдь не утончен и возвышен, напротив, простоват. Да и интеллектуальная завязка перенесена на других героев книги, среди которых, пожалуй, выделяется некий интеллигентный предприниматель с кавказской фамилией. Возможный прообраз человека, который покоится сегодня под гранитным надгробием на Ваганьковском кладбище у самого входа. Вот здесь с аналогиями труднее.
А в целом, повторяю, аналогий много. Очень много. Иногда складывается впечатление, что автор по классическим фрагментам отдельных произведений как бы синтезирует некий схематический словесный портрет своих героев и эпизодов, как это делается в криминалистике с фотороботом. А потом раскрашивает этот портрет в свои, присущие Акунину - автору цвета. Вроде похоже, ан нет, глядишь - свое. Думается, что подобный подход, будучи преподнесенным нам в таком масштабе, выглядит, вполне оригинально. Мы как бы сталкиваемся с чем-то милым нам, казалось бы и новым, но на самом деле в чем-то просто подзабытым старым, и некоторые образы и сюжеты просто обречены на наше положительное восприятие и успех. Таков же и собирательный образ Фандорина, внешне сдержанного, очень интеллигентного человека с красивой и даже аристократически утонченной внешностью и одновременно удачливого героя-супермена. Подчеркиваются его способности аналитического мышления и великолепная память (этакая голова-банк данных, сродни писаным архивам Шерлока Холмса).
Одновременно он носитель древних японских философских и самурайских традиций, где чувство стыда и боязни скомпрометировать свою репутацию, по замечанию автора, является гораздо более сильным мотивом, чем жажда прибыли. О породе таких людей, обращаясь к Фандорину, говорит упомянутый выше Зуров: "Понравился ты мне: ужас как понравился. Есть в тебе что-то... Не знаю, печать какая-то, что ли. У меня на таких, как ты, нюх. Я будто нимб у человека над головой вижу, этакое легкое сияние. Особые это люди, у кого нимб, судьба их хранит, от всех опасностей оберегает. Для чего хранит - человеку и самому невдомек. Стреляться с таким нельзя - убьет. В карты не садись - продуешься, какие кундштюки из рукава ни мечи... Полюбил я тебя, в ту самую минуту полюбил, когда ты без малейшего колебания пистолет к голове приставил и курок спустил... Ты гляди, вот и сегодня ты сухим из воды вышел. Ха-ха, то есть вышел-то, конечно, мокрым, но зато живым, и ни царапинки...". Возможно, что этим же привлекателен Фандорин и нам. Его автор любовно как бы сконструировал из дюжины, когда ни больше, притягательных, порой романтически возвышенных и далеких, и одновременно чем-то доступных и близких нам персонажей прошлого.
И все же успех Акунина не только в удачно найденном и описанном им образе сыщиков-аналитиков Фандорина или Пелагии. В книге "Пелагия и белый бульдог" есть специальный раздел, или как пишет сам автор, главка - "Беседы преосвященного Митрофания", состоящий из описаний: "О чиновничьем сребролюбии", "О законопослушании", "О достоинстве". Представляя этот раздел, автор пишет, что для тех, "кто внимает нашему рассказу единственно из желания узнать, чем он завершится, и кому история нашего края безынтересна, эту "главку" позволительно вовсе пропустить. Никакого ущерба для стройности повествования от этого не произойдет. Здесь же приведены, да и то в отрывках, некоторые из высокоумных диалогов между владыкой и губернатором (три, хотя их было много больше) ибо беседы эти имели для Заволжья самые решительные последствия...". И опять проглядывается параллель, но уже совсем другого гораздо более глубокого духовного содержания, а именно со снами Верочки из "Что делать?" Чернышевского и чуть ли не с "Городом Солнца" Кампанеллы. Соответственно, с глубокими мыслями о разумной политике в области государственного устройства. "Главка" эта могла бы быть настольной книгой у самых высоких наших руководителей. Не знаю только, есть ли у них время читать? А если и есть, то не пропустят ли они ее, следуя искусительно-насмешливому совету автора, обращенному к некой категории читателей, "пропустить ее без ущерба для стройности повествования"? Печально, если вдруг пропустят или не отметят.
2. "И СНОВА БОРИС АКУНИН. (О НОВОМ РОМАНЕ ПИСАТЕЛЯ "ВНЕКЛАССНОЕ ЧТЕНИЕ")".
Это очередной роман талантливого современного писателя о человеческом благородстве и человеческой подлости. В нем сразу две казалось бы никак не связанные сюжетные линии. Две параллельные истории, разделенные двумя веками. В обеих - человек с хорошо теперь известной публике фамилией Фандорин, и читатель уже знает, что раз в повествовании фигурирует этот герой, значит в действии романа произойдут какие-то необыкновенные события на грани жизни и смерти. А Фандорин при этом непременно будет кого-то защищать, сам попадая в казалось бы безвыходное положение, подвергаясь смертельной опасности, но чудом, благодаря своим достоинствам, счастливому случаю, проведению и воле автора спасет людей и спасется сам.
Казалось, человек, образно говоря, постоянно ходящий по острию бритвы, не должен долго выживать, ему не может постоянно везти. Как, к примеру, в картежной игре не может одна и та же карта выпадать подряд в двух, когда ни больше, дюжинах раскладов подряд. Это даже не против логики и здравого смысла (в жизни много нелогичного), это против теории вероятности, а там свои жесткие и неумолимые законы. Ведь теоретически однажды на небе облака могут свиться в профиль Карла Маркса с Энгельсом в придачу. Почему бы нет? Однако, насколько известно, такого пока еще никто не видел и уж тем более не сфотографировал.
