В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Интервью с Сергеем Шатировым. Государству, так же как и любой столь ответственной структуре, нужно совершенствовать свою работу. И государство ее совершенствует, об этом во вторник в прямом эфире РСН рассказал член Совета Федерации Сергей Шатиров. Назад
Интервью с Сергеем Шатировым. Государству, так же как и любой столь ответственной структуре, нужно совершенствовать свою работу. И государство ее совершенствует, об этом во вторник в прямом эфире РСН рассказал член Совета Федерации Сергей Шатиров.
Андрей Добров: Сегодня в гостях у нас первый заместитель председателя комитета Совета Федерации по промышленной политике Сергей Владимирович Шатиров. У многих радиослушателей такое ощущение сложилось в последнее время, что у нас большая беда с промышленностью, мы и так это знали, в 90-е годы нам все уши прожужжали, что страна развалена, заводы стоят, все разрушено. Сейчас президент говорит, что необходимо развивать перерабатывающую промышленность, нужно инвестировать и, создается ощущение, что у нас нет промышленности или она очень плохо себя чувствует. Так это сейчас?

Сергей Шатиров: Это далеко не так. Мы с вами, вспоминая 90-е годы, вспоминаем их с содроганием, когда слово промышленная политика была почти ругательным. Все должно было решаться таинственной рукой рынка. Вы помните либеральные направления, как наш бюджет строился, основываясь на внешних заимствованиях и на той чудовищной перспективе, люди, которые умели считать, видели, что в перспективе деньги отдавать надо. Ситуация была ужасная. В тоже время тот реальный сектор экономики, которым всегда гордилась наша страна, это наша промышленность - металлургия, химическая, угольная, добывающая отрасль, нефтяная, газовая промышленность - они всегда дымили. В самое сложное время, как ни старались, разрушить их не смогли. Были найдены способы решения, очень талантливые люди выдвинулись в этот период, которые смогли сохранить нашу промышленность и те кадры - спасибо им большое. В этот сложный период они нашли возможность сохранить то, чем всегда гордилась наша страна.

А.Д.: У нас всегда в понимании - государственная промышленность, а сейчас, я так понимаю, нет государственной промышленности, сейчас вся промышленность частная?

С.Ш.: Во-первых, давайте не путать - у нас существуют акционерные общества. Есть полностью промышленность частная и объекты частные, есть - с участием государства, при чем наши крупнейшие монополии, в том числе, благодаря нашему участию - законодателей - они сохранили доминирующие пакеты государства. Там, где реально нужно присутствие государства, надо отдать должное - мы сохранили все эти рубежи, участки, ведь любая промышленная политика должна строиться на тех интересах, которые должны защищать государство, но он должно определить интересы - то, что нужно сейчас нации и национальной экономике, в этих секторах и еще в монопольном секторе, отчего и зависит любое производство - там государство сохранило свое влияние.

А.Д.: Это где?

С.Ш.: Прежде всего, монопольный сектор, это наша энергетика, прежде всего, электроэнергетика, тепловая энергетика. Здесь государственное участие, все реформирование шло под строгим контролем государства. Мы определили и переходный период, в этот период специальный закон был принят о переходном периоде, были установлены те нормы, которые не позволили разрушить столь важный сектор. Мы с вами имеем тоже самое на транспорте. Железнодорожный транспорт - тот транспорт, который практически обеспечивает основной поток наших грузоперевозок, он сохранен с участием государства, и реформа проходит по государственному направлению, это не значит, что эти структуры не защищают сегодня рыночных ценностей и не поддерживают рынок. Наоборот - они работают на рынок. Очень важно здесь сохранить и продолжить ту работу, которая делается.
Мы видим сегодня ситуацию в Газпроме, сегодня Газпром практически стал стоить в три раза дороже, чем в 90-х годах, это консолидация активов, повышение стоимости.
Мы видим и нефтедобывающий сектор. Сегодня глубина переработки, в том числе, и на наших нефтеперерабатывающих заводах возросла, почему я упомянул об этом? Потому что без роли государства мы каждый раз то к посевной, то к уборочной получали бы такие скачки цен на горюче-смазочные материалы, да еще на дизтопливо, на низкооктановые бензины, что волосы вставали бы дыбом. Так оно и было. Это роль государства - основная, это основа любой государственной политики - заставить монопольной сектор работать на нужды нации, на нужды развития национальной политики. Здесь сделано немало, но мы должны отметить - мы сегодня научились до бюджетного процесса определять граничные параметры в монопольном секторе, но мы не научились их ограничивать так, чтобы у нас не росла инфляция. Мы с вами, устанавливая цены в монопольном секторе - должны быть ниже уровня инфляции, но, в то же время, все эти цены и вызывают инфляцию, которая в будущем, в экономике в целом, будет выше, чем существующая инфляция на данный момент. Сложно понять.

