У Грузии уже был президент, который не смог соответствовать собственной популярности и в результате вверг страну в катастрофу.
Когда три месяца назад президент Грузии Михаил Саакашвили триумфально низверг аджарского вождя Аслана Абашидзе, на пространствах СНГ повеяло ветром перемен. Технология "революции роз" проявила себя настолько эффективной в Тбилиси и Батуми, что руководители многих постсоветских режимов (как легитимных, так и самопровозглашенных) поежились.
Что сделал Саакашвили? Людям, смирившимся с несменяемостью власти, он предложил альтернативу.
И вдруг выяснилось, что при наличии альтернативы поддержка любого искусственно законсервированного режима на деле куда скромнее, чем казалось, когда выбора не было.
Апеллируя напрямую к гражданам, лидеры "революции роз" словно открывали им глаза: посмотрите, возможна другая реальность, лучшая, чем та, к которой вы привыкли. Разве могут быть сомнения в том, что всякий нормальный человек предпочтет спокойную жизнь в полноценной стране утомительному существованию в условиях осажденной крепости или никем не признанной государственности?
Эйфория от одержанной победы была столь велика, что грузинское руководство не смогло противостоять соблазну немедленно развить успех. Саакашвили, однако, не захотел увидеть того, что между Аджарией, с одной стороны, и Абхазией и Южной Осетией - с другой, существует принципиальная разница. Жители этих территорий тоже полагают, что действия грузинских руководителей означают появление альтернативы. Но эта альтернатива - не достойная жизнь в возрожденной Грузии, а война. Во всяком случае, они в этом уверены.
В принципе "розовая" технология ("цветы вместо пушек") могла бы стать способом решения застарелых тупиковых конфликтов, наподобие осетинского или абхазского. Но для этого требуется терпение. Ведь если в Батуми психология осажденной крепости усиленно навязывалась верхушкой ради укрепления собственной власти и не имела под собой объективных оснований, то в Цхинвали и Сухуми война с Грузией - не пропагандистская фигура, а совсем недавнее прошлое. Достаточно малейшего повода, чтобы все страхи и комплексы вспыхнули с новой силой. Нет сомнений в том, что правящие в Южной Осетии и Абхазии кланы готовы всячески раздувать подобные настроения, потому что только в такой ситуации их власть приобретает некое подобие легитимности. Это, однако, не отменяет того факта, что население действительно боится новой конфронтации и не верит в добрые намерения Тбилиси.
Для того чтобы убедить людей в своей искренности, Саакашвили нужно очень много "роз".
По крайней мере, большое чувство такта и время. Мирно дожать Цхинвали, целенаправленно, но аккуратно обрабатывая местное население (благо Южная Осетия не столь закупорена для внешних влияний, как Абхазия), скорее всего, можно было бы за год-полтора. Особенно при условии того, что дела в самой Грузии начали бы постепенно налаживаться.
Первая попытка воздействовать на южных осетин "лаской" (гуманитарный визит первой леди Грузии в осетинские села) не удалась; иного и ждать было странно. Однако вместо того чтобы терпеливо "приучать" осетинских соотечественников к тому, что Тбилиси им не враг, президент решил, что справится с проблемой с наскока, чередуя небольшие "пряники" с угрозой увесистого кнута (в Аджарии было так же). Но в данном случае кнут послужил весомым доказательством агрессивных намерений грузинского руководства. А запустив новый маховик страха и недоверия, рассыпать вокруг себя розы уже бессмысленно. Потому что в глазах населения анклава военная альтернатива безусловно заслоняет любую другую.
Сбой в опробованной технологии явно раздражает президента Саакашвили.
В последних выступлениях он больше похож не на того расчетливого и достаточно дальновидного политика, каким неожиданно для многих предстал после избрания, а на уличного кумира годичной давности, того самого, которого российские журналисты окрестили "грузинским Жириновским". На самом деле он, конечно, не Жириновский и не "демократический Путин" (почему-то таким его увидел бывшей клинтоновский спец по СНГ Стивен Сестанович), а типичный Борис Ельцин периода борьбы за власть и начала президентства - агрессивный, нетерпеливый, черпающий вдохновение и легитимность в народном восторге.
Стиль поведения Ельцина в условиях конфликта - довести кризис до кульминации, взорвать ситуацию, рассчитывая на собственное чутье и бойцовские качества. Подобные характеристики незаменимы в эпоху разрушения. Но перед грузинским лидером стоят иные задачи, он обязан созидать. Разрушением страна, которая недавно пережила несколько гражданских войн, сыта по горло. И стремление подорвать основу сепаратистских режимов на практике будет только укреплять их.
Саакашвили - политик, опирающийся на воодушевление и надежды сограждан. Такой тип лидерства требует быстрых и впечатляющих результатов, иначе эйфория легко может смениться почти неприкрытой ненавистью. Трудно предсказать, как поведет себя избалованный популярностью глава государства, когда поймет, что не может соответствовать завышенным ожиданиям публики. В таких случаях соблазн срочно найти врага и показательно расправиться с ним становится иногда непреодолимым. У Грузии уже был президент (тот самый, которого Саакашвили распорядился с почестями перезахоронить в Тбилиси), который подобным образом вверг свою нацию в катастрофу, последствия которой расхлебывают до сих пор.
