Добров Андрей
ведущий
Евгений Федоров
председатель комитета Госдумы по экономической политике, предпринимательству и туризму
Андрей Добров: В студии Русской Службы Новостей гость, председатель комитета Госдумы по экономической политике, предпринимательству и туризму Евгений Алексеевич Федоров. Евгений Алексеевич, доброе утро!
Евгений Федоров: Здравствуйте.
А.Д.: Говорить мы сегодня будем про продовольственную инфляцию, про тот процесс, который довольно тревожен. Для России - очень тревожен. Но мы всё думаем, что только у нас проблемы - на самом деле, очень большие проблемы по всему миру. Я сейчас вам коротко расскажу, что происходит в мире. В Великобритании стандартный батон белого хлеба стоит на наши деньги - порядка 50 рублей. По сравнению с ним, даже Дальний Восток, где рост цены на хлеб, еще не дотягивает до британского хлеба. В Камеруне с февраля во время продуктовых бунтов погибло 24 человека. На Гаити протестанты, скандирующие "Мы хотим есть!", заставили в апреле уйти в отставку премьер-министра страны. За прошедший месяц волна продуктовых бунтов прокатилась по Египту, Сенегалу, Эфиопии, Индонезии, Бангладеш и Мадагаскару. Всемирный банк полагает, что рост цен на продовольствие может дестабилизировать ситуацию в 33 странах мира, и генсек ООН сказал, что постоянное подорожание продовольствия может свести на "нет" все попытки борьбы с бедностью и помешать росту глобальной экономики и безопасности. Евгений Алексеевич! Мрачная картина?
Е.Ф.: Да, мы вступили в период резкого повышения цен на продовольствие по всему миру. По данный ЮНЕСКО - я могу дополнить Вас - с марта 2007 года цены не бобовые и пшеницу выросли в мире на 87% и 130% соответственно, рис подорожал на 40%. Тут ряд причин. Это возросшее потребление продовольствия, и его структурные изменения, в Китае и Индии. Потому что там стали уже питаться не просто миской риса, а хотят уже молока, мяса, и структура потребления продовольствия меняется. Общее потребление продовольствия в мире возросло, и так же его структурное потребление. Следующий огромный фактор, который влияет на рост цен на продовольствие - это переход на новую энергетику, экологически чистую, которая требует соответствующих зерновых культур, рапс, и так далее. Соответственно, засеиваются площади этими культурами, и они вытесняют часть зерновых культур, и это тоже приводит к сокращению производства продовольствия.
А.Д.: Мне всегда казалось, что это немножко надуманный предлог. То есть еще не настолько велико применение альтернативных двигателей, чтобы это как-то влияло на засевание площадей, которые используются плод продовольственные продукты, техническими сортами.
Е.Ф.: На самом деле, это не совсем так. Решение о переходе на новое топливо - это политическое решение ведущих стран. Например, принято решение в Германии, и 3% в топливе, которым заправляются автомобили - это новые экологические сорта топливо. Это по техническим регламентам. Это автоматически означает, что компании, производящие топливо, то есть нефтяные компании, закупают на рынке необходимое количество вот этого нового топлива, производимого из рапса, и заливают в свои бензоколонки.
А.Д.: А что, можно залить в обычный автомобиль вот это новое топливо?
Е.Ф.: Нет, они 3% заливают биотоплива в обычный автомобиль. То есть покупает литр топлива для своего автомобиля немец - там уже 3% биотоплива.
А.Д.: Зачем?
Е.Ф.: Это политическое решение, в соответствии с которым немцы планируют перейти на 20% биотоплива через несколько лет. Такая технология замещения биотопливом топлива обычного.
А.Д.: Значит, двигатели те же самые остаются, и они могут работать свободно на биотопливе, правильно?
Е.Ф.: Так и есть. Обычные абсолютно немецкие машины сегодня работают на биотопливе на 3%. Кстати, при этом возникают технические проблемы, которые только сейчас начинают выходить. Оказывается, это приводит к повышенному износу двигателя - но об этом еще не думали, когда запускали эту программу.