Но ставшему любимым автору все можно, ведь это всего лишь приключенческий роман, и читатель не в обиде. К тому же еще одна существенная деталь: автору не требуется (не дай бог, что-то дурное произойдет) оживлять Фандорина, как это сделал в свое время Конан Дойль со своим завоевавшим всемирную славу героем Шерлоком Холмсом. Помните, Холмс однажды погибает, упавши в пропасть, о чем и узнают огорченные читатели. Но, как потом выясняется, сыщик чудесным образом остается жив, поскольку он необходим для новых рассказов, которых в нетерпении ждет публика, требующая, чтобы полюбившийся им герой ожил. Здесь же секрет еще более прост: Фандориных много, несколько поколений, и автор обращается к разным историческим периодам. Среди них и шведские служивые благородных кровей, и русские дворяне и британский баронет. Все - Фандорины. И всех их объединяют одни и те же отличительные черты, которые у них, очевидно, закодированы в генах. Это благородство, сообразительность, привлекательная внешность, находчивость и удивительное везение. Помните, как говорил о нем в "Азазели" один из героев, сам заядлый дуэлянт и картежник, Зуров: с таким на дуэли стреляться невозможно, непременно убьет, и в карты с ним по крупному играть нельзя - обязательно проиграешь...
Тем временем события в романе после непродолжительно введения на первой полусотне страниц, начинают стремительно, в темпе allegro развиваться. Еще два-три десятка страниц, и от книги уже не оторвешься. В основе развития сюжета - вдруг всплывающий неожиданный фактор или новое событие, которые нагромождаются друг на друга, как льдины в несущейся в половодье реке. Иногда (и не так уж редко) эти события выглядят довольно искусственно (помните шутку: были в лесу, захотели спеть под музыку; случайно в кустах оказался рояль...). Главный герой по одной из сюжетных линий - милый вундеркинд, шестилетний мальчик, только что в очередной раз чудом спасшийся от смерти и к тому же вывихнувший ногу, замерзает в глухом, полном злых волков вечернем лесу, но вдруг неведомо откуда является спасительная добрая фея в образе старушки с лицом бабы Яги, которая относит его к поселившемуся в одинокой лесной избушке (только что без курьих ножек) Фандорину. Словом, сказка, да и только, закамуфлированная под приключенческий роман.
Фандорин - другой основной персонаж, подобно толстовскому отцу Сергию или принявшему схиму, блестящему графу, герою аристократического Петербурга графу Буланову из "Двенадцати стульев", спасается в одиночестве от мирской суеты. По счастливому случаю Фандорин оказывается лекарем, освоившим целительные чудеса лесных трав, и к тому же перед этим прошедшим итальянскую школу врачевания, он быстро помогает мальчику излечиться. Стоит ли говорить, что попутно, будучи в Англии, Фандорин не терял времени даром, а в совершенстве овладел приемами палочного и кулачного боя (как это все впоследствии пригодится!). В другом эпизоде (уже по современной линии) у Фандорина в кармане халата за несколько минут до нападения бандитов случайно оказывается пистолет. А дальше как в известной ремарке Чехова: если на стене в декорациях в висит ружье, то рано или поздно оно выстрелит. Так и здесь. Впрочем, не будем злоупотреблять пересказом содержания с подобными эпизодами. Все бывает, если захотеть.
И все же, наверное, как раз в этом отличительный стиль автора, который постоянно поддерживает читателя в напряжении, буквально не давая ему отложить книгу в сторону. Теперь вы у автора в тисках, и он уверенно переходит к дальнейшему раскрытию сюжетной линии. Что это форма литературного примитивизма? Это было бы в данном случае чересчур просто. Отметим, что по масштабам и значимости идей у автора в этой области не так уж много конкурентов, и о примитивизме можно говорить довольно условно. Не трогая классиков, выделю, пожалуй, Иена Флеминга (с его ставшими теперь явью международными террористами типа доктора Ноу и психолога-изувера Блофельда), у которого что ни роман, то балансирование на грани конца света. В основе же главной сюжетной линии автора, вопрос, сродни шекспировскому: "быть или не быть". Только здесь он заострен на другом. Например: способен ли родитель, попавший в роковую ситуацию и встав перед проблемой выбора, сохранить свою жизнь и благополучие, ценою жизни своих близких или он пожертвует ради них собой? Все это переносится на современную жизнь, и здесь приходят на ум недавние реальные драматические эпизоды в Дубровке, когда московский мэр Лужков или певец Кобзон мужественно предлагают себя террористам в обмен хотя бы на часть заложников.
Отметим, что мир персонажей в самой книге своеобразен. "Обычных", нормальных людей, кроме самого Фандорина и мельком промелькнувших его близких почти не видно. Зато кругом кишмя кишат всякого рода отморозки, нувориши, подонки, сексуальные извращенцы и т.п. Автор оперирует логикой и понятиями этих людей, но особенно сильное впечатление при этом производит тонкий анализ нынешних представителей бизнеса - внезапно разбогатевших "жирных котов", для которых существует лишь одна цель - деньги. Всё остальное разыгрывается, продается и покупается.
И опять, как тут не вспомнить циничную фразу подобного "кота" Березовского, высказанную им в интервью газете Financial Times в октябре 96-го года, о том как он, в числе семи самых богатых бизнесменов, дал деньги на выборы Ельцина, а затем менеджером был нанят Чубайс (ныне занимающий престижный и доходный пост "главного электрика" страны) и обеспечена победа. Ну а теперь, по словам Березовского, следует пожинать плоды этой победы - занимать ключевые посты в правительстве... Цинично и просто, как апельсин. Какая тут к черту демократия в нищей стране, где так вольготно живется разжиревшим котам, а общественное мнение формируется контролируемым ими СМИ! И здесь у писателя вновь звучат мысли глобального содержания. В романе они выражены в описании целей овладения "новыми русскими" предприятия в Ильичевке, производящего биохимическую фармацевтическую продукцию. Конкурируют два очередных разжиревших кота, из тех которым нравится, когда их почтительно называют олигархами. Оба вдруг "врываются" в сферу социальных проблем, от которых капитализм, казалось бы, далек и обычно бежит, как черт от ладана. Но лишь до тех пор пока "социалка" не становится полем для бизнеса.