А.Д.: Но попробуем. Мы говорили, что у нас государство сохранило позиции в монопольных секторах при том, что рыночники всегда вопили, что государство - плохой собственник, что только частник может эффективно управлять предприятием, а государство довело себя до ручки в 91-ом, и весь кризис это следствие того, что государство управляло предприятиями. О чем говорят рыночники входит с тем, о чем говорите вы в противоречие. Вы говорите, что государство не только сохраняет свои позиции в этих секторах промышленности, но и довольно эффективно работает. Например, Газпром увеличил свою стоимость в три раза. Так плохой собственник государство или нормальный?

С.Ш.: Государству, так же как и любой столь ответственной структуре, нужно совершенствовать свою работу. И государство ее совершенствует. Мы упомянули 90-е годы, тогда государство ушло из экономики. В тоже время основная роль государства заключается в том, чтобы найти те точки, где оно должно применять свое влияние, определить точки роста и то, как их регулировать. Регулировать рыночными отношениями, прежде всего, в монопольном секторе, потому что любой товар, который мы производим, переменная составляющая в его себестоимости это транспорт, горюче-смазочные материалы и электро- и теплоэнегрия. Вот определяющие переменные в любом товаре, включая и те, которые за рубежом производятся. Государство определяет - как регулировать эти точки. Сегодня нужно научиться не устанавливать планку в монопольном секторе ниже уровня инфляции, а научиться устанавливать ее так, чтобы она была значительно ниже инфляции. Это первая задача. Вторая задача - нужно эту планку устанавливать не на один год. Бизнес должен понимать, любое производство, любая структура должна понимать - на сколько лет она может прогнозировать свою себестоимость продукции. После этого - пожалуйста, долгосрочные контракты, кредиты под эти договора и контракты на поставку продукции - вот и закрутилась экономика.

А.Д.: Мы возвращаемся к практике пятилеток?

С.Ш.: Называйте это пятилетки, трехлетки, десятилетки - как угодно. Смысл в том, что бизнес и любая экономика должна понимать правила игры. Но экономика это инертная структура, ее быстро не раскрутишь. Быстро можно что раскрутить? Пирожки начать печь. Из чего печешь пирожки? Ты же не будешь покупать дешевле. Здесь нужна политика. Эта политика сегодня сформирована и совершенствуется, мы движемся в этом направлении.
Следующее очень важное направление - государство должно определить те приоритеты, на чем должна сосредоточиться национальная экономика, что должно прирастать, что выгодно стране, населению, государству, что даст наибольшую отдачу, что позволит повысить пенсии, социальные проекты.
Здесь мы видим реальные шаги, у нас четыре нацпроекта, пятый - газификация, тоже интересный и нужный. Мы видим, что эти четыре проекта дали толчок, они дают толчок не только в узких рамках проекта, а это мультипликативный эффект. Что такое - строить новое жилье? Попутно вся стройиндустрия поднимается, машиностроение, даже взять здравоохранение - это тоже производство инструментария, фармакологическая промышленность. А как можно эти проекты решать без проекта национальное образование? Мы сегодня доходим до парадокса - говорим, что нужны специалисты, сегодня специалистов не найдешь хороших, вводится новое производство и нечем обеспечить. Мы недавно ввели несколько новых шахт, сформировать квалифицированные бригады даже в Кемеровской области, которая занимается угольной отраслью вплотную, сложно и практически невозможно.

