Те, кто забыл или не застал настоящую "холодную войну", получили возможность пройти "краткий курс" и ознакомиться с азами идеологического противостояния на примере российско-польских отношений. Ветераны внешнеполитической службы, находившиеся на посту в минувшую эпоху, вспоминают, что "происшествия", подобные недавним инцидентам в Варшаве и Москве, случались и данный пещерный инструмент психологического давления всегда находился в околодипломатическом арсенале. В таких ситуациях не принципиально, являются ли хулиганские нападения скоординированной акцией или проявлениями "народной дипломатии". Главное, что они точно отражают волю и уровень мышления политических элит.
Почему Варшава, вступив в главные атлантические клубы, двинулась в восточный поход за "исторической справедливостью" - вопрос для отдельного обсуждения. Знакомство с польской дискуссией на российские темы зачастую вызывает оторопь, как будто у страны, претендующей на солидную роль в единой Европе, вовсе нет проблем, за которыми не крылись бы зловредные козни Москвы. Впрочем, польские фобии - предмет анализа для самих поляков и простершего над ними свою заботливую длань Брюсселя. Нас же должны интересовать механизмы, стоящие за российской реакцией.
Таковых, как представляется, три.
Во-первых, инстинктивное желание компенсировать неудачи, которые преследуют российскую политику на ближних рубежах. Можно спорить о соотношении истинной роли Польши в процессах на Украине и в Белоруссии и мифа, который умело создает Варшава. Однако, если на отношения с главными партнерами у нас бросают не наиболее профессиональных дипломатов, а политтехнологов или отставных политиков, которых нужно куда-то деть (см. историю с новым российским послом в Минске), стоит ли удивляться провалам?
Во-вторых, где-то в глубине национальной души Россия, очевидно, начинает осознавать себя отнюдь не великой державой. Противников общественное сознание выискивает соответствующих. Согласно недавнему опросу, в рейтинге "врагов" лидируют Латвия, Эстония и Грузия, сегодня в лидеры, наверное, вырвалась бы Польша.
В-третьих, внешняя политика все больше становится заложником внутренних проблем. Попытка консолидировать нацию обращением к славным страницам прошлого чревата осложнениями в настоящем. Нужно четко ответить на вопрос, что для нас важнее - доказать самим себе, что еще со времен Смуты мы готовы дать отпор польскому (или какому-то иному) супостату, или развивать отношения с нашим крупнейшим торговым и политическим партнером - Европейским союзом, в котором Варшава играет сегодня пусть не главную, но уже и не последнюю роль.
Любителям же организовывать велопробеги по местам боевой славы Ивана Сусанина и обвинять сторонников кооперации в пораженчестве стоит напомнить следующую цитату: "Ни в коем случае не будем скатываться к агрессивным методам отстаивания наших интересов и к какой бы то ни было конфронтации. Мы будем проявлять в борьбе за наши национальные интересы гибкость, партнерство, будем стремиться к тому, чтобы добиваться компромиссов, приемлемых для нас и для наших партнеров". Владимир Путин произнес эти слова в ночь после того, как в марте 2004 г. был переизбран президентом России.