Один из таких новых представителей бизнеса - хирург-косметолог высочайшего уровня, хочет получить монополию на производство отечественных лекарств, которые кроме как на предприятии-гиганте в Ильичевке нигде в нужных масштабах в стране производится больше не смогут. Когда он рассказывает об этом проекте и планах развития производства Фандорину, все звучит очень убедительно и респектабельно (что-что, а лапшу такие люди на уши навесить умеют, заслушаешься). Фандорин даже называет бизнесмена "великим шахматистом", способным просчитывать и оценивать бизнес - ситуации на много ходов вперед. И ведь все так, или почти так, оно и есть. Кажется, вот он нужный для общества человек, дайте ему простор, обопритесь на него, выберите депутатом, может, когда-то и памятник поставите! И все же. Когда дело в повествовании доходит до его личной жизни выясняется, что он вместе с филигранно выполненной им косметической операцией, сделавшей его жену красивой куклой, попутно вырезает ей яичники. Так ему удобней, бесконфликтней, как с кастрированной кошечкой. Он опять же просчитал все вперед. В эпилоге книги выясняется, что жена, фактически ставшая человеком-киборгом, тоже по профессии врач, которая в начале рассказа бросалась при случае к мужу, чтобы лишний раз поцеловать ему руку, поняв, в конце концов, что произошло, перерезает ему скальпелем горло. Миф супербизнесмена, двигателя общественного развития сразу тускнеет и теряет привлекательность.
Другой жирный кот, конкурент первого, даже внешне абсолютно циничен. На предприятии, за покупку которого он борется всеми средствами, включая киднеппинг и готовность убить ребенка своего конкурента - бывшего соклассника, он собирается производить фактически наркотики с замедленным разрушающим действием, посадив, как теперь говорят, "на иглу" добрую часть населения страны. Его не смущает, что эти люди обречены на вымирание. Население страны, по его мнению, слишком велико, включая потенциальные отбросы общества, с которыми ему все равно полезно расстаться... Что ж, знакомые мысли, известные со времен Ницше и фашизма, как социальный дарвинизм. Внешне образ этого героя, наверное, еще менее привлекателен, но ведь кто-то, включая и нынешних политиков, найдет и в этом "рациональное" зерно. Вам такие политики не известны? Почитайте российские газеты... Впрочем и этот герой в конце книги погибает, получив свою пулю в рот. Спасибо автору за справедливость!
Не знаю, что скажут остальные читатели, но книга все же, думаю, перенасыщена сценами насилия и, что, пожалуй, более проблематично, мыслями и рассуждениями по поводу целесообразности и обоснования насилия. Похоже, что автор в погоне за остротой сюжета увлекся и "перестарался". Впрочем, отнюдь не уверен, что все так думают. И хотя образ самого Фандорина противопоставляется подобному подходу, осадок даже от литературного общения с подобными людьми-монстрами остается тяжелым. Не стану слишком упрекать автора, нынешняя реальность, по крайней мере та, которую мы практически ежедневно словно в кем-то отмеренных дозах воспринимаем с экранов отечественного телевидения, не менее жестока. Садизм, особенно в сочетании с терроризмом, сегодня разъедает социальный климат общества. И здесь уместно вспомнить судьбу семейства известного американского кинопостановщика и режиссера, погибшую несколько лет назад от рук садистов, похоже, по сценарию одного из бестселлеров самого знаменитого киношника. О подобных вещах сегодня много и с тревогой пишут. Насилие, исповедуемое на наших экранах и в книгах, стало прямой угрозой обществу. Способно ли общество с этим справиться и найти здесь разумные границы и рамки отнюдь не очевидно, и если нет, то не здесь ли прямая дорога к неизбежной катастрофе глобального масштаба?
Обратимся, однако, ко второй сюжетной линии. Малыш шести лет от роду чудеснейшим образом постигает взрослую человеческую премудрость и привозится отцом-дворянином к царице Екатерине. Случайно он спасает Екатерине жизнь и становится ее любимцем. Но не надолго. Завистники и дворцовые интриганы быстро выпихивают его из дворца и начинают преследовать. Гибель, казалось, неминуема. И опять цепь случайностей, а в конце концов наш главный герой Фандорин много раз спасают его из вроде бы безвыходных ситуаций. Но главная драма впереди: отец мальчика при непротивлении матери, "меняет" его жизнь на высокое и благополучное положение в обществе. Ну, куда бы делся бедный малыш без Фандорина, который вновь его выручает?
Но вот книга закончена, читатель откладывает ее в сторону и переводит дух. Для положительных героев романа все, слава богу, завершается благополучно. Полюбившийся читателю маленький гений, родившийся в конце далекого 18-го века, обретает нового, вместо предавшего его родного, отца в лице Фандорина, а заодно и любящую, милую мать, красавицу-графиню Павлину Аникитишну.
Что касается современного Фандорина, то он - воспитанник одного из престижных английских университетов и баронет, отказавшийся при женитьбе в России по принципиальным соображениям от британского паспорта и по той же причине, ездящего на отечественном, хотя и не вполне надежном автомобиле (откуда у него, в генах что ли, опять, эта "совковость"?), благополучно возвращается в конце приключений в лоно семьи. Здесь - любящая его своеобразной, но искренней и крепкой любовью жена Алтын, преуспевающая деловая женщина, редактор популярного эротического журнала и двое, бывших заложниками, но ничего не подозревавших несмышленышей - его двойняшек-малышей. Теперь он им снова будет рассказывать на ночь сказки про злого серого волка и страшную бабу Ягу. И дети, засыпая, будут искренне считать, что это и есть самое страшное, с чем можно столкнуться в жизни и бог даст никогда не узнают, что были на самом краю гибели.
3. "ПЕЛАГИЯ И КРАСНЫЙ ПЕТУХ. (ЛЕДИ ПЕЛАГИЯ ЗАВОЛЖСКОГО УЕЗДА".
На Руси "красный петух" - символ народных волнений, смут и пожаров. Говоря о времени действия романа, заметим, что в этом смысле в заголовке, по-видимому, содержится определенный скрытый смысл, ибо автор пишет о России как раз в преддверии такого рода событий, и в тексте в связи с этим содержится определенная завязка. Но значение этого понятия применительно к роману, двояко. О первом из них, хотя это всего лишь догадка, мы только что сказали. Второе, согласно преданиям, вычитанным Пелагией в старых книгах, заключается в том, что красный петух обязательно присутствует при неких, очень специальных событиях, связывающих нынешний и потусторонний миры с помощью специфического канала - так называемых "особых пещер".