А.Д.: Конечно. А когда 20% - там изношенность будет... Не покупайте, вообщем, сейчас в Европе старые машины - они немножко другие, чем раньше были.
Е.Ф.: Нет, это началось только последние год-два эта программа, так что еще старые машины не успели в этом плане стать старыми. Но через какое-то время это, конечно, скажется. Вот такая программа замещения. Это политическое решения, связано оно с безопасностью стран Евросоюза, как они ее понимают. То есть тем самым они диверсифицируют свои риски в области энергетики - в том числе от российских поставок, от поставок из Африки, и так далее. Это их решение, но в целом это, как важнейший фактор, приводит к сокращению производства продовольствия, потому что это все замещающие механизмы, и мировые запасы продовольствия начинают сокращаться. Вот два основных фактора.
А.Д.: Совсем недавно уже появились заметки о том, что немецкое пиво стало дорожать, потому что сырье стало дорожать - сырье все уходит на это биотопливо. Солод и хмель не засевают, потому что это все отдают под пшеницу, которая идет на биотопливо.
Вот, казалось бы, Россия - страна, которая может залить весь мир этим биотопливом, завалить этим техническим зерном - там же зерно не нужно какой-то высокой такой пробы...
Е.Ф.: Я Вам больше даже скажу. Это биотопливо может даже вырабатываться на основе лесной щепы, и вообще леса - это не обязательно должно быть именно зерно. Это просто в Европе нет леса, поэтому они используют зерно. А мы можем отлично производить биотопливо за счет леса.
А.Д.: Да, вот мы могли бы залить этим биотопливом всю Европу - и, тем не менее, у меня полное ощущение, что мы этого не сделаем. Как Вам кажется? У нас есть такая тенденция, чтобы быстро, в связи с этим кризисом... Вот как с нефтью получилось - как только нефть пошла в цене вверх, наши сразу же стали качать в огромных количествах. Будет то же самое с зерном?
Е.Ф.: По биотопливу - мы могли бы это сделать. Вопрос только в нашем интересе в этом вопросе. И когда наши компании начинают вести конкретные переговоры со странами Евросоюза, с другими странами, по поводу производства биотоплива - их логика такова, что они не хотели бы покупать у нас биотопливо, но согласны у нас покупать биомассы, зерно, и так далее. Наш же интерес в другом, мы хотели бы производить это биотопливо. Тем более, на самом деле, оно значительно дороже нефтяного, обычного, и для нашей промышленности это был бы значительный подъем. Но - опять же, политические решения европейских стран заключаются в том, что они не хотели бы закупать у нас именно биотопливо. Мы с этим столкнулись, конечно, на предварительном, переговорном уровне - но мы должны с вами понимать, что Европа проводит политику, и эта промышленная, экспортная политика направлена на свои интересы. Причем экономика в этих интересах не всегда играет главную роль.
А.Д.: Ну, конечно. Если они хотят независимости от России, от нефти - то, конечно, им не хочется тут же садиться на вторую зависимость, от биотоплива.
Е.Ф.: Вы абсолютно правы. А поставлять туда какие-то полуфабрикаты, щепу, или круглый лес - мы для себя четко начинаем сами осознавать, что нам это не нужно. Мы уже идет от курса колониально-сырьевой экономики к курсу национально-инновационной экономики, и хотим производить не полуфабрикаты, а нормальные конкурентные изделия.
А.Д.: Ну, хорошо. Я для себя мы можем его производить? У нас нет программы перехода на биотопливо в ближайшем будущем?
Е.Ф.: Программы, определенной законодательством, или решением правительства, у нас нет. Мы можем переходить на биотопливо, но мы с вами должны понимать, что биотопливо дороже, причем пока еще значительно, чем традиционное топливо. То есть нет экономического стимула для этого. Хотя технологии, конечно, есть. Но вот крупный завод по производству биотоплива будет стоить где-то 300-400 млн. евро. Конечно, его построить можно, только после этого он будет еще и топливо производить значительно дороже, чем обычный бензин. Кто его купит?
