Юрий Шарандин: Практика конституционного суда делает конституцию и более прочной, и более гибкойНазад
Юрий Шарандин: Практика конституционного суда делает конституцию и более прочной, и более гибкой
В чем назначение института представителей Государственной Думы, Совета Федерации и Президента в Конституционном Суде?
- Существует сторона, принявшая и подписавшая законодательный акт, и если этот законодательный акт оспаривается, эта сторона должна оказаться в судебном заседании. А поскольку подписание акта трехступенчатое - Госдума, Совет Федерации и Президент, постольку представители этих ступеней и участвуют в заседании. Это требование Федерального Конституционного закона.
Всегда ли мнение представителей по делу едино?
- Мнения представителей палат и Президента часто не совпадают именно потому, что они не являются представителями какой-то одной стороны. Каждый отвечает за свой участок работы и не всегда знает, какими резонами руководствуется, например, Дума при принятии закона.
Часто бывает, что представители не согласны с какой-то определенной нормой. Например, мы не согласны с нормой Закона "О выборах Президента", где сказано, что в случае если Совет Федерации не назначает дату выборов Президента, то это делает Центральная избирательная комиссия. С этим мы не согласны категорически, не отрицая, что такая ситуация по каким-то причинам может сложиться, когда Совет Федерации свою конституционную обязанность не выполнит. Мы предлагаем другой механизм: если не будет назначена дата выборов Советом Федерации, эта дата должна быть назначена в соответствии с Законом. Наша поправка в этот Закон в том и заключается, что мы расписали буквально по дням то, что должно произойти, если в установленный срок Совет Федерации не примет решение о назначении выборов. Это предельно четкий и понятный механизм, в котором учтено все - и выходные, и праздничные дни... Решение должно приниматься не каким-либо субъектом, не чьей-то волей, а в силу закона, который невозможно комментировать, ему надлежит просто следовать. Поэтому мы считаем, что Центральная избирательная комиссия, при всем к ней уважении, не является надлежащим субъектом, который может назначать выборы.
Когда рассматривался Закон о выборах Президента, этот вопрос встал. Мы направили свою поправку в Государственную Думу, которая ее не пропускает всеми возможными способами. Мы тем не менее не отклонили Закон о выборах Президента, поскольку понимали, что это приведет к нарушению процесса подготовки к выборам, к нарушению сроков, скомкает действия кандидатов. В Совете Федерации есть такая формулировка: ошибки препятствуют или не препятствуют принятию закона. Эта не препятствовала.
Закон вступил в действие с этой ущербной, на наш взгляд, нормой. Но при этом мы остались при своем мнении, и, естественно, если бы этот вопрос рассматривался в Конституционном Суде, то было бы указано на это несоответствие Закона Конституции. Таким образом, позиции представителей в Конституционном Суде могут не совпадать.
Каждое дело, которое к нам приходит, рассматривает профильный комитет и правовое управление. И моя позиция как представителя формируется не только мной, но и профильным комитетом и правовым управлением. Поэтому расхождения между моей позицией и позицией коллег по палате нет.
Совет Федерации при рассмотрении этой нормы в Конституционном Суде признал бы обоснованным довод о ее неконституционности?
- Да, Совет Федерации занял бы именно такую позицию, ведь поправка, о которой я говорил, внесена в Государственную Думу не от имени какого-либо члена Совета Федерации, а от палаты в целом.
Никаким нормативным актом мне, представителю Государственной Думы и представителю Президента, не предписано формировать единую позицию. Наша задача - представить Суду максимально возможное количество аргументов, и если мы будем в одну дуду дудеть - какой в этом интерес? Но мы выступаем очень аккуратно, рассматриваем все стороны вопроса. Порой и друг друга критикуем. Все для того, чтобы Конституционный Суд имел возможность учитывать наши мнения при вынесении окончательного решения. Если бы мы были адвокатами, никакой альтернативы не было бы: стояли бы на позиции конституционности нормы, несмотря ни на что.
Конституционный Суд может учитывать или не учитывать нашу позицию, но необходимые аргументы должны быть представлены. И в этом я вижу свою задачу. Могу с удовлетворением сказать, что Конституционный Суд наши предложения рассматривает.