А.Д.: Надо предлагать менеджерам - пять лет работаете в шахте, на шестой год - работаете директором шахты...

С.Ш.: Кстати, так и было всегда.

А.Д.: А я хотел назвать "методом Доброва".

С.Ш.: Молодое звено - это тяжелое производство, требующееся на всех участках - и инженерная работа и работа на рабочем месте - огромная отдача сил, энергии. Дальше,человек, набравшись опыта, пересаживается в следующее кресло, набрав опыта, уже руководит теми решениями, которые принимаются в первоначальном звене на производстве. Это дает возможность безопасно, успешно работать. Этот проект очень важный. Давайте дальше посмотрим - куда дальше движется государство. Прежде всего, мы понимаем - у нас европейский центр сегодня заполнен, но все наши полезные ископаемые, все будущее России находится за Уралом. Здесь мы сталкиваемся с другой огромной, обозначенной государством проблемой - демографической. Как ее решать? На Кавказе вы ее не решите, там перенаселение, значит, население куда-то должно двигаться, но туда, где будут хорошие рабочие места, жилье, зарплата - все составляющие успеха для населения должны быть ясно показаны, тогда население будет верить в то, что делает. Сегодня мы говорим, что за Уралом есть точки роста - они все больше и четче выявляются. Сегодня есть ряд проектов, которые финансируются из Инвестфонда. Мы приняли основное решение - есть деньги, которые поступают от сырьевой экономики, здесь будем переходить к проблемам переработки нашей продукции, прибавочной стоимости, производства машин, механизмов. Мы говорим, что сегодня есть деньги в Инвестфонде, они поступают от продажи наших энергоносителей, получили денежки - надо правильно распорядится.
Здесь очень интересен опыт нашего недалекого северного соседа. Казалось бы, задворки Европы - Норвегия, так называли эту страну, она после войны на шельфе нашла у нас нефть и газ. Она очень мудро по-национальному мудро распоряжается этим успехом для своих людей. Мы посмотрели, как они делают. Сейчас строим свою программу, она совершенствоваться, не сразу будут найдены правильные решения. Любой путь требует усилий, и практики. Мы сегодня финансируем крупные проекты из Инвестфонда, это подъем целых регионов, районов, огромных областей. Прежде всего, направление здесь - инфраструктура, это создание транспортных коммуникаций, подход к тем точкам роста, которые нам в перспективе позволят построить хорошие города, получить хорошие, высокооплачиваемые рабочие места. Очень важно, что это увидели, что основные вложения сегодня - из Инвестфонда, основные вложения государства сегодня идут в инфраструктуру.

А.Д.: Да, есть регионы в России, где нет до сих пор железных дорог, поэтому они не могут развиваться. Не могут торговать тем, что у них есть, они могли бы деньги получать, а не могут. У нас не то, что регионы, а полконтинента не освоено как следует. Я имею в виду, что за Уралом находится. Кто сказал - Ломоносов, что богатство России будет прирастать Сибирью, оно и прирастало. Напомню, что в средние века в России не было денег, почему? Потому что серебра не было своего в той территории - до Урала. Приходилось издавать запрет вывоза серебра, все серебро, которое ввозилось сюда, перечеканивали на нашу мелкую местную монету. Только когда пошли в Сибирь, начали открывать золотые и серебряные богатства, тогда у нас в России стала полновесной монета, Россия получила полновесный рубль. А рубля в свое время вообще не было, как сказал Ломоносов: "Богатство России - трали-вали", я так понимаю, что до сих пор там этого богатства очень много в земле, а достать его мы не можем, сил не хватает.

С.Ш.: Андрей, больше. Мы понимаем, что основные топливно-энергетические ресурсы, чем сегодня пока дышит наша экономика, переходящая к переработке, 80 % запасов полезных ископаемых это Сибирь, поэтому без Сибири России не жить. Поэтому чем быстрее мы поднимем те точки роста, те проекты, которые необходимы для развития национальной экономики в Сибири, тем быстрее мы решим нашу главную задачу - в том числе и демографическую проблему. Как поднимать в Сибири эти проекты, если мы сегодня имеем процент подключения к электроэнергии новых предприятий на уровне 25 % от требуемого?