А.Д.: Понятно. Не нужно нам это биотопливо иностранное, пусть они там сами портят себе моторы. С этим все понятно.
Евгений Алексеевич! Просто тема сама по себе огромная, о которой мы сегодня говорим, и мы немножко удалились. С другой стороны, если бы мы даже захотели производить некое биотопливо, и так далее - у нас не хватило бы под это дело ресурсов. Потому что каждый год за последнее время в России возникает такая ситуация: поскольку зерно на внешних рынках дорожает постоянно, то наши перекупщики зерна гонят его туда в огромных количествах. И в какой-то момент оказывается, что у нас здесь начинает расти цена на хлеб. Непонятно, почему, потому что правительство уверяет, что это не потому, что все вывезли. Это по каким-то другим причинам. Так все-таки, Вы можете рассказать, какая существует система? Действительно происходит вывоз зерна за рубеж, и из-за этого дефицит здесь, или же нет?
Е.Ф.: Понимаете, у нас как-то все привыкли рассматривать в очень коротком промежутке времени. Ведь мы вообще готовились к тем проблемам, которые у нас сейчас с продовольствием, долго, лет 15. мы сворачивали производство продовольствия, сворачивали поголовье скота - и это была наша политика, это не был случайный процесс. Это была политика в Российской Федерации в 90-е годы. Принцип был такой: мы будем производить природные ресурсы, а все остальное мы будем покупать. И каждый год у нас происходило сворачивание промышленности, сворачивание сельского хозяйства, и все законодательство было настроено на эту политику. Невыгодно было производить в Российской Федерации продовольствие. В результате мы пришли к тому, что половину продовольствия мы сейчас ввозим - мы шли к этому 15 лет! И теперь мы поняли, что это не соответствует нашему национальному курсу, мы приняли другое решение, и теперь вот смотрим, а с чего мы начинаем изменение нашей национальной экономики?
А.Д.: В 1997 году в Государственной Думе впервые был предложен законопроект о государственной продовольственной безопасности. Понятно, что все давно изменилось, и надо начинать принимать другие законы. Сейчас готовятся какие-то законопроекты, которые посвящены именно продовольственной безопасности, именно поднятию сельского хозяйства, попыткам как-то повлиять на вот эти растущие цены на сельскохозяйственную продукцию и зависимость от западных тенденций?
Е.Ф.: Вот Вы назвали 1997 год. Вот посмотрите подход депутатов 1997 года совершенно правильный подход, я знаю этих депутатов, которые поднимали вопрос безопасности этим законом. Вообще вопрос стоял о безопасности, то есть защите. Но когда защищаются - это значит, уже многое потеряли, и осталось что-то, что надо защищать. Это логично. Но теперь по-другому надо ставить вопрос: о развитии Российской Федерации. Не о безопасности, не о защите от чего-то, а о структурном развитии. Отсюда Стратегия до 2020 года, и так далее - то есть совершенно другая логика. Мы развиваем нашу нацию, и обеспечиваем для этого необходимый инструментарий. Защита - это позиция слабого всегда, когда уже приходится защищаться. Поэтому сегодня - логика не безопасности, а развития. Соответственно, один из первых законов, который был принят - это в сфере развития сельского хозяйства. То есть один из первых законов, который предусматривает специальные механизмы этого развития. В каком-то смысле этот закон - образец для других видов промышленности, которые тоже надо развивать, потому что сокращение было не только в сельском хозяйстве.
Е.Ф.: Это был один из первых законов, который предусматривал такие механизмы поддержки, как продовольственная интервенция - впервые в Российской Федерации, где-то 2-3 года назад, в соответствии с этим законом были в бюджете заложены средства, где-то порядка 3 млрд. рублей, на продовольственную интервенцию в области зерна. Что это такое? Это государство в период, когда собирается урожай, закупает зерно, когда оно наиболее дешевое, закладывает его к себе в госрезерв, и потом, когда идет рост цен на зерно, оно его выбрасывает на рынок, и тем самым сбрасывает цену. Госрезерв существовал всегда, но как рыночный механизм используется только этим законом - обычно он у нас для чрезвычайных ситуаций. Но этот механизм работает только параллельно с таможней, когда у нас срабатывает таможенный барьер. Иначе мы выбрасываем на рынок зерно, допустим, по 5 тысяч рублей, за границей оно стоит в пересчете на рубли 15 тысяч - его тут же продадут. Поэтому нужен маневр по таможне. Там своя процедура, она длительная по времени. И сейчас меняется законодательство с тем, чтобы ее сократить, чтобы правительство быстрее могло маневрировать таможенными барьерами. Там еще очень много специфических вещей, в этом законе по сельскому хозяйству.