В основе книги лежит крамольная, но вполне вероятная гипотеза автора о том, что настоящего Христа в свое время вовсе не распяли, а подменили похожим на него человеком, возможно, одним из родственников. "Кого же распяли? -спросила Пелагия, и ответ её собеседника, возможно новоявленного Христа, звучит так. Я не знаю. Может быть Дидима, а может быть Ехуду Таддая. С тех пор как я понял, что там произошло, я все пытаюсь угадать, кого убили. Дидим - вылитый я, его потому так и прозвали, по-гречески это слово значит "близнец". И Ехуда Таддай тоже на меня похож, ведь он мой брат."... Любопытная и смелая гипотеза, не правда ли? Может быть, именно поэтому в свое время состоялось чудесное воскрешение Христа? Но на этом чудеса не кончаются. И вот 2000 лет спустя Христос возвращается к людям через одну из "особых пещер". Кажется, настало время второго пришествия, но Христос ли это?
По воле автора и странному совпадению, новоявленный Христос (он же в романе - Эммануил-Мануйла) в начале появляется в России и лишь после этого направляется на свою прародину в Иерусалим. Поясняя причину этого, автор вспоминает "ленинские" слова о России того времени, как наиболее "слабом звене" в мировой политико-экономической системе (кстати, Мануйла даже картавит, как Ленин; зачем бы эта небольшая и ни на что не влияющая в книге деталь вдруг понадобилась автору?).
За действиями Мануйлы тщательно следит фактический руководитель тогдашней России, "серый кардинал" и глава Синода, всесильный Победин (ещё один исторический символ, воплощение реакции и царской охранки). Он понимает неординарность Мануйлы, но убежден, что это - никакой не Христос, а напротив - Антихрист. Победин предвидит, что вскоре после его появления, в России произойдут драматические разрушительные события (вот он, и проявится красный петух в его первом значении). Цель Победина - попытаться эти события предотвратить, ради этого он готов даже положить свою жизнь.
Личность монашки Пелагии, дотоле скромной расследовательницы на любительском уровне уездных преступлений в духе романов Агаты Кристи, случайно попадающей в центр описываемых событий, неожиданно, в силу имеющейся у ней информации о Мануйле, приобретает общегосударственное, и даже более высокое, значения.
Другие персонажи вместе с Пелагией, при всей их приверженности к прошлому, в чем-то, начиная с подбора действующих лиц по национальному составу, выглядят вполне современно. Один из них - архиерей, заволжский владыка, человек высокого интеллекта и принципов покровительствует Пелагии. Его рассуждения о развитии экономики в уезде, описанные в предыдущих романах, делают честь автору и не потеряли своего значения и сегодня.
Еще один персонаж - Матвей Бенционович Бердичевский, человек близкий к архиерею, благородный и исключительно порядочный уездный прокурор Заволжска. По национальности еврей, выкрест, умница, отец обширного семейства из 13 детей. Бердичевский тайно и безнадежно влюблен в Пелагию. Он ведет размеренную упорядоченную жизнь и наверное так никогда и не раскрыл бы своих чувств и максимум на что он решается - подвозить ее в своем экипаже до дверей дома. Но вот Пелагия попадает в беду, её преследуют, за ней начинается настоящая охота, и она едва не погибает. И в характере Бердичевского происходят резкие изменения. Неожиданно для себя осознав охватившее его чувство, подстрекаемый грозящей ей опасностью, он вдруг кардинально меняет образ жизни, пытается спасти Пелагию, и начинаются его собственные приключения и скитания по России.
Друзья Пелагии решают, что ей надо куда-то спрятаться, временно исчезнуть. Предлагают Сибирь, но она решает тайно отправиться в Палестину. Оказывается тайны из этого никакой нет. За ней шпионят, и буквально каждый шаг Пелагии известен. Она же, как выясняется, выбрала место своего изгнания не случайно. Её цель - найти Мануйлу. Её друзья, хотя и не сразу, догадываются об этом. Они понимают, что опасность возрастает многократно. Некогда тихий и застенчивый Бердичевский пускается в путь, пытаясь обнаружить источники опасности для Пелагии. Он действует решительно и отважно, вплоть до того, что стреляет из пистолета в своих врагов (поведение совершенно не мыслимое для него ранее), но в конце концов погибает. В последней своей записке владыке пишет, что идет навстречу смерти сознательно, принося себя в жертву, с тем, чтобы, выражаясь "шахматным языком" (он любитель этой игры), "не проиграть всю партию" и дать шанс для Пелагии.
И уж совсем неожиданно для читателя также поступает еще один почти второстепенный персонаж - палестинец Салах, успевший по-своему, также безнадежно, полюбить Пелагию. Салах гибнет, пытаясь её защитить. Нет, он не камикадзе. Думал ли он, принося себя в жертву, о том, что сразу попадет в рай? Мало верится. Вернее всего действовал по простому человеческому порыву - естественная реакция на совершающуюся на его глазах несправедливость. А что же сам архиерей, ещё один защитник и наставник неординарной монашки? Судя по его снам, и он любит Пелагию. И вот в критический момент, осознав степень опасности, которой она подвергается, в отчаянии пытается в последний момент спасти ее. Для этого срочно едет в Иерусалим, но находит лишь её прощальное письмо. Как его называет автор в одном из последних разделов книги "Письмо с того света". Такова психологическая завязка романа.
Не скрою, что начав читать роман после нескольких первых глав и разделов составил, как потом оказалось, превратное впечатление, что действие романа недостаточно логично, даже вычурно. Полагал, что в попытке "раскрутить" сюжет и сделать его более острым, Акунин, опубликовавший уже много книг, "исписался". Хотел даже отложить романа в сторону на "потом". Не сделал это и правильно поступил. Вскоре автор - признанный мастер приключенческого жанра, "берет свое". Последующими пояснениями и штрихами логика восстанавливается, и вот уже читатель, оказавшись в водовороте событий, не в силах оторваться ни от сюжетной линии, ни от романа.
Интуиция, аналитические способности, "господин случай" и автор позволяют Пелагие проникнуть в тайну "особых пещер". Пытаясь отыскать Мануйлу, она буквально "вычисляет" сроки и место его появления. В результате отлично знает, где его следует искать, и в конце концов встречается с ним. Более того, именно она раскрывает самому Мануйле смысл (второй, в нашем понимании) красного петуха, о котором тот "забыл". Но по её пятам, как за опытной ищейкой, следуют шпионы из охранки - охотники за Мануйлой, а одновременно и самой Пелагией. И не напрасно. Во время встречи их настигают. Казалось бы Мануйла близок к смерти. Интересно, что бы она здесь означала и мыслима ли вообще, как не мыслима у вечного жида? Но читатель этого из книги не узнает. Потому что до стрельбы и борьбы дело просто не доходит. Следует неожиданный, чисто "акунинский" поворот, и вот уже потенциальный убийца Мануйлы едва ли ни в мгновение ока превращается в бескорыстного и преданного телохранителя.