А.Д.: А что так мало?

С.Ш.: Потому что у нас не хватает электроэнергии.

А.Д.: Как? А Чубайс? Он продает ее!

С.Ш.: Я бы сегодня не говорил о виновности Чубайса, а сказал, что сегодня, по крайней мере, удалось вовремя или поздно, но все-таки сформулировать ту программу развития электроэнергетики России, о которой мы так много говорили в этом году и прошлом. Нас закошмарили цифрами. Я привел цифру по Сибири - 25 % только заявок удовлетворяется на подключение к электроэнергии, есть и ограничения по мощности. Не просто новые предприятия создаются. Действующие просят - дайте больше электричества, мы развиваемся, мы будем давать больше продукции, вот вам будущая переработка. А где взять? Нет. Но сегодня есть программа, в нее ясно вошел президент, сегодня ясно сформулировано - мы должны удвоить производство электроэнергии к 2020 году.

А.Д.: Как мы можем удвоить?

С.Ш.: Так же, как промышленная политика было ругательным словом в 90-х, ругательным словом был топливно-энергетический баланс, а что это такое? Это нация определяет, что в первую очередь надо тратить на выработку электроэнергии и тепла. Из чего должно получаться электричество, какие составляющие, какая генерация? Это было ругательное слово, я помню - в 2000 году я выступил с инициативой разработки закона о топливно-энергетическом балансе в РФ. Закрестили напрочь, пять лет он лежал под сукном...

А.Д.: Почему?

С.Ш.: Потому что считалось, что он не нужен, рынок сам сформирует, что должно в первую очередь тратиться, что - нет. Заглянуть вперед и подумать, что выгодно оставить нашим внукам, что сжечь сейчас?

А.Д.: А рынок не формирует, а продает.

С.Ш.: Совершенно верно. Вот один подход, он, слава Богу, сегодня сдвинулся, мы имеем программу развития энергетики, внутри нее можно долго спорить. Но мы понимаем следующие основные моменты - ни атомная энергетика, нм гидроэнергетика не решат главной проблемы покрытия энергодефицита, они свой сектор закроют - это 34-35 % от выработки электроэнергии, остальное все равно тепловые электростанции. Если мы удваиваем электроэнергию, это практически удвоение в масштабах сегодняшней доли участия атомной и гидроэнергетики в будущей энергетике, это те же проценты. Основной рост - все равно на тепловой энергетике, на наших тепловых электростанциях. Здесь продолжается спор - на чем их строить - на газе или угле.
Казалось бы вопрос - риторический. Здесь, к сожалению, преобладает мнение, что до 2015 года строится мощности должны на газе. Парадокс - сегодня нет ясного решения, к сожалению, здесь нужно дорабатывать ту промышленную политику, которой мы занимаемся. Газа у нас немало, наша страна обладает колоссальными ресурсами запасов газа, но газ уже другой, мы разработали легкодоступные месторождения, сегодня дорабатываем те месторождения газа, которые в свое время строила огромная страна Советский Союз, мы их сегодня доедаем, следующий газ будет несопоставимо дороже. Мы продекларировали, и правительство продекларировало повышение цен на газ на внутреннем рынке, сегодня газ у нас стоит за 50 долларов на внутреннем рынке за тысячу кубометров, завтра он будет стоить по европейским ценам - 140 долларов, это с транспортом, а без транспорта внутри страны без поставки потребителю - 140 долларов. В то же время запасов угля у нас неограниченно, новые месторождения угля несопоставимо более дешевы, чем газовые, строительство новых объектов в Кузбассе - в нашем главном угольном регионе - это сегодня в 5-6 раз ниже капитальных затрат, чем на добычу тонны условного топлива на новых наших газовых месторождениях.

А.Д.: Т.е. стоит такая дилемма в электроэнергетике - газ или уголь? И пролоббировал кто-то использование газа в выработке электроэнергии до 2015 года?