Я бы говорил о следующем развитии законодательства - в следующем месяце мы ожидаем большой закон о торговле. Который, в принципе, будет рассматривать всю цепочку торговли от производства в сельском хозяйстве, до потребителя.
А.Д.: Можно поподробнее, Евгений Алексеевич? Я так понимаю, что это закон, который готовится в пакете законов, которые посвящены модернизации страны. Правильно?
Е.Ф.: Конечно.
А.Д.: Это большой закон, там будут какие-то принципиально новые вещи, правильно? Вы не могли бы рассказать, что предусматривается в этом законопроекте - если, конечно, это не тайна еще?
Е.Ф.: Раз Вы упомянули о пакете - я должен сказать, что этот пакет только готовится, и в отношении него там есть ряд чрезвычайно принципиальных вещей, они касаются экономики в целом. Потому что в целом регулирование экономики - более важный фактор, влияющий на продовольствие в том числе, чем микрорегулирование в сфере продовольствия.
Этот закон - он один из первых. Более узкий, более отраслевой. Фактически - это закон по наведению порядка. Потому что у нас сегодня в торговле, с точки зрения порядка, единого законодательства просто нет. Во многом торговля регулируется еще указом Ельцина о свободе торговли.
А.Д.: 1992 или 1991 года, я точно не помню.
Е.Ф.: Да. Это единственный, на самом деле, нормативный документ, охватывающий всю торговлю в целом. Все остальное - это более узкие какие-то вещи, нормативы - в области алкоголя, в области табака... Регулирования в целом нет. Из-за этого сложилась система, при которой мы с вами понимаем, что цена на полях наших производителей, и цена на прилавках, различаются в значительной мере, бывает до 80% разница в цене, и так далее.
А.Д.: Я приведу пример. Мне недавно звонил один радиослушатель, он экономист, работает в колхозе, в Воронежской области. Он говорит, что у них килограмм молока, когда они его собирают, имеет себестоимость 10 рублей (настоящие производители килограммами меряют). А в Москве килограмм молока - 40-50 рублей. И он говорит, что поскольку сейчас летний период наступает, а летом дешевеет молоко обычно, то их собрали и сказали, что теперь закупочная цена будет 7 рублей. Повлияет ли это как-то на стоимость молока в магазине? Конечно, нет. Меня вот интересует, как формируются эти цены на молоко.
Е.Ф.: При этом не забывайте, что в магазине, как правило, не продается настоящее молоко. 95% молока, которое продается в магазине - это "молочный напиток" в новой терминологии. Вот сейчас мы готовим технический регламент в области молока, это теперь будет называться "молочным напитком". Потому что это не молоко. Нормального молока у нас на прилавках, то, о чем говорил наш дорогой товарищ - это как раз значительно более дорогой продукт, чем молочный напиток. Потому что это натуральное молоко, не переработанное, не произведенное из порошка, и его цена, конечно, будет дороже. Это отдельный разговор.
С точки зрения поставки. Закон предполагает пересмотреть всю цепочку поставки, уменьшить долю посредников, понять их роль, убрать монополии, особенно в области оптовых закупок, в области сетевой торговли - потому что мы с вами знаем, что самая дешевая продукция у небольших производителей в области сельского хозяйства, а они не имеют доступ в сети. Их туда берут очень редко, потому что высока цена доступа на прилавки. Если Вы обратили внимание - в Москве огромное количество супермаркетов, но у них очень близок ассортимент. А продовольствие производят сотни тысяч производителей, и ясно, что у них разный ассортимент.
