После бесланской трагедии роль постсоветского пространства в российской внешней политике может возрасти. Но едва ли эта роль будет позитивной.
Вряд ли можно ожидать от партнеров по СНГ реальной помощи в противодействии напасти. Скорее, наши ближайшие соседи станут именно тем яблоком раздора, который помешает России установить союзнические отношения с теми на Западе, кто не менее Кремля озабочен проблемой терроризма. Прежде всего, с США.
Две главные цели российской внешней политики - всемерная борьба с терроризмом, в том числе и путем уничтожения его иностранных корней, и укрепление Москвы в традиционной сфере своего влияния - в определенной степени вступают в противоречие друг с другом.
Если исходить из того, что Россия, как и США или, к примеру, Испания, стала мишенью атак международного терроризма, то совершенно резонно объединить усилия против общего врага. О чем неустанно и уже давно говорят российские официальные лица. После бесланских событий стало очевидно, с кем подобный союз в принципе возможен, а с кем нет: Вашингтон достаточно решительно поддержал действия Москвы, а европейские столицы только утвердились в своем мнении о глубокой ошибочности политики России как на Кавказе, так и в сфере государственного строительства вообще.
Подобная позиция Старого Света крайне болезненно воспринята в Москве, что, скорее всего, приведет к дальнейшему отходу России от провозглашенной несколько лет назад проевропейской ориентации. Зато Новый Свет, очевидно, склонен относиться к нынешним российским проблемам с куда большим пониманием. Лучшее свидетельство тому - сдержанная позиция Белого дома в отношении российско-грузинских противоречий. Пока что Михаил Саакашвили, которого в Москве иначе как американским ставленником не величали, особой поддержки от своих покровителей не получил, скорее наоборот. Здесь, однако, заканчивается общность и начинаются различия.
Потому что Россия хотела бы получить на постсоветских просторах, как минимум по периметру своих непосредственных границ, ту же свободу рук, которую США разрешили себе в глобальном масштабе.
Но на это не согласится ни администрация Буша, ни тем более озабоченные безопасностью прилежащих регионов европейцы. Иными словами, приструнить грузинского лидера и признать абстрактное право России на превентивные удары по базам террористов американцы могут. Но это не означает, что они спокойно воспримут попытку Москвы реализовать это право в той же Грузии. Кстати, прошлый конфликт, связанный с Панкисским ущельем, в конечном итоге разрешился после того, как на Шеварднадзе надавили из Вашингтона и заставили принять меры против обосновавшихся в Панкиси чеченцев. Именно по такой модели США, скорее всего, намерены действовать и сейчас: мы, мол, понимаем ваши заботы и готовы содействовать, но степень этого содействия сами и определим - исходя из собственных интересов.
Это не устраивает Москву, которая уже смирилась с утратой статуса глобальной державы, но за статус державы региональной намерена стоять насмерть. Не только в направлении Кавказа, но и, скажем, на Украине. И Россия настаивает на своих особых правах.
А тут уже мы упираемся в принципиальную проблему - доверия. Почему Колин Пауэлл выражает озабоченность отменой выборов губернаторов и прочими новациями Владимира Путина? Не потому, что его, как и других чиновников администрации Буша, так уж заботит уровень демократии в России. А потому, что даже относительно лояльно настроенный к России американский истеблишмент не понимает, к какому типу государства намерено привести страну нынешнее руководство. Если это непрозрачное государство советского типа (а, с точки зрения Запада, все действия Путина за последние пару лет выстраиваются в стройную систему мер именно такого направления), то ни о каком доверии и реальном союзе с ним речи быть не может. Ведь, что такое Советский Союз, Западу хорошо известно - это "империя зла". В ней, кстати, тоже время от времени к власти приходил "хороший парень", наподобие того, в глазах которого нынешний президент США с самого начала узрел искренность и честность. Но особенность этой системы такова, что завтра на его место может прийти парень совершенно других взглядов.
На практике это означает, что коалиция с Россией возможна, но это будет именно тактическая коалиция для решения конкретной проблемы или ряда проблем.
Война с терроризмом, если уже употреблять это слово, - это война, в которой с союзниками надо каждый раз заново договариваться: а кто наш противник? США так договаривались дважды. Сначала по Афганистану - со всеми и без проблем. Потом по Ираку - с некоторыми и с сомнительным результатом.
С Россией, которая рисуется по мере нынешнего укрепления ее государственности, договориться можно. Например, обменять лояльность Москвы по иранскому вопросу на сдержанность Вашингтона на Кавказе. Но дальше решения отдельных вопросов такой альянс не пойдет. Сегодняшняя Америка куда меньше сфокусирована на проблеме общих ценностей, чем современная Европа, но для Вашингтона важна предсказуемость целей. Однако именно эти цели и оказываются под большим вопросом, если в заявлении по следам чудовищной трагедии глава российского государства прозрачно намекает на злые силы, которые толкают террористов, а самые яркие пропагандисты расшифровывают намек, указывая на Соединенные Штаты и их планы взорвать Россию, запалив кавказский фитиль.
После событий 11 сентября 2001 года, когда Джордж Буш объявил войну международному терроризму, многие эксперты в США критиковали собственное руководство за использование самого этого термина. Ведь употребление понятия "война" ведет к вполне определенному и хорошо известному комплексу мер, которые буксуют, потому что противник в данном случае предельно неконкретен. Для нас вопрос терминологии играет еще более важную роль. Кто сегодня наш противник - понять совершенно невозможно, особенно с учетом того, что Кремль категорически отказывается увязывать нынешнюю кампанию с чеченской проблемой. Но логика войны и мобилизации общества требует конкретного, четко обозначенного врага. И если он не будет назван, то сознание "осажденной крепости", которое традиционно сильно в нашем обществе, само выберет его из ассортимента, привычного с недавних времен войны холодной.
http://www.globalaffairs.ru/articles/2963.html