С.Ш.: Немного раньше, вы сейчас затронули для меня больную тему, так же, как инфраструктура, БАМ должен был строиться по-иному, там были другие маршруты, ближе к полезным ископаемым, было принято политическое решение. Примерно аналогичная ситуация у нас была и с газовой паузой со знаменитой. Газовая пауза позволила нашим энергетикам получить трубу, газ и тратить его так, как они считали нужным в объемах неограниченных по внутренним ценам. Мы не будем останавливаться, насколько это вредно сегодня, газа дешевого не хватает, а дальше его просто не будет. Газовая пауза не просто так задумывалась, и БАМ задумывался по-другому.

А.Д.: Я не в курсе - что такое газовая пауза.

С.Ш.: Когда наша социалистическая экономика новой энергетики, новых источников энергии, было принято решение - давайте мы дадим 25 лет нашим энергетикам, подведем им трубу, к этому времени были освоены первые месторождения крупные газа в стране, давайте дадим им трубу, дальше рывок в генерации на газе, много электричества, промышленность развивается, так оно и было. А за это время наши ученые, производство освоит новейшие ядерные и угольные технологии? Про это все забыли, газовая пауза перешла в следующий век и продолжается. Энергетикам дали очень удобный и технологичный энергоноситель - газ. Не надо складов, не надо подавать уголь, удалять золу и т.д. Экологически чище, удобнее. Сегодня энергетики забыли о новой угольной генерации. На самом деле это был крупный просчет, нужно было тянуть новейшую угольную генерацию - то, чем сегодня успел заняться Запад. Но Запад занялся сегодня - наши оппоненты в экономике - занялись по-другому, у них не было газа, тех ресурсов, которые были у нас. Сегодня нам нужно наверстывать упущенное. Мы должны начать заниматься технологиями в тепловой энергетике. В газе будет рывок ценовой. Следовательно киловатт-час газовый и угольный будут несопоставимы по стоимости. Если мы сумеем сдержать в целом инфляцию и посадим планку роста в монопольном секторе ниже уровня инфляции существующего - это даст возможность нам не повышать цены на уголь.

А.Д.: А много теплоэлектростанций у нас подготовлены, чтобы их топили углем?

С.Ш.: Мы не будем говорить даже о том, что порядка 43 электростанций, которые раньше были на угле и частично сохранили угольную инфраструктуру, сегодня можно было бы переводить частично на уголь. Можно было бы строить на действующих газовых тепловых электростанциях, можно было бы пристраивать угольные блоки, работающие на угле. Весь прирост электроэнергетики тепловой достаточный, чтобы строить новые угольные электростанции. Но здесь нужно говорить о технологиях, нужно их совершенствовать. Они существуют, используются на протяжении почти 20 лет, эти технологии стремительно совершенствуются в США, в Европе есть новейшие технологии. Китай идет семимильными шагами в этом направлении, Китай прирастает колоссальными объемами электричества, у них основное направление - угольная генерация. Другое дело - экология отстает, но сегодня они начинают решать и эти проблемы. Нам сегодня нужно найти свои решения, как говорил президент - мы всегда найдем адекватный ответ, но дешевле и не менее эффективный.

А.Д.: Это он про ракеты говорил.

С.Ш.: А мы, наверное, способны решать и в других отраслях, я внимательно слежу за разработками, которые есть. Полигон нужен, нужно создать условия, здесь следующий шаг в промышленной политике. Мы создаем технопарки - точки роста именно той самой будущей переработки, которая должна быть. Что нужно делать в этих технопарках, если брать энергетику, то такой национальный технопарк должен быть, прежде всего, создание новейших технологий сжигания угля, причем не просто сжигание, а сжигание по безотходным системам. Это получение и синтез-газа, использование синтез-газа в энергетике - нагрев угля без доступа, получение всех сопутствующих продуктов - разлетаться будут на рынке. Тот же полукокс, угольные фильтры - это чисто из сорбентов уголь, это чистая питьевая вода - программа - сегодня все это востребовано на рынке. Нужен знак государства. Сегодня нужно создавать такую базу, технопарк, инкубатор, который подготовил бы эти технологии. Дальше мы понимаем - частник сам не будет за свои деньги, в редких случаях будут новейшие передовые технологии разрабатывать. Наукой заниматься, он купит то, что есть, поэтому государство должно сегодня поучаствовать, промышленная политика обозначена, создаются такие территории. Такая территория в Кузбассе должна быть создана.