А.Д.: Да. Если зайти в любой супермаркет в овощной отдел - удивишься, насколько квелые и неинтересные овощи растут на территории России, потому что есть это совершенно не возможно.
Е.Ф.: Скорее всего, даже и не на территории России, потому что на территории России очень мало вот этих механизмов оптового звена. Проще купить за рубежом, где они налажены.
А.Д.: У нас в гостях председатель комитета Государственной Думы по экономической политике и предпринимательству Евгений Алексеевич Федоров. Вот мы говорили о пакете законопроектов, в частности о законе о торговле, довольно подробно о нем поговорили, а про пакет, я думаю, я Вас спрошу отдельно, мы Вас еще пригласим, слишком большая тема.
Е.Ф.: Ну там сотни законов.
А.Д.: Да, это слишком большая тема, о которой, конечно, нужно обязательно поговорить, потому что, я так понимаю, бизнес должен немножко замереть. Дело в том, что весь этот пакет не разглашается, пиар компании нет большой.
Е.Ф.: Ну, на самом деле, ни в каком секрете не готовится в его подготовке участвует бизнес, если вы обратите внимание, бизнес каждый день встречается с руководством страны, такого раньше не было.
А.Д.: Но бизнес всегда говорит, что нас слушают, но ничего не делают.
Е.Ф.: Он уже так не говорит, он раньше так говорил. А, вообще говоря, пакет предусматривает это главное направление, человек и бизнес, бизнес сам заказывает себе правила игры. Если вы обратите внимание, предложения по изменению налоговой реформы это же все тоже идет не просто так, а в борьбе. Изменение налоговой реформы сказывается и на сельском хозяйстве тоже, тот же НДС, например. Это панцирь, который не дает развиваться глубокой нигде, в том числе, и в сельском хозяйстве, этот панцирь был нужен для старого курса, сырьевого, чтобы все было в нефтянке и в добыче природных ресурсов, теперь этот панцирь взламывать надо, потом что инновационная экономика не может существовать в этой системе налогообложения, это очевидно. Причем система налогообложения в России хорошая, добротная хорошая система, но она под сырьевую экономику. Если мы хотим изменить экономику...
А.Д.: Надо добротную систему, но под инновационную.
Е.Ф.: Да, вот и все, надо ее менять. Это основные принципы, это отсутствие экономики нематериальных активов, а это в нормальной стране, даже не самой развитой, это 30-40%, а в России это 0,3% - официальные данные Счетной палаты, ее просто нет. Это сознательное отсутствие инструментария в этой сфере, которого вообще не было создано.
А.Д.: Вот парадокс, Россия, как сырьевая страна, это все, что касается нефти, газа, металла, леса. А что касается продовольствия, здесь стопроцентно другая ситуация, наоборот все время импортируем. 50% импорта у нас.
Е.Ф.: Например, правительство занималось тем, что пыталось сдержать с помощью пошлин ввозных-вывозных цены на местное молоко и так далее, например, что касается зерна мы ввели запретительные пошлины, что касается мяса и молока наоборот понизили, чтобы было больше. Получилось, что с начала нынешнего года Россия увеличила импорт мяса до 190 тысяч тонн, то есть на 26% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, импорт мяса птицы, хотя у нас у нас очень широко развивается птицеводство, это одно из магистральных направлений сельского хозяйства, тем не менее, импорт мяса птицы вырос на 29%, рыбы - на 10%. С начала 2008 года больше стали завозить в страну сухого молока, и, если летом прошлого года молочный порошок проходил по цене 140 рублей за килограмм, то сейчас цена уже снизилась до 90 рублей за килограмм, а с учетом того, что из одного килограмма порошка производится около 7 литров, как теперь будет модно говорить, молочного напитка, и молокозаводы стали активнее закупать именно порошок, а не натуральное молоко у наших российских производителей, хотя, как я уже говорил, что цена на килограмм нашего молока настоящего всего 7 рублей.
А.Д.: Ну, его не пустят просто. Механизм так устроен, что его не пускают.
