Однако гораздо эффективнее было бы обсудить не столько отставку как таковую, сколько роль Генпрокуратуры в политической системе Российской Федерации. И только поняв место прокуратуры во властной системе, следует начать говорить о последствиях добровольно-принудительного ухода генерального прокурора. Начать, как всегда, придется с азов.

На обывательском уровне принято считать, что прокуратура — одно из силовых ведомств. Если следить за ситуацией по средствам массовой информации, то генпрокурор — такой же силовик, как например, министр обороны или директор ФСБ. Однако на деле прокуратура — сверхведомство, структуры которого пронизывают всю государственную машину Российской Федерации, не уступая в этом структурам ФСБ и превосходя остальные силовые министерства.

Подтверждает нашу точку зрения и закон "О прокуратуре". Если изложить полномочия прокуратуры кратко, то они таковы: прокуратура осуществляет: надзор за исполнением законов федеральными министерствами; надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность; надзор за исполнением законов судебными приставами; надзор за исполнением законов администрациями органов и учреждений, исполняющих наказание; уголовное преследование; координацию деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью.

Федеральное министерство никогда не будет вмешиваться в деятельность другого федерального министерства. Прокуратура на это способна. В законе говорится, что "Генеральный прокурор Российской Федерации и подчиненные ему прокуроры координируют деятельность по борьбе с преступностью органов внутренних дел, органов федеральной службы безопасности, органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, органов таможенной службы и других правоохранительных органов".

Иначе говоря, Генпрокурор России по закону — главный борец с преступностью, обладающий правом координировать деятельность всех силовых структур. Сверх того, он вправе вмешиваться в деятельность любого органа государственной власти. Не говоря уже о том, что в Вооруженных силах действует Главная военная прокуратура, не подчиненная министру обороны и подчиняющаяся исключительно Генпрокурору. С точки зрения внутреннего устройства, прокуратура — организация военизированная. Прокуроры назначаются Генпрокурором (в регионах по согласованию с органами местной власти). Это правило не распространяется на заместителей генпрокурора, назначаемых по его представлению Советом Федерации. Прокуратура всегда отличалась высокой дисциплиной, власть Генерального прокурора традиционно неоспорима.

Иначе говоря, в лице Генпрокуратуры мы имеем дело со своеобразной "вертикалью силовой власти", по могуществу потенциально сопоставимой, например, с Администрацией президента или правительством.

Высокий статус Генеральной прокуратуры подчеркивает и закон. При вступлении в должность Генеральный прокурор произносит следующую присягу: "Клянусь при осуществлении полномочий Генерального прокурора Российской Федерации свято соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы Российской Федерации, защищать права и свободы человека и гражданина, охраняемые законом интересы общества и государства". Принимает присягу председатель Совета Федерации.

Разумеется, присяга — это частность, статусная "фенечка". Но, тем не менее, — много ли чиновников Российской Федерации при вступлении в должность приносят присягу? Если обратиться к российским законам, то мы с удивлением обнаружим, что из действующих политиков присягу приносит только президент Российской Федерации. Ни председатель правительства, ни тем более, силовые министры этой чести не удостоены. Кроме президента и Генпрокурора, присягу приносят только судьи. Но руководители судебной ветви власти, председатели Конституционного и Верховного суда, не являются действующими политиками, не влияют на функционирование системы государственной власти. Между тем у генерального прокурора такая возможность имеется.

Таким образом, с точки зрения реальных полномочий и формального статуса, Генеральный прокурор — фигура чрезвычайно могущественная, которая фактически может стать, при желании, центром силового блока правительства. Учитывая объем полномочий главы прокуратуры и его утвержденное законом право координировать борьбу с преступностью, это легко осуществить.

Вернемся теперь к отставке генерального прокурора Устинова. Восстановим цепь событий. Сначала последовали масштабные отставки на таможне и в других силовых структурах, в том числе ФСБ. Затем Устинов неожиданно провел совещание, посвященное борьбе с коррупцией. Поползли слухи о его отставке. Затем состоялась и сама отставка.

Таковы факты. Переходим к гипотезам. Как уже было сказано выше, прокуратура потенциально — координационный центр всего силового блока. Однако прокуратура Устинова проявила слабость. Хотя у нее была возможность стать главным силовым ведомством, закон это позволяет, она была лишь "одним из". И проморгала сращивание части силовиков со слабо подконтрольными Кремлю бизнесами.

Можно, конечно, предположить, что Устинов пал жертвой борьбы между различными кремлевскими группировками, а президент "не знал" о репрессиях "злых силовиков" против таможни. Однако отставка нескольких членов Совета Федерации, вызванная таможенным делом, не могла осуществиться без решения главы государства. Равно как не мог осуществиться без санкции президента арест, а затем и снятие с должности губернатора Ненецкого автономного округа Баринова.

Следовательно, Генеральная прокуратура провинилась перед главой государства не "лютостью" и "зверством", а, напротив, слабостью, неспособностью осуществлять надзорные функции и координировать деятельность силовых ведомств по борьбе с преступностью. Грех Устинова состоял в том, что у него было слишком мало, а не слишком много власти.

Учитывая, что предстоящий трансферт президентской власти в 2008 году и выборы в Госдуму, которые должны состояться в 2007, а возможно и раньше, требуют мобилизации всех ресурсов, имеющихся в распоряжении режима, не исключено, что Генпрокуратуре придется играть большую роль, стать своего рода приводным ремнем между президентом и силовиками.

Вместо слабого Генпрокурора Устинова, если наша логика верна, должна прийти сильная фигура, завязанная лично на президента, "куратор силового блока", призванный помочь главе государства контролировать погрязшие в коррупции "органы" и направить на путь истинный, сиречь — на усиление контроля за элитами и политическим пространством в интересах правящей группировки.

Тема борьбы с коррупцией — традиционно выигрышная и благодарная с точки зрения политического пиара. Власть, борющаяся с коррупционерами, всегда привлекает симпатии граждан. Поэтому Генпрокуратуру, при желании, можно превратить не только в силовой аналог Администрации президента, но и в хороший инструмент для раскрутки преемника. Действительно, грозный Генпрокурор, борец с преступностью, коррупцией и мафией — лучшей маски для преемника и не придумаешь. Для реализации этого сценария надо лишь поставить потенциального преемника во главе прокуратуры, затем сделать несколько громких заявлений вроде "мочить бандитов в сортире", сделать пару раз под камеры зверское лицо — и рейтинг в 80% готов. В отличие от маловнятных "национальных проектов", о которых мало кто может сказать что-либо определенное, в теме борьбы с коррупцией кроется золотая жила.

Поэтому будущий Генеральный прокурор должен, как минимум, усилить контроль над силовиками в преддверии начала избирательной кампании. А как максимум — сам выдвинуться в преемники. Мы уже показали, что как стартовая позиция должность Генерального прокурора с его властью над силовиками и официальной присягой в Совете Федерации — вещь вполне подходящая.

Решение, конечно, остается за Владимиром Путиным. Фигура человека, которого он выдвинет на пост Генерального прокурора, покажет, какой из сценариев развития ситуации избран президентом.

http://www.apn.ru/publications/article9789.htm

05.06.2006
 

Док. 450441
Перв. публик.: 05.06.06
Последн. ред.: 05.06.08
Число обращений: 239