Ну а теперь мы подходим к философской завязке романа. И Акунин - философ лишний раз демонстрирует свой калибр не только в качестве искусного автора и описателя жанровых сюжетов и сцен. Он выходит со своей философской концепцией. Придумать же такое, оказывается, Христа не распяли! Подменили, как порой случается в иных родильных домах. Все, мол, бывает, мало ли и ныне эпизодов с двойниками разного рода высоких деятелей, включая Гитлера и Саддама Хусейна? Что же здесь, сатанинская ересь или объяснение некоторым дотоле непонятным фактам?
И ещё такой неординарный момент: Христос и Антихрист в разных оценках объединены в романе в одном человеке. Кто же он на самом деле? Как говорится у философов: "единство и борьба противоположностей". Две стороны одной медали. Короче, ответ состоит в том, кто и как это понимает, и здесь опять сказывается манера автора - читателю дается право додумывать самому. Интеллигентный Антихрист Воланд у Булгакова не похож на простоватого странника в рубище Мануйлу. Последний гораздо более мирской. Ближе к людям. Почти такой же и не такой.
А насчет грядущих событий Победин оказывается прав, впрочем ведь это только роман. Никакого Победина не было. Да и с Эммануилом-Мануйлой даже Пелагие не все ясно. Пишет владыке: "Обманул. Решил избавиться от прилипчивой бабы, потому что любит ходить по земле один. Просто сказать "уйди от меня, женщина" не захотел - он же добрый. Оставил мне на память возможность чуда и пошел себе странствовать по земле... И ведь что самое поразительное: доказать и проверить что-либо в этой истории невозможно, как это всегда бывает в вопросах веры"... Или, как у Горького: "так был ли мальчик, может мальчика-то и не было?". Зато в разное время были свои Аракчеевы и Бенкендорфы. Был и Столыпин. А еще мужик и пророк Распутин, российский мессия. И другие позднее.
Ну, а что же произошло с Пелагией? Это остается загадкой. Может она, как булгаковская Маргарита, обрела другой образ и ушла из этой жизни навсегда? А может еще и вернется. Ведь заставили же читатели Конан Дойла вернуть к жизни полюбившийся им образ Шерлока Холмса, хотя и знали, что их герой сиганул в пропасть вместе с вцепившимся в него Мариэрти. И все же, судя по духу письма, оставленного владыке, Пелагия теперь "там" и с нетерпением ждет встречи и общения с владыкой в другом, уже без церковных облачений, прекрасном мире и хочет это ускорить Возможно, и она его тайно любит, как Маргарита своего Мастера. Впрочем, для роли Мастера архиерей, кажется не совсем подходит, здесь уместнее гляделся бы сам автор, покусившийся на столь масштабный сюжет. Невероятно, конечно, но может быть когда-нибудь и ему кто-то скажет, как в свое время Мастеру: "Ваш роман прочитан,... но он не окончен". На такую оценку обречен сам сюжет романа с его извечными вопросами, на которые невозможно дать ответ.
Жизнь продолжается и без Пелагии, просто она в отличие от других, уже нашла свой, более прямой и надежный путь к Богу. А все её литературные конкуренты, включая Мегрэ, Эркюля Пуаро, Холмса, Джеймса Бонда и даже "сводного брата" Эраста Фандорина на её фоне выглядят как люди способные, даже в определенном смысле талантливые, но в чем-то - простые подельщики. И наша леди "уездного" масштаба из скромного Заволжска в духовном плане их переигрывает. Да и почему бы нет, ведь все они по самому духу своему, еще более далеки от Бога, чем, выражаясь известными опять же ленинскими словами, декабристы от народа.
4. "КОЛЕСНИЦА АКУНИНА НА ПУТЯХ РОССИИ".
ЭПИГРАФЫ.
1.Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься?... Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не дает ответа. ...летит мимо всё, что ни есть на земли, и косясь постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства. Н.Гоголь (Мертвые души. Том первый.).
2.Русский путь: сделай шаг! А.Подберезкин (Книга с тем же названием).
I.ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ.
2004-ый год, канун очередных президентских выборов в России. За несколько дней до этого происходит знаменательное событие: Президент страны начинает свою ранее обещанную правительственную реформу. Он в полном составе отправляет в отставку нынешнее правительство и не дожидаясь назначения нового, отбывает с кратковременной поездкой в Красноярск. Причина тому - событие чрезвычайной важности. Вступает в строй долгожданная транспортная артерия - автомобильная магистраль, связывающая Запад страны с Востоком. Страна ждала этого много десятилетий. И вот оба события совпали. Случайно? Казалось, можно ведь было как-то раздвинуть, разделить эти два события во времени. Ну покрыли бы асфальтом лишнюю сотню километров и организовали поездку чуть позже. Президент, выдвинувший себя на второй срок и он же наиболее реальный претендент на выборах, делать этого не стал. Тактический ход переходного периода? Политики и журналисты гадают...И вот выборы состоялись и Путин одержал убедительную победу.
И ещё такое замечание. Нынче, в преддверии выборов, никто не выступал с упреками, что Путин, мол, не хочет обнародовать свою программу. На предыдущих выборах такое было. Да и два-три года спустя, нет-нет да писали об этом СМИ. Не заметили тогда главного в его предвыборном обращении: намерения отстаивать национальные интересы России (сошлюсь на публикацию автора на эту тему в портале www.nasledie.ru). Национальные интересы? Иным тема казалась просто не актуальной. Забыли это понятие, и оно на время как бы исчезло из лексики. Отвыкли, курьез, мол, какой-то пережиток. Помните в "Известиях" о бывшем российском министре иностранных дел, заявившем в своей беседе с Никсоном о том, что у нас, мол, и вовсе нет национальных интересов, одни общемировые ценности. Что ж, было и такое в нашей недавней истории. Недаром автора этого перла Козырева иронически называли: "наш министр их иностранных дел". Проблемам обеспечения жизнеспособного, устойчивого развития России и её национальных интересов посвящена, внешне, казалось бы, далекая от этого книга, на обложке которой написано "новый детектив". И решает такую задачу автор очень своеобразно, "по - акунински", нанося мастерские писательские штрихи в качестве суждений и комментариев своих героев, описывая далекие казалось бы теперь от нас события, но систематически обращаясь к будущему. А потому эти "штрихи", не менее важны, чем захватывающая сюжетная линия книги.