Е.Ф.: Ну, это до посредников, после посредников, во-первых, не пустят, да и цена будет другая.
А.Д.: А давайте посмотрим, как эти вопросы решаются у наших развитых соседей, скажем в Европейском Союзе и Соединенных Штатах Америки.
Е.Ф.: На наш взгляд, когда мы изучали механизмы, поддержки сельского хозяйства, мы считаем, что в Евросоюзе в этом плане наиболее хорошо отработанный механизм, он даже лучше, чем американский. Внутренняя политика ЕС такова, что у них система распределения отраслей по странам, то есть специализация стран Евросоюза и они маневрируют этой системой, то есть страна, в которой лучше производятся апельсины, она обеспечивает Евросоюз апельсинами, страна, которая лучше производит зерно, например, она обеспечит Евросоюз зерном. Там есть специальных механизм регулирования между странами и в целом дотациями Евросоюза. Кроме того, Европа очень много держит под паром, вот это отличие, кстати, от американской системы поддержки сельского хозяйства, что Европа, как бы стимулирует не на производство зерна, не на производство продовольствия, то есть механизмы поддержки Европы направлены на то, чтобы не было большого количества продовольствия, в отличие от Америки, которая готова завалить продовольствием весь мир. Европа тем самым держит под паром большие угодья, финансирует фермеров, которые не производят ничего, но с учетом того, что они будут совершенствовать свои технологии, то есть фактически фермеры получают деньги на то, что они совершенствуют сельскохозяйственные технологии, чтобы при этом у них получались новые продукты сельского хозяйства. То есть, условно говоря, фермер становится ученым фактически и у него нет товарной продукции или ее очень мало, но при этом от него требуют нового качества продовольствия, новых технологий. И это приводит к очень хорошему результату: пока он ничего не делает лет пять, он за это время получает новую технологию, которой нигде в мире нет. Для той же Америки ни решают проблемы массовыми дотациями на увеличение производства сельского хозяйства. Америка готова в принципе завалить продовольствием весь мир, но это геномодифицированное продовольствие, это продовольствие массовое, но не обязательно того качества, которое всех устраивает. Вспомните споры с окорочками, зато американцы готовы завалить весь мир продовольствием в любых количествах, и если где-то происходит голод, Америка говорит: "Да пожалуйста, мы вам поставим на каких-то условиях, политических, экономических. Дотации в области сельского хозяйства в американском агропроме - 119 миллиардов долларов в год, это огромные дотации, мы с вами прекрасно понимаем, что если пересчитать на российские рубли это надо умножить в 25 раз, и конкурировать с американским государством не может ни один фермер ни одной страны мира, потому что 119 миллиардов - это такая цифра с которой никто не справится. Вот главное отличие Евросоюза от Америки.
А.Д.: Я пытаюсь прикинуть эти две системы на России. С одной стороны идти оп американскому пути мы не можем, потому что мы не можем отваливать такие деньги на сельское хозяйство, во-первых, потому что сельское хозяйство у нас разрушено и его надо воссоздать хоть как-то.
Е.Ф.: Ну, во-вторых, у американцев такие деньги есть потому что они контролируют мировую экономику, это реально не деньги американских налогоплательщиков, это деньги налогоплательщиков всего мира, включая российских, если так честно посмотреть. Поэтому они могут себе это позволить, любые деньги выделить на любые цели.
А.Д.: Хорошо, а вот скажем датирование разных регионов по принципу Евросоюза, чтобы они выращивали определенные продукты.
Е.Ф.: Специализация.
А.Д.: Да, специализация. Дотирование Абхазии, чтобы они поставляли дешевые мандарины.
Е.Ф.: У нас есть в упомянутом нами законе, мы считаем, очень хорошем в области поддержки сельского хозяйства, механизмы лизинга, субсидирования процентной ставки, я не стал называть их все, там десятки механизмов, которые даются правительству и они тоже достаточно работают. Например, "Агробанк" на субсидирование процентной ставки и лизинг получает в год в среднем из бюджета порядка 8 или 9 миллиардов рублей.