А.Д.: У нас пока что ведущие государственные компании, о которых больше всего слышно - Газпром. Нет при этой такой же большой угольной компании или компании, которая занималась бы другими видами энергии.

С.Ш.: Сегодня на рынке основных восемь угольных компаний, но не Газпром. Газпром, вкладываясь в новые технологии для себя, он не будет заниматься совершенствованием генерации газовой, пока не занимается в этом направлении, хотя есть такие перспективы, есть проекты слияния угольщиков с Газпромом. Мы знаем, что такой проект ведется сегодня.

А.Д.: Я имею в виду, что государство покажет, что оно ставит на газ больше, чем на уголь...

С.Ш.: Это дебатийные моменты, которые сегодня до конца не решены. Сегодня многое нужно переосмыслить, в правительстве сегодня есть люди, которые способны это сделать. Мы говорим, что нужно создать инкубатор, где отрабатывались новейшие технологии получения электричества из угля по безотходным и экологически чистым технологиям. Второе направление - мы должны вернуться к вопросам углехимии, потому что перспектива использования угля, как химического сырья - неограничена.

А.Д.: Сможет ли угольная промышленность, поскольку нефть дорожает и ее приходится качать из труднодоступных месторождений, то и рост цен на большинство предметов, которые нас окружают, неизбежен. Сможет ли углехимия заменить нефтехимию?

С.Ш.: Вы очень важный момент сейчас нащупали. Скажу больше - практически все продукты, которые сегодня получаются из нефти, они могут получаться из угля, другое дело - мы вплотную этим никогда не занимались, но знаем примеры, которые были в мире. Германия отвоевала Вторую мировую войну на топливе из угля, Америка сегодня переводит стратегические бомбардировщики на керосин из угольного топлива, чтобы не зависеть от нефти. ЮАР в эпоху апартеида, построив три крупнейших предприятия по выработке синтетического топлива из угля, практически выстояла ту блокаду, которую объявила республике мировое сообществе. Мы в России, к сожалению, в угоду нашему богатству, этой темой вплотную не занимались, но разработки такие есть. Сегодня американцы строят два крупнейших завода по переработке угля, будет получаться сразу газ - "блу-газ", который сразу можно пускать в те трубы для поставки газа населению, которые сегодня мы используем в наших домах.

А.Д.: У меня электрическая плита. Я бы лучше бы на газовой готовил.

С.Ш.: Это отдельная тема. Перспективы большие, тот комплекс продуктов, который может получаться из угля, растет и показывает, что сегодня в ряде случаев сжиженное топливо из угля будет дешевле, чем из нефти.

А.Д.: В ряде случаев, это не всегда.

С.Ш.: Все зависит от места, времени и конкретного расчета, в Штатах, Китае это сопоставимые цифры, в ЮАР - сопоставимые цифры. Там функционируют эти производства и строятся новые. У нас не пробовали, не рисковали, но расчеты показывают, что достаточно высокая эффективность такого предприятия.

А.Д.: Вы говорите, что у нас запасы угля фактически бесконечны, а нефти, конечны, это что - возобновляемый быстро ресурс?

С.Ш.: Следующая важная позиция промышленной политики. Через несколько дней будет заседание государственной комиссии по топливно-энергетическому комплексу и воспроизводству минерально-сырьевой базы. Наша страна всегда гордилась нашими геологами, страна создала геологов, мы сформировали промышленную политику в этом отношении. Мы разведали очень здорово территорию нашей страны, но этого недостаточно, мы сегодня проедаем то, что сделали прошлые поколения. очень важно сегодня воспроизводить эту минерально-сырьевую базу. Угля сегодня разведано на 700 лет

А.Д.: Это легкодоступный уголь, или труднодоступный или вообще весь уголь?