II.ОСНОВНАЯ СЮЖЕТНАЯ ЛИНИЯ.
А теперь перенесемся ровно на 100 лет назад в 1904-ый год и обратимся к сюжету нового романа Бориса Акунина "Алмазная колесница". Разгар войны между Россией и Японией. Уже отгремела трагическая Цусимская эпопея. Российский флот на Дальнем Востоке уничтожен. Но война ещё не окончена, и Россия тем временем по своей единственной транспортной артерии - железной дороге "Запад - Восток" направляет на подмогу терпящим поражение войскам составы с военным снаряжением. Один из них, груженый тяжелой крупповской артиллерией и оборудованием подорван японским диверсантом вместе с железнодорожным мостом. Диверсант - супершпион, известный в книге, как штабс-капитан Василий Александрович Рыбников (человек с почти русской внешностью, лишь со слегка раскосыми глазами, а потому получивший у охранки прозвище - "Калмык"). Почти одновременно все тот же Рыбников организует переправку в Россию крупной партии стрелкового и взрывного оружия, которое в скором времени будет использовано в уличных боях во время Первой российской революции.
Автор описывает, как в конце концов Рыбникова раскрывает и задерживает российский суперагент, герой многих других романов Акунина, Эраст Петрович Фандорин. При этом Фандорин даже не подозревает, что штабс-капитан, успевший принести столько вреда России, его родной сын. Один из результатов яркой и в каком-то смысле трагической любви молодого дипломата к красавице О-Ями, дочери руководителя древнего японского клана тайных наемных убийц- "крадущихся", или по японской терминологии - "нинзя". С ними Фандорину довелось познакомиться треть века назад, когда он работал вице-консулом России в Йокагаме. Впрочем, говоря о родстве, возможно, позднее, что-то шевельнется в его сознании, когда он получит сведения из тюрьмы, где находился шпион. Там, несмотря на усиленную охрану, содержащийся в одиночной камере Рыбников, таинственным образом пронеся с собой стальное лезвие, одним умелым движением подрежет кожу своего лица и стянув ее как маску, затем перережет себе горло. Именно так погибали много лет назад члены таинственного клана нинзя...
Что касается Рыбникова, то он-то прекрасно знает, кто его отец, и еще проницательная покойная мать предрекала ему такую встречу. Здесь же, в камере перед смертью пишет отцу письмо, а потом, словно спохватившись, что позволил себе размягчиться, сжигает... В письме говорилось, что ему "безразлично, чем закончится война". Он "воевал не с Россией, а преодолевал преграды, которые, испытывая, воздвигал Рок на Пути его Колесницы. И вот дорога подошла к концу". Он "был верен своему Пути и прошел его так, как учили, стараясь не поддаваться сомнениям. При этом самым трудным испытанием оказалось то, от которого размягчается сердце", но ему "удалось это преодолеть...". Позднее мы услышим с телевизионных экранов нечто тоже не привычное, но внушающее уважение, от обладателя японского черного пояса - Президента России: "Я могу это сделать, а значит - должен".
Есть ли смысл обсуждать другие сюжетные линии романа, состоящего из двух, казалось бы, почти не связанных историй? Идея может быть и привлекательная, но сделать это здесь, в коротком очерке, посвященном книге, невозможно. Да и не нужно. Упомяну лишь, что Акунин - признанный мастер острого сюжета и описанные им баталии, посвященные разгрому (оказалось не окончательному) секты нинзя в их крепости на вершине горы по драматичности и накалу борьбы сродни сценам военного крушения империй международных террористов Блофелда или доктора Ноу из захватывающих романов Иена Флеминга. А сцены любви и трагическая гибель очаровательной дочери всесильного средиземноморского "капо" Трейси, так и не ставшей женой номерного английского агента Бонда, да и другие сцены и жизнеописания в подобных историях, перекликаются с многочисленными сюжетными линиями "Алмазной колесницы".
Но эти сюжеты при всей их яркости, думаю, уже не столь оригинальны и значимы, как упомянутый выше главный сюжет. Хотя в нашей литературе уже описывались в чем-то сходные, пусть может быть и лишенные драматического акунинского описания столкновения отца с сыном в морском бою под Цусимой. А впрочем... "Окини-сан низко опустила голову: наш сын мог бы быть очень счастлив... На фотографии Иитиро был в матросской блузе с глубоким вырезом на груди..., а в лице было что-то очень японское, но он вполне мог сойти и за русского парня. Неприятно-скользкая тень "Идзуми" снова, как и в бою при Цусиме резанула Коковцева по глазам... Но как сказать ей, матери, потерявшей сына, что он (именно он, отец ее сына!) призывал стрелять именно по "Идзуми"? (В.Пикуль "Три возраста Окини-сан").
Перед читателем два тома книги с несколько странным и так до конца и необъясненным автором названием "Алмазная колесница". Почему роман называется именно так? К содержанию этого понятия автор в своей книге возвращается несколько раз, апеллируя аж к тайнам учения Будды. Поясняет, но так до конца и не объясняет. Говорит, что для европейца понять это слишком сложно. Впрочем, можно сказать, что это стиль автора, который, порой, в тексте лишь намечает направление хода своих мыслей. Тоже в его предыдущих книгах. Например, "Пелагия и красный петух", где так и остается не ясным, кто же он, один из главных героев романа. Возможно, даже Христос в своем втором пришествии. По некоторым признакам читатель может составить впечатление, что так оно и есть. Но автор не уточняет свою позицию и оставляет возможность читателю домысливать самому. Отмечу, впрочем, что так бывает не только у Акунина. Не так уж редко одни и те же книги, разный читатель понимает по-своему. Или, как сказал французский поэт и писатель Альфред Мюссе: "Во всяком замечательном произведении истинного автора содержится в два-три раза больше, чем сказано: остальное должен дополнить читатель".