Бывают ли ситуации, когда до рассмотрения дела Вы вырабатываете совместную позицию с представителями Президента и Государственной Думы?
- Нет, у меня ни разу не было такой ситуации, когда я предварительно что-то согласовывал с представителем Президента или Государственной Думы.
Существует ли обратная связь? Вы доносите до Совета Федерации точку зрения Конституционного Суда по тому или иному вопросу?
- Поскольку в Совете Федерации существует институт представителей и в Правительстве, и в Верховном Суде, и в Высшем Арбитражном Суде (это, кстати, новелла нашего состава Совета Федерации), Председатель постоянно собирает таких представителей. Мы докладываем о том, что происходит, на что надо обращать внимание и так далее.
Но самая хорошая обратная связь - это внесение изменений в законодательство. Безусловно, субъекты права законодательной инициативы делают это недостаточно активно. Конституционный Суд несколько раз на это указывал. Процесс законотворчества - процесс неспешный.
Какие-то дела запомнились Вам особенно?
- Было дело, когда рассматривался вопрос о консолидации акций. Оспаривалась норма Закона "Об акционерных обществах", по которой миноритарии были вынуждены продавать свои акции, причем по цене, которую не они устанавливали. При слушании дела мне запомнилось выступление одного ветерана войны. Он заявил Конституционному Суду: мне не нужны дивиденды, мне нужно участвовать в управлении обществом! Человеку далеко за 70, а он занимает такую социально активную позицию. Меня это очень порадовало.
По схожим причинам запомнилось заседание Конституционного Суда по делу конституционности положений Закона о реструктуризации кредитных организаций. В связи с ремонтом зала заседаний Конституционного Суда мы заседали в одном из залов нового здания Верховного Суда. Зал этот находился на третьем уровне ниже земли, а заседание продолжалось дня два, причем зал не вмещал всех заявителей. Я с большим удовлетворением отметил желание людей отстаивать свои права, бороться за них. Надеюсь, скоро от защиты простых финансовых прав мы перейдем и к защите более сложных интересов. Ожидаю, кстати, что и в результате реформы ЖКХ количество судебных разбирательств резко увеличится. То же будет и по избирательному праву: сейчас по новой схеме будет избираться Государственная Дума.
Осложнится ли Ваша работа, если Конституционный Суд переедет в Санкт-Петербург?
- Полагаю, что организационных проблем не возникнет: на самолете до Санкт-Петербурга лететь 50 минут, вернуться можно в тот же день.
Не имеет ли смысла сделать одного представителя Совета Федерации для Конституционного Суда, Высшего Арбитражного Суда, Верховного Суда?
- Не думаю. Например, М. Барщевский, представитель Правительства во всех высших судебных инстанциях, имеет статус стороны в заседаниях Конституционного Суда крайне редко, так как редко рассматривается вопрос о конституционности актов Правительства. Вместе с тем Правительство именно как сторона часто выступает в Высшем Арбитражном Суде и в Верховном Суде. У нас - обратная ситуация. У нас практически нет дел в Высшем Арбитражном Суде и в Верховном Суде, а центр тяжести всей деятельности - в Конституционном Суде. Действия чиновников, входящих в аппарат Совета Федерации, обжалуются на уровне районных судов, и там работают люди из правового управления.
Что можно назвать главным достижением Суда за эти 15 лет?
- При существующем уровне правосознания в современной России нужен интегрирующий орган, способный защитить гражданина, при этом не заблокировав функционирование государственной машины, разрешить спор о компетенции между органами власти. Конституционному Суду это удалось. Практика, которая наработана Судом за 15 лет, уникальна. Она делает российскую Конституцию, с одной стороны, более прочной, а с другой - более гибкой, тем инструментом, который государство и граждане могут применять для защиты собственных интересов и для защиты государственности в целом. Можно вспомнить дела, связанные с конституциями республик в составе России. Ведь достаточно было в Конституции написать: "республика (государство)", как сразу появились мысли о суверенитете, границах, гражданстве и так далее. Конституционный Суд сделал, на мой взгляд, просто гигантскую работу, рассматривая конституции Татарстана и Башкортостана, Саха-Якутии, основной закон Алтайского края. С точки зрения укрепления государственности это дела - важнейшие в плане защиты конституционного строя.