А.Д.: Ну, получается так, что сельское хозяйство не может быть самодостаточным, не может быть прибыльным, оно все время требует дотаций, так что ли получается?
Е.Ф.: Да, потому что такие условия создал мировой рынок, то есть везде в мире это субсидируется, в Европе в одном ключе, в Америке в другом ключе и в этой ситуации, чтобы конкурировать, все страны мира, в том числе Россия, вынуждены вкладываться в это.
А.Д.: Еще есть подозрение6 что мы боремся не только с самой системой, которая у нас сложилась, не только с последствиями 90-х годов, мы еще и боремся с группой людей, которые не хотят ничего менять. У меня есть ощущение, что огромное число лоббистов заинтересованы именно в импорте продовольствия и совершенно не заинтересованы в подъеме нашего собственного сельского хозяйства.
Е.Ф.: Вы задаете политические вопросы!
А.Д.: А я политический обозреватель.
Е.Ф.: Конечно, есть и не только в сельском хозяйстве. В этом собственно и ситуация, что когда мы идем от курса колониально-сырьевого к национально-инновационному, слово колониальный и национальный, разницу чувствуете?
А.Д.: Ну да, чувствую.
Е.Ф.: Ну вот Вы и ответили на все вопросы, на этой дороге каждый шаг идет в борьбе. Президент ведет нацию по этой дороге, идет постоянная борьба и огромное количество людей и сил не хотят этого, потому что они получили свои богатства, свой статус, должности, если хотите, в широком смысле этого слова в ситуации, когда была создана система колониально-сырьевой экономики, олигархи оттуда все выросли.
А.Д.: А какие-то политические выводы из этого будут делаться, потому что вот сейчас сложилась ситуация, когда политическим путем можно решать многие такого рода вопросы, их нельзя назвать экономическими, они уже на другом уровне.
Е.Ф.: Когда есть воля, можно. Главное, я бы так Вам сказал, главное отличие упомянутой нами до этого стратегии от того, как мы пытались решать проблемы до сегодняшнего дня, это в том, что запускаются новые инструменты, по сути, политические. Эти инструменты называются: саморегулирование, гражданское общество и все элементы гражданского общества, включая независимость СМИ и многое другое - это главные ставки, с помощью которых планируется заменить это, потому что Вы же понимаете, всю систему, а в ней же миллионы людей вертится и они заинтересованы в "статус кво", чтобы не было никаких изменений.
Е.Ф.: Их сменить можно не тем, что прилетят инопланетяне умные и красивые и их заменят, а только путем преобразования. Мы же не можем себе позволить, ну, даже если вы разгоните чиновников, которые не хотят что-то делать, например, или в бизнесе кого-то тронете сильно, а кем вы замените? Они же должны появиться, появиться в новой национальной экономике, поэтому ставка, например, на малый бизнес. Почему, вы думаете, сейчас о малом бизнесе так активно говорят и среднем?
А.Д.: Если с осторожность наблюдать за дискуссиями о малом бизнесе, можно заметить, что это тот самый уголек, который может затухнуть в любой момент, как это бывает.
Е.Ф.: Малый бизнес и средний бизнес - это политическое решение, это не просто. Понятно, что там люди, которые сами себя обеспечивают, тем самым им не нужна помощь государства, что само по себе хорошо, например, в инновационных технологиях малый бизнес эффективнее в 10 раз, чем большой. Это понятные вещи, это политическая среда, политическая среда национальной экономике, на базе которой в дальнейшем можно формировать и национальный курс и усиливать его, и брать оттуда и чиновников, и тех, кто будет менять общество и теснить, скажем так мягко, сторонников колониально-сырьевой экономики. Они откуда-то же должны взяться, причем в массовом количестве, поэтому ставка на малый бизнес, на саморегулирование и на гражданское общество - это политическая ставка.
А.Д.: Вот в этом пакете законопроектов, о котором мы говорили, раз уж мы начали, я как журналист начал отщипывать маленькие кусочки, вот в этом огромном пакете будут законопроекты, поддерживающие малый бизнес и ставящие его не то что более привилегированно, у него никогда не было привилегированного положения, но хоть что-то дают ему, нет?