Итак два солидно изданных тома, внешне связанные почти символической тонкой бумажной суперобложкой, точно специально предназначенной для того, чтобы вырезав с неё картинку и вложив в книгу, остальное выбросить. На суперобложке использован коллаж суперреалиста Макса Эрнста (что само по себе уже символично: предметы и фигуры реальные, а что изображено, знает только автор). Точнее же это как бы две самостоятельные книги. Одна - небольшая, посвящена событиям, связанным с русско-японской войной начала прошлого века. Её действие происходит в России. Другая - значительно, в несколько раз превосходит первую по объему. Её действие происходит в Японии, причем во времени как раз на одно поколение раньше. Казалось бы, логичней было сделать наоборот, как двадцать, потом еще десять лет спустя у Александра Дюма. Но здесь иначе, и автор выносит вперед следствие, а потом объясняет причину. Зачем же писателю нужен подобный не совсем обычный, "инверсный" подход?
В этом опять определенный замысел и логика изложения материала автором. В романе сталкиваются не просто два поколения (отцы и дети). Это столкновение двух совершенно различных культур и подходов к жизни. К самой ее оценке. Фактически, можно сказать, это столкновение двух миров, двух цивилизаций, и на этом фоне подход автора, основанный на неминуемости следствия, для реализации которого созрели все причины, воспринимается по-своему логично. В первой книге отражены события, фон которых связан с поражением России в войне. В основном факты, с минимумом бытовых описаний. Во второй характерными авторскими штрихами поясняются причины этого поражения. Именно штрихами, причем с массой важных в данном случае бытовых описаний. А в целом в книге нигде не описываются ни театры основных военных действий, ни решения и действия высшего командования, а равно не сопоставляются ни военные, ни экономические потенциалы двух стран. Действует другая, но по-своему неумолимая логика алгоритмического подхода, как у программиста: "если, ... то...".
Во всем романе фигурирует лишь единственное короткое и высокомерное замечание одного из мало выразительных и не вызывающих симпатий персонажей - сотрудника российского посольства, об экономическом потенциале Японии накануне 70-х годов 19-го века. Это уже позднее Японию станут величать экономическим тигром. А тогда, по его словам, страна - "драная кошка", с потенциалом в десять раз меньшим, чем у России. Но именно в этот период длительностью всего в одно поколение, Япония, покончив с изоляцией, раскрывает для себя остальной мир, а заодно и открывается миру. При этом так, что не теряет своей самобытности, а напротив, использует ее как главный рычаг, или как говорят экономисты, как свое "сравнительное преимущество", для обеспечения будущего прогресса. И недаром один из тогдашних "новых японцев", объясняя мотивы финансируемого им убийства политического лидера и претендуя на его место, произносит: "Если бы я его не остановил, он превратил бы Японию во второсортную псевдоевропейскую державу..., обреченную вечно плестись в хвосте у великих держав". Опять аналогия? Посмотрим...
Что еще, кроме захватывающих сюжетов? С моей точки зрения, это с одной стороны наблюдения и факты япониста Акунина, посвятившего значительную часть жизни этой удивительной стране, а с другой - его размышления и выводы. Соображения человека с неординарным мышлением, одновременно философа и историка, о будущей геополитической ситуации в мире. Взаимопроникновении и столкновении двух мегаполисов и их интересов - Востока и Запада и месте в этих процессах лежащей между ними России. И то и другое (наблюдения и выводы) - специальные темы. Здесь обозначу лишь некоторые из них, позволив себе иногда несколько перефразировать. И да не обидится на меня глубоко уважаемый мной автор, если вдруг на глаза ему попадется этот материал, за может быть несколько вольное и чисто внешне не вполне вяжущееся с последовательностью изложения в книге обращение с его идеями и мыслями. А потому перейду к следующей части своего очерка, связанного с книгой Акунина и назову его:
III.НЕКОТОРЫЕ ИЗБРАННЫЕ МЫСЛИ АВТОРА И КОММЕНТАРИИ К НИМ.
Но прежде, почему из всего многообразия мыслей, идей, наблюдений и выводов, содержащихся в книге, выбраны только некоторые, те о которых речь пойдет ниже? Не принадлежит ли подобное право только автору и не искажает ли представления о книге? Тут сделаю такую оговорку. Отмечу, во избежание путаницы, что речь идет о двух авторах. Один - знаменитый нынче автор романа со всеми законными правами, оговоренными на обложках его книг. Другой - скромный автор данного очерка, посвященного книге. Назову его (то бишь себя) условно автор-составитель, или просто "составитель". Составитель и присвоил себе право отбора и последовательности изложения отдельных мыслей автора, которые выделил, и они кажутся ему в сопоставительном контексте особенно важными. Составитель признает, что его выбор сделан в известной мере случайно. Он далек от того, чтобы приписывать чужие мысли себе, и аккуратно ссылается на номера страниц, откуда эти мысли взяты (цифры в скобках относятся ко 2-му тому). Ну а комментировать некоторые из них, наверное, никому не запрещено. А тех, кто с таким подходом не согласится, составитель отсылает к самому первоисточнику в его первозданном виде и его автору Акунину, как к высшим судьям.
О РОССИИ И ЕЕ БУДУЩЕМ
(211 и 213): "Гибель России в её правителях. Как сделать, чтоб правили те, у кого к этому талант и призвание, а не те, у кого амбиции и связи? И другая наша беда: Россия-матушка повернута лицом на Запад, а спиной на Восток. При этом Западу мы упираемся носом в задницу, потому что Западу на нас наплевать. А беззащитный деррьер подставляем Востоку, и рано или поздно в наши дряблые ягодицы вопьются острые японские зубы" (смотри живописную картинку на обложке 1-го тома, где зубы упираются аж в середину подбородка). И ещё. "Наш орел затем и двухглавый, чтобы одна его башка смотрела на Запад, а другая - на Восток. Нужно, чтобы столиц было две". Сказано настолько верно, что в комментариях не нуждается. Вот только с учетом Питера, получается, что может быть даже и три. Думаю, для такой большой страны и три столицы иметь позволительно. Далее (страница 467): "Глава семьи обязан заблаговременно подобрать наследника". В книге подчеркивается, что при этом не обязательно родственника. Верно сказано. А более подробно составитель писал об этом в своей статье "О лидере России", опубликованном недавно в www. nasledie.ru. Отмечу, что важность этого вопроса специально отмечал и сам Путин. И еще. Один из центральных вопросов, которые поднимает в своей книге автор (209): "Япония - союзник или соперник России"? Конечно, хотелось бы иметь такого надежного союзника. Посмотрим, как будут развиваться события, а пока логично обратиться к выпискам из другой группы.