С.Ш.: Это то, что сегодня разведано. Запасы гораздо выше, другое дело - что мы можем взять. Но я скажу однозначно - мы сегодня без подъема новых труднодоступных месторождений, в которых нет инфраструктуры, угольная отрасль России закрывает все внутренние потребности.

А.Д.: Лет на 100 мы можем взять легкодоступного угля?

С.Ш.: Думаю - не на 100, по Кузбассу - такой прогноза на 700 лет.

А.Д.: А потом научимся делать машины, чтобы ездили на водке, а водки у нас залейся...

С.Ш.: Я думаю, что Россия не дойдет до производства горючего из тростника, что мы будем продолжать совершенствовать угольные технологии, нам это ближе, у нас больше запасов, и не забывайте - Россия- страна длинная и холодная.

А.Д.: А цены на уголь насколько сравнимы, топливо, получаемое из угля - насколько оно будет сравнимо с топливом, получаемым из нефти?

С.Ш.: Я упомянул - предварительные расчеты показывают высокую эффективность.

А.Д.: Т.е. вам придется выстраивать целую промышленность по переработке угля, не только химическую, но и переработки в топливо, это огромные деньги.

С.Ш.: Да, но они того стоят. Рано или поздно нужно начинать.

А.Д.: Я уже не говорю, что ко всем этим месторождениям нужно прокладывать железные дороги.

С.Ш.: Выгодней поучить конечный продукт, а это киловатт-час. Наши предшественники думали, их нельзя было обвинить, что они не думают о нуждах государства. Те топливно-энергетические комплексы, о которых говорилось, они сохранились - это Кузнецкий бассейн, Тимано-Печорский, Коми. Конечно, выгоднее строить генерацию там, где добывается сырье. Но здесь нужно четко выверить, должны быть расчеты - что выгоднее - везти это сырье к месту потребления или вырабатывать электроэнергию и к рынку потребления выдавать ее по проводам.

А.Д.: Дилема - железные дороги или провода.

С.Ш.: Совершенно верно. Но железная дорога это не только рельсы, это должна быть локомотивная тяга новейшая должна быть, должен, наконец, появится специальный угольный вагон. У нас как выпускались полувагоны, так и идут - с нагрузкой соответствующей на ось, ее нужно увеличивать. Нужны новые материал, новые формы нагрузки. США практически весь уголь перевозят по железной дороге. Мы привыкли, что Штаты это автомобильные дороги, нет.. Но у них под каждый сорт и тип угля есть свой вагон, там составы перевозят уголь, весом 1 состав -16 000 тонн. У нас сегодня редко - 9. 6-9 - это тяжелый угольный маршрут. Там смешанная тяга, там электровоз стоит и в начале, и в середине состава, и в конце. Мы пока только учимся этому. Здесь нужно все сопоставить - что выгоднее: линии электропередач или колеса. Давайте подумаем о другом. Сегодня сибирская энергосистема, она практически замкнута. У нас небольшая есть линия электропередач по территории Казахстана, а мы помним - вдруг случилось что-то, руководители договорились, и пассажиры наши сумели проезжать без загранпаспортов по территории Казахстана...

А.Д.: А в Литве не договорились.

С.Ш.: Так надо строить сейчас нормальную линию электропередач - Сибирь. Урал, центр страны. Нам нужно решать эти проблемы, наш Восток, трансляция электроэнергии на Китай. Сегодня нужно все считать, потому что, может те договора, которые есть между РАО Евросоюз и Китаем - будут реализованы. Сегодня нас обгоняет Казахстан - строят они крупнейшую тепловую электростанцию на угле своем, будут транслировать электроэнергию в Китай, обгоняя нас.

А.Д.: На этой тревожной ноте закончим, это придаст нам силы для развития. У нас сегодня в гостях был у нас первый заместитель председателя комитета совета Федерации по промышленной политике Сергей Владимирович Шатиров.

http://www.rusnovosti.ru/program_reports/22352/
23.10.2007

Док. 453248
Перв. публик.: 23.10.07
Последн. ред.: 20.06.08
Число обращений: 224

  • Шатиров Сергей Владимирович

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``