Российское правительство не намерено в массовом порядке возвращать перемещенные шедевры культуры их прежним зарубежным владельцам, дабы не выпустить на волю джинна "внутренней" реституции
В российском правительстве крепнет намерение реализовать закон о перемещенных культурных ценностях. По информации "Итогов", на согласовании в Министерстве культуры и массовых коммуникаций находится проект правительственного постановления о мерах по его исполнению. В результате будет решен вопрос: возвращать иностранным владельцам перемещенную в годы войны "культурную" собственность или оставить ее в России? И похоже, что чаша весов склоняется в пользу второго. У российского правительства появился и веский аргумент "для внутреннего пользования": возвращение "культурной" собственности иностранцам может побудить и российских граждан вернуть свое. Пример Русской православной церкви, уговорившей власти на возвращение большей части церковной недвижимости, тому свидетельство.
Очередь за прошлым
По сути, все правовые и технические проблемы для завершения внешней реституции давно устранены. Кроме главной. В нарушение приказа тогдашнего министра культуры Михаила Швыдкого от 30 марта 2001 года (согласно ему перепись перемещенных культурных ценностей необходимо было завершить к 1 октября 2002 года) соответствующий каталог до сих пор не издан. Почему? Дело в том, что вопросы реституции у нас пока решаются в основном на межгосударственном уровне. И, как правило, речь идет не о безусловном возвращении незаконно ввезенного после войны, что предусмотрено законом, а об адекватном обмене одних культурных ценностей на другие. Предъявили претензии на высшем уровне - рассмотрим. Нет, так и суда нет. В прямом смысле слова. Ибо судебная практика рассмотрения частных претензий такого рода в России практически отсутствует. А каталог - это путеводитель для западного лишенца-частника или государства: обнаружив свое сокровище на его страницах, можно смело идти к прокурору. Потому что, составив такой "свод перемещенного", Россия, по сути, сама признает наличие у себя чужой вещи, ранее принадлежавшей либо жертвам фашизма, либо государствам, пострадавшим от него. Точнее, не у себя, а в конкретном хранилище. И процесс реституции пошел.
А чем наши лишенцы хуже? Перед законом ведь все равны. При этом "внутренняя" реституция потенциально куда масштабнее внешней. Львиную долю нынешних музейных собраний в России составляют вещи, конфискованные после 1917 года у частных владельцев.
В принципе уже сегодня на основании решения о реабилитации родственники жертв политических репрессий могут через суд добиваться возврата отнятого имущества. Закон исключает лишь требования о реституции ценностей, конфискованных на основании государственных актов о национализации. То есть, скажем, нынешним музеям, расположенным в бывших царских дворцах, ничего не грозит. Однако масса предметов искусства конфисковывалась у законных владельцев без всяких государственных решений о национализации, а лишь на основании вердикта какого-нибудь революционного трибунала или "тройки". Вот только выиграть такой процесс до сей поры было практически невозможно. Суды, как правило, становятся на сторону музеев, ссылаясь на отсутствие правового механизма реституции. Кроме того, собрать необходимые документальные подтверждения того, что тот или иной хранящийся в госмузее шедевр когда-то принадлежал, скажем, вашему прадедушке, чрезвычайно сложно.
Теоретически за поддержкой в вопросе возврата из спецхранов или музеев фамильных драгоценностей и произведений искусства реабилитированные граждане и их наследники могут обращаться в Федеральное агентство по культуре и кинематографии. Опять же теоретически его сотрудники могут помочь в поиске вашего личного культурного наследства. Но с учетом того, что весь музейный отдел агентства состоит из шести штатных единиц, на быстрый ответ рассчитывать не приходится. Да и главные вопросы находятся в введении не агентства, а ФСБ и его региональных управлений, где должны сохраняться акты изъятия имущества "иностранных шпионов" и "врагов народа". Добыть эти данные из архивов спецслужб - задача не из легких. Самое же главное препятствие для "внутренней" реституции состоит в том, что в отличие от властей западных стран наше правительство не спешит оказывать гражданам какую-либо правовую помощь в этом деле, опасаясь массового передела музейных фондов. В том числе и в силу отсутствия соответствующего спецзакона о "внутренней" реституции.
Впрочем, случаются исключения. Русская православная церковь, например, безвозмездно получает от государства соборы и храмы, конфискованные у нее после 1917 года. У частных же лиц шансы добиться своего в суде довольно невелики. Хотя попытки вернуть "бабушкины бриллианты" время от времени случаются. Один из последних примеров: жительница Иркутска Наталья Бобкова намерена отсудить у местного художественного музея коллекцию экспонатов стоимостью в несколько миллионов долларов. В 1937 году семейные реликвии изъяли сотрудники НКВД у ее предка Евгения Даукшо. В 1958 году он был реабилитирован, но конфискованное имущество тогда, естественно, не вернули. Гражданке Бобковой очень повезло - у нее на руках имеется опись имущества, изъятого у ее прадеда. Но и в этом случае выиграть процесс крайне сложно: в суде придется доказывать, что именно истец имеет право на наследство репрессированного лица.
Ждите ответа
И правительство, и ряд музеев такая ситуация, похоже, вполне устраивает: массового пересмотра "итогов конфискаций" они не хотят. Потому и иностранным гражданам, претендующим на что-нибудь культурно-ценное в России, приходится уже несколько лет ждать отмашки.
В то же время методы и сроки окончания внешней реституции были определены правительством РФ еще в 2001 году. Четкий порядок действий сторон должен был быть следующим. Россия с помощью полной инвентаризации музейных хранилищ выявляет так называемые ошибочно ввезенные из Европы ценности. Затем владельцы или их наследники представляют правительству РФ документально обоснованные требования. Причем если они или зарубежные правительства за полтора года после издания каталога не опознают свое имущество, не подадут претензию на его возвращение или не смогут доказать свое право на владение произведениями искусства (крайне сложное мероприятие!), перемещенные культурные ценности навсегда становятся собственностью России на основании вступившего в силу судебного решения.
