Владимир Арнольд: Россия как заповедник наукиНазад
Владимир Арнольд: Россия как заповедник науки
До сих пор уничтожение культуры, науки и образования (в частности, ма-
тематики и математического образования) в России идет медленнее, чем в
более цивилизованных странах (подробнее об этом и других проблемах,
затронутых ниже, см. приложение к статье. - Прим. ред.).
Нынешняя позорная дискриминация российских (а равно индийских, китайс-
ких и т.д.) ученых западным научным сообществом наносит мировой науке
очевидный ущерб. До падения коммунизма нас не пускали за границу ком-
мунисты. Теперь дверь закрыта с другой стороны системой бесполезных
"виз", без которых обходились в XIX столетии , а сейчас их не требуют
от американцев и других "истинно белых". В столетней давности энцикло-
педическом словаре Брокгауза и Ефрона требование визы определяется как
способ одной страны показать другой нежелательность всех ее граждан
как таковых. Английское консульство в Париже недавно выдало мне список
требований для получения визы, необходимой для поездки в Кембридж и
Оксфорд на несколько дней. Среди дюжин других документов они затребо-
вали от меня копию британского паспорта приглашающего меня британского
гражданина и сведения о религии священнослужителя, выдавшего мне сви-
детельство о браке. Сто лет назад математики могли ездить из одной
страны в другую без виз и унижений в консульствах. Сейчас это доступно
только родившимся в некоторых привилегированных странах. Русские, аф-
риканцы и азиаты, среди прочих, нежелательны. Евроамериканская идея
прав человека - это идея прав евроамериканского человека.
Недавно возник новый вид работорговли. Мои друзья - биологи, химики,
физики - рассказывали мне, что американские и европейские университеты
приглашают российских исследователей, платят им гроши (превосходящие,
однако, российские профессорские зарплаты, которые в июле 1998 г. были
порядка сотни долларов в месяц, а сейчас, вероятно, раза в три-четыре
меньше, при почти одинаковых ценах на продовольствие в Москве и, нап-
ример, в Париже). Эти русские рабы трудятся изо всех сил, но публика-
ции подписывают не они, а сотрудники приглашающей лаборатории. Техно-
логия присвоения результатов российских математиков иная, но итог та-
кой же: эти результаты по большей части приписываются западным эпиго-
нам. На последнем Международном математическом конгрессе в Берлине в
августе 1998 г. не было ни одного русского пленарного докладчика. Не-
которые доклады, присланные из России, не были включены в труды конг-
ресса потому, что авторы не сумели перевести деньги организаторам
конгресса. Такой дискриминации не было даже в худшие времена холодной
войны. Думаю, однако, что, несмотря на эти дискриминационные меры,
Россия в конце концов достигнет уровня Европы и даже Америки, так что
знание школьной математики и истории Джордано Бруно придет в нашей
стране в соответствие с евроамериканскими стандартами.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Ответы академика В.И. Арнольда на вопросы анкеты Европейского матема-
тического общества об изменениях в Восточной Европе за последние 10
лет.
1. Ощущаете ли вы влияние изменений политической ситуации в вашей
стране за последние 10 лет на науку и на математику?
Положение математиков и вообще ученых в России и других странах, ранее
входивших в СССР, изменилось кардинально. В СССР жалованье математика
было достаточным для жизни и даже завидным. Теперь в России оно при-
мерно в 100 раз меньше, чем жалованье математика того же уровня в США.
Тот факт, что мы все еще имеем активно работающих математиков, отчасти
объясняется традиционным для российской интеллигенции идеализмом (с
точки зрения большинства наших западных коллег, просто глупостью), от-
части же - большой помощью, оказанной западным математическим сооб-
ществом (в частности, Математическим обществом Франции, Американским
математическим обществом, Международным математическим союзом, Фондом
Сороса).
Интересно отметить, что независимая оценка профессионализма примерно 6
тыс. математиков бывшего СССР, проведенная, с одной стороны, Амери-
канским математическим обществом совместно с Фондом Сороса, а с другой
стороны - Российским фондом фундаментальных исследований, дала практи-
чески совпадающие выводы примерно в 80% случаев (в то время как в дру-
гих науках корреляция оказалась минимальной). Мы можем гордиться боль-
шей объективностью математического научного сообщества по сравнению с
ситуацией в других науках: критерии, применяемые Российским фондом
фундаментальных исследований, являются (покамест?) научными и недиск-
риминационными.
2. Как вы расцениваете роль "утечки умов" для развития математики: как
естественное, прискорбное или положительное явление?
"Утечка мозгов" в сегодняшней ситуации - неизбежное зло: ее сдерживают
только препятствия, воздвигнутые Западом. Если эта ситуация сохранит-
ся, то будущее российской математической школы будет, скорее всего,
сходным с судьбой великой немецкой математической школы Ф. Клейна и Д.
Гильберта или с судьбой итальянской школы алгебраической геометрии.
П.Л. Чебышев, проводивший много времени за границей, находился в дру-
жеских личных отношениях с рядом иностранных математиков, но никогда
не обсуждал с ними математические вопросы (из опасения за оригиналь-
ность собственных исследований).