О ЯПОНИИ И ОСОБЕННО О ЯПОНЦАХ.
(221) "Японцы - предсказуемы. Они всегда действуют по правилам. В этом их сила и слабость". Отец учит сына: "поступай по закону, а остальное - не твоя забота". (140) "У японцев - дисциплина". Это выражается во всем, например, если идет беседа, "сначала говорит старший...". (191) Япония 19-го века - "нация, состоящая из огромного стада овец - крестьян и своры овчарок - самураев". (210, 258) "У японцев в домах чище. Разуваться при входе - обычай японцев. У русских - фронда, у японцев - патриотизм. (167) В Японии все патриоты своей родины, "даже разбойники". Но что такое "патриотизм? И вот автор иронизирует, возможно, с намеком на специфику нашего, в отличие от Японии, не монорасового государства (279): "это значит действовать на благо Родины, даже если идешь против воли начальства".
"У японцев - закон о всеобщем образовании, а тем временем в России (19 век) 80% населения неграмотны". В Японии же в это время "треть государственного дохода отдается министерству просвещения". А ведь и мы, казалось бы навсегда решили этот вопрос, достигнув небывалого уровня! Нет, опять покатились назад. (264) Япония - страна вежливости. У японцев - деликатность в крови. (221) "Японец - человек чести... русские устроены иначе". Но так ли уж это? Вот что думает по этому поводу Фандорин (297): "Никакие интересы отечества не могут быть важнее личной чести. (527) ...а защищать Справедливость, Правду - обязанность всякого благородного человека". И, наконец, один из героев романа то ли в шутку, то ли всерьёз с иронией произносит своим собеседникам - японцам: у вас "чуть какая моральная трудность - сразу кончаете с собой".
АКУНИН - ФИЛОСОФ.
(425): "Жизнь - вечная схватка Порядка и Хаоса. Хаос это и есть жизнь, а порядок - это Смерть". (249) "Японцы не бывают изобретателями. Наша стихия - порядок, а первооткрыватели - всегда дети Хаоса. Но зато мы отлично умеем находить чужим открытиям хорошее применение".
ЭКСПАНСИЯ С ВОСТОКА?
(388): "Скоро в Европу двинется новый Чингис-хан. Китай, Корея, Монголия, а на самом её гребне - задиристая островная империя". Оставлю без комментариев. Вот только причем здесь малочисленная Монголия, тем более, что на Чингис-хана теперь претендуют казахи.
О ПОНЯТИИ "АЛМАЗНАЯ КОЛЕСНИЦА" И "НИНЗЯ" В РОМАНЕ.
(168, 185): Конгодзё - это "алмазная колесница". Согласно книге, есть три типа "буддийских колесниц". Понятия, связанные с двумя первыми не столь сложны, грубо говоря это "эгоист" и "альтруист", стремящиеся к вечному блаженству. Ну а "Алмазная колесница" - это третье, "особое ответвление буддизма, очень запутанное, со многими тайнами".
Теперь о "нинзя". Как и в случае с понятием "алмазная колесница", логика нинзя для европейца не объяснима. Но, судя по всему, автор полагает, что эта логика есть, более того, порой создается впечатление, что "нинзя" - в каком-то смысле своего рода элита нации. Впрочем "нинзя" - лишь исполнители. Заказчики - другие, кто хорошо платит... (537): "Убийство, обман, жестокость - не грех, если это нужно, чтобы мчаться в алмазной колеснице по назначенному пути". Но у Фандорина, конечно, свое представление о "колеснице". И вот автор ссылается на его сон про алмазный экипаж, когда он мчится к таинственной планете "Сириус" (185). И этот сон чем-то напоминает полет мессира Воланда со своими спутниками из книги М.Булгакова "Мастер и Маргарита".
ЧТО ОЗНАЧАЕТ СЛОВО "АКУНИН" В ПЕРЕВОДЕ С ЯПОНСКОГО?
Это "сильный и жестокий злодей", но с собственными, возможно в чем-то и благородными принципами, "который живет по своим законам". К этой теме автор возвращается в разных местах книги (например, стр. 109, 389, 521). А в одном из мест звучит даже такой вопрос: "кто главный "акунин" в этой истории"? Почему? Здесь составитель не смог дать свой комментарий.
"УЧИТЬСЯ СЛЕДУЕТ У КИТАЙЦЕВ"
(214). Их неторопливости и основательности. Жители Поднебесной не тронутся с места, пока не наведут у себя порядок. По мнению составителя, наверное, и не только этим важным качествам. Вот только насчет порядка. Наведем ли хоть когда-нибудь? Помните пророческое: "Вся земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет" (Нестор, летопись, стр.8). А главный лозунг Андропова, которому Господь, к сожалению, не дал времени его реализовать? Дисциплина и порядок, конечно...
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ К РАЗДЕЛУ IV.
И вот книга закончена и заняла свое почетное место на полке у составителя рядом с предыдущими книгами писателя. Беседуя со своими знакомыми, составитель обнаружил, что есть два типа читателей Акунина. Те (их большинство), кто с удовольствием, порой и восторженно, его читают. И те, кто его полностью отвергают. Любопытно, что никаких промежуточных позиций, только полярные, взаимоисключающие оценки, и других составителю не попадалось. Почему? Составитель не знает и сам этого не понимает. Он еще не разобрался, а потому комментировать не берется.
Журналист, член-корр. АН СССР (1984), РАН (1991) Леонид СУМАРОКОВ.
www.nasledie.ru
viperson.ru
Док. 454043
Перв. публик.: 27.06.08
Последн. ред.: 16.11.10
Число обращений: 762
Сумароков Леонид Николаевич
|
|
|