При этом цена вопроса в случае с внешней реституцией не так уж и велика. Подавляющее большинство незаконно перемещенных во время войны ценностей давно возвращено владельцам. Около двух миллионов единиц хранения, которые при Сталине планировалось разместить в грандиозном музее-памятнике в честь великой Победы, Хрущев вернул Германии еще в 50-е годы. Практически все, что не было уничтожено, возвращено и СССР в 40-е годы.
На что сегодня реально могут претендовать бывшие зарубежные собственники? Потенциально "чужих" архивных дел у нас оказалось около 265 тысяч. Все они описаны, и перечень дел и фондов давно готов к публикации. Перемещенных книг в российских библиотеках и хранилищах насчитали 1 338 209. Большинство перемещенных книг обнаружено в Российской государственной библиотеке - около миллиона и 12 тысяч папок рукописных материалов; 60 тысяч книг отыскали в Российской национальной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Что касается предметов искусства, то еще три года назад в России были выявлены практически все перемещенные раритеты. Меньше всего энтузиазма по поводу описи этого имущества испытывают в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Зато стало ясно, что в Эрмитаже таковых раритетов оказалось 173 238 единиц хранения, в Государственном историческом музее - 7465 и так далее. Всего перемещенных художественных ценностей в российских музеях насчитали 247 720 единиц.
По сравнению с общим объемом музейных и архивных собраний в России - это капля в море. Разобраться с правами собственности на спорное искусство можно было уже к октябрю этого года. Но в Москве предпочли не торопиться. Приступая к исполнению своих обязанностей, нынешний министр культуры и массовых коммуникаций Александр Соколов заявил, что у него есть свой взгляд на реституцию и "представление о том, как выстраивается вся эта ситуация". При решении данного вопроса, как пообещал Соколов, министерство точно не допустит "поспешности и перекоса".
И "поспешать" теперь не позволят не только чей-то злой умысел и идейные соображения (мол, ничего никому не отдадим!), но и бюрократическая неразбериха. В результате административной реформы выяснилось, что вопросами выполнения закона о перемещенных ценностях занимаются теперь вместо двух ведомств (Минкультуры и Росархив) четыре. Помимо упомянутых еще Федеральное агентство по культуре и кинематографии (там создано управление культурного наследия) и Федеральная служба по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия (здесь функционирует управление по сохранению культурных ценностей). Так что в готовящемся постановлении правительства, в частности, предстоит урегулировать вопросы межведомственного взаимодействия. Добиться этого будет непросто, поскольку у разных "культурных" и не очень ведомств взгляды на предмет самые разные. Министр Соколов, а именно он, по информации "Итогов", и будет назначен главным по реституции, намекает на желательность пересмотра некоторых положений самого закона о перемещенных культурных ценностях. В правительственном постановлении и последующих ведомственных инструкциях скорее всего будет сохранен существующий порядок реституции - по заключению Mежведомственного совета (новый его состав будет утвержден до конца года), что не допустит перехода к массовому возврату ценностей иностранным государствам и гражданам.
Так что и иностранцам, и соотечественникам, видимо, еще долго придется ждать своих раритетов. Сколь долго? Ответа нет. Но когда-нибудь это, вероятно, произойдет, поскольку давление Запада по этому вопросу не ослабевает, да и самой России, безусловно, хотелось бы выглядеть цивилизованно, в том числе и в плане обращения с культурными ценностями и соблюдения прав собственности. Чужих и своих.
Чужого нам не надо
Несмотря на отсутствие каталога, Россия вернула некоторые предметы перемещенного искусства. За три года работы первого Межведомственного совета правительству было рекомендовано расстаться с шестью комплектами предметов и архивных дел, выявленных в российских хранилищах иностранцами. Так, по постановлению правительства за подписью Михаила Касьянова королевству Нидерландов передали 22 из 23 запрашиваемых фондов документов. Бельгии вернули 40 фондов. Германии разрешили вывезти 111 отреставрированных витражей из церкви Святой Марии (Мариенкирхе), хранившихся в Эрмитаже.
В результате четырехлетних переговоров между семьей Ротшильдов и российским правительством на Запад вернулся захваченный советскими войсками в Австрии семейный архив, рассказывающий об истории банковской династии. Фактически Россия обменяла эти дела на письма Александра II княгине Катерине Долгорукой. Последним актом доброй воли стал переданный Люксембургу в июле 2003 года архивный фонд "Масонские ложи и организации Люксембурга".
На подходе еще несколько реституционных дел. Самым невезучим оказался проект по возвращению Бременской коллекции, вывезенной в качестве личного трофея из Германии Виктором Балдиным. 362 графических листа, картины, среди авторов которых Тициан, Рембрандт, Дюрер и Дега, Германия пытается вернуть уже 13 лет. Кроме того, на коллекцию живописи Франца Кенигса уже лет десять претендуют Нидерланды. В состав коллекции, которая хранится в ГМИИ им. А. С. Пушкина, входят 307 картин, в том числе произведения Дюрера, Рембрандта, Ван Дейка, Рубенса, Буше. Существуют претензии Австрии по поводу персидских документов и папирусов. Греция рассчитывает получить документы еврейских общин Салоников. Недавно были заявлены претензии США и Великобритании о возвращении из Эрмитажа картины Франсиско Гойи и рисунка Поля Сезанна.
Шансы на возврат всех этих культурных ценностей, по мнению заместителя руководителя Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия Анатолия Вилкова, не следует рассматривать как стопроцентные.