Е.Ф.: Там очень много в пакете вещей, там порядка сотни законов: это малый бизнес, это гражданское общество, это саморегулирование, это техрегламенты, по которым тоже идет, на самом деле, нас же техрегламенты не получаются на сегодняшний день в России, просто какой-то ступор. За 4 года в России выпущено только 2 техрегламента.
А.Д.: да, мы тут недавно говорили про ГОСТы с одним из гостей нашей радиостанции, последнее время эта тема государственных стандартов, технических регламентов очень интересует.
Е.Ф.: Это тоже сельского хозяйства прямым образом касается, и малый бизнес, который для сельского хозяйства, по сути, основной, для российского сельского хозяйства, то есть у нас крупные агрохолдинги есть, но их не так много, основные производители у нас все-таки средний бизнес.
А.Д.: А основные поставщики, как ни странно, и перекупщики - это крупные компании. И это несоответствие, то, о чем мы говорили, о том, что для крупного посредника малый бизнес как раз не интересен, ему интереснее большие холдинги, а холдингов нет, поэтому все это не состыковывается. Магазины есть, а что там продают непонятно, вот в чем дело.
Е.Ф.: Согласен полностью с Вами, но это система, это не ошибки какие-то мелкие, это система, сложившаяся в 90-е годы и ее надо ломать, а ломать ее можно только политическими инструментами. Вы же понимаете, это не борьба умов, это борьба сил.
А.Д.: Вот меня интересует, я просто вспоминаю все время молоко по 7 рублей, меня жаба душит, честно говоря, все время пытаюсь понять, у нас как-то будет меняться формирование цены на продукты?
Е.Ф.: В новом законе по торговле, о котором мы с Вами говорили, эти вопросы прорабатываются через механизмы антимонопольной позиции, потому что мы понимаем, что монополизм - источник высоких цен и в законе подробно целая глава посвящена антимонопольной политике в сфере торговли и в сфере поставщиков и оптового звена. Кроме того, там просто впрямую предусмотрен ряд цен государственных, просто фиксация государственных цен на ряд продовольственных товаров.
А.Д.: То есть интересно как? В законопроекте предусмотрено государственное регулирование цен на некоторые продукты?
Е.Ф.: Да, на некоторые социально значимые продукты.
А.Д.: То о чем с таким диким криком кричали, что нет, этого делать нельзя, потому что это приведет к краху, все умрут.
Е.Ф.: В Российской Федерации, открою Вам секрет, 9 тысяч цен, тарифов и так далее регулируются государством. 9 тысяч позиций, это разве мало?
А.Д.: Что например?
Е.Ф.: например, в области ЖКХ полная регулировка, да те же, допустим, цены на газ газпромовские, в энергетике, огромное количество позиций в Российской Федерации регулируется, целая специальная служба создана по тарифам государственная, которая регулирует, ну не она одна, потому что вместе с муниципалитетами, с региональными властями. Если туда добавится 4 к 9 тысячам, ничего от этого страшного не случиться.
А.Д.: А хлеб, молоко?
Е.Ф.: Хлеб, яйца, остальные две сейчас дискутируются, потому что закон будет внесен только в следующем году.
А.Д.: Хлеб и яйца, уже хорошо в принципе. Евгений Алексеевич, спасибо Вам большое, я надеюсь, что Вы к нам придете еще, чтобы поговорить об пакете законопроектов подробнее, потому что действительно интересно знать, каким же образом сейчас собираются устраивать прорыв в светлое будущее, модернизацию России, и что же нас ждет впереди. Хорошо?
Е.Ф.: Договорились.
А.Д.: Спасибо больше, у нас в гостях был Евгений Алексеевич Федоров, председатель комитета Госдумы по экономической политике, предпринимательству и предпринимательству.
http://www.rusnovosti.ru/program_reports/92352/
24.04.2008
Док. 453354
Перв. публик.: 24.04.08
Последн. ред.: 23.06.08
Число обращений: 295
Федоров Евгений Алексеевич
|