Значение российской математической школы для мировой математики всегда
определялось оригинальностью российских исследований и их независи-
мостью от западной моды. Чувство, что занимаешься областью, которая
станет модной через 20 лет, чрезвычайно стимулирует. К сожалению, этот
период теперь начал сокращаться, чему в немалой степени способствует и
"утечка мозгов".
3. Каковы первоочередные проблемы при любой попытке поддержать матема-
тические традиции в вашей стране?
Затраты маркизы де Помпадур на науку и культуру составляли около полу-
тора процентов ее затрат на наряды и косметику, и этого хватило для
того, чтобы создать век Просвещения, Энциклопедию и т.п. В России нет
маркизы де Помпадур и угроза наступления века невежества кажется со-
вершенно реальной. Я написал об этом подробнее в статье "Математичес-
кая безграмотность губительнее костров инквизиции", опубликованной в
"Известиях" 16 января 1998 г. (английский перевод в "Newsletter" Лон-
донского математического общества, 259, апрель 1998 г.).
4. Какой может быть роль Европейского математического общества и дру-
гих международных математических организаций в деле поддержания мате-
матической культуры в вашей стране?
Конечно, даже относительно скромная помощь библиотекам и фондам, пре-
доставление стипендий и приглашения на полставки были бы чрезвычайно
полезны. Работая в Париже часть года, я могу приглашать ежегодно нес-
колько человек на деньги своего личного гранта Университетского инсти-
тута Франции. Сделать это было бы гораздо труднее, если бы я восполь-
зовался возможностями, предоставляемыми университетами или Националь-
ным центром научных исследований Франции, и совершенно невозможно в
рамках европейской системы (которую во французских газетах за это на-
зывали "нацистской"), сколько бы лет я ни платил французские налоги,
поскольку я не рожден во Франции.
Международные математические организации должны были бы остановить по-
зорную дискриминацию российских (а равно и других незападных - украин-
ских, китайских, индийских и т.д.) ученых или должны были бы хотя бы
протестовать против такой дискриминации. Думаю, что большинство моих
западных коллег просто не в состоянии представить себе степень униже-
ния, через которую мы должны пройти в их консульствах и полицейских
учреждениях, чтобы побывать на их конференциях, школах и т.п. Мне ка-
жется, западная (французская?) идея прав человека - эта идея прав за-
падного (французского?) человека. Обсуждение этнического происхождения
кандидата в качестве мотива для голосования "за" или "против" него бы-
ло (и, надеюсь, останется) невозможным в Российской академии наук: да-
же в самые мрачные годы наши антисемиты должны были придумывать "науч-
ные" доводы. Члены Французской академии наук возражали против избрания
кандидата на том основании, что он "француз только по паспорту".
Участвуя во многих международных комитетах, отбирающих приглашенных
докладчиков на конгрессы и конференции или профессоров и заведующих
кафедрами в университетах, я привык, что мои западные коллеги постоян-
но пользуются ненаучными аргументами для исключения из конкурса рос-
сийских кандидатов (мотивируя это тем, что иначе русским досталось бы
слишком много мест). На Международном математическом конгрессе в Киото
в 1990 г. было четыре российских приглашенных докладчика, в Цюрихе в
1994 г. - три. В 1998 г. в Берлине не было ни одного пленарного докла-
да, сделанного российским математиком (в этих подсчетах я не обращаю
внимание на сегодняшнее место работы математика, считая, скажем, Ю.И.
Манина и М.Л. Концевича россиянами). Не думаю, чтобы научный вес нашей
математической школы мог упасть так быстро. Я объясняю результат диск-
риминацией того же рода, что я наблюдал в различных комитетах, в кото-
рых состою.
Недавно я направил в "Заметки Американского математического общества"
письмо "Является ли дискриминация российских математиков политически
корректной?". Редакция удалила опасное заглавие вместе с моей теорией,
объясняющей дискриминацию первооткрывателей, воспроизведенной ниже:
"...имеется социологическая причина, по которой американское общество
всегда поддерживает, скорее, рекламно-деловую активность, чем изобре-
тения: обществу нужнее способствовать быстрому распространению идей,
чем их созданию. Типична здесь история создания телефона (скорее все-
го, неизвестная читателю). Верховный суд США признал, что Белл исполь-
зовал изобретение А. Меуччи, но только тогда, когда его приоритет уже
не мог более иметь для изобретателя какого-либо практического значе-
ния". Исключение дискриминации "незападных" ученых на правительствен-
ном уровне, вероятно, выходит за рамки возможностей математического
сообщества. Однако стараться сделать националистические аргументы мо-
рально неприемлемыми во всех процедурах отбора математиков кажется мне
разумной задачей.
P.S. Последние годы я замечаю некоторые признаки улучшения. Во время
моей первой семестровой поездки во Францию я тратил больше времени на
стояние в очередях в префектуре полиции, чем на чтение всех трех моих
курсов лекций в Университете Париж-Дофин и в Высшей нормальной школе.
Последний год я уже избавлен от необходимости испрашивать разрешение
префектуры на каждое пересечение французской границы. Более того, я
могу теперь свободно передвигаться почти что в пределах всего Третьего
рейха.
