Представляете сцену: российские папарацци окружают разбившуюся вдребезги машину и торопливо делают снимки еще живой, но тяжело раненой женщины, находящейся внутри, даже не помышляя об оказании ей срочной помощи? Или что ведущий новостей какого-нибудь российского телеканала прерывает интервью со специально приглашенным в студию бывшим премьер-министром Михаилом Фрадковым, рассуждающим о преемниках Путина, для того чтобы показать кадры прилета - просто прилета - в Москву Гуса Хиддинка? Видимо, пока с трудом, хотя в недалеком будущем отечественные римейки этих историй, случившихся соответственно во Франции после аварии автомобиля с британской принцессой Дианой и в Португалии, когда на родину вернулся отвергнутый Абрамовичем Жозе Моуринью, вполне вероятны. Мы же всегда равнялись на западных коллег, перенимая их опыт и методы работы. Однако возможное копирование этой да и другой практики все больше пугает.
Ретроспективно думаю: как здорово было работать весной 1989-го на проходившем в Лондоне Информационном форуме, детище Хельсинкского процесса и горбачевской перестройки! Советская делегация, ведомая будущим помощником Ельцина Юрием Батуриным, жизнерадостно размахивала проектом Закона о печати, обещавшим фантастические свободы, и была, безусловно, самой сильной интеллектуально. Главный редактор The Guardian Питер Престон (сейчас он ведет в этой газете колонку) употребил тогда в разговоре со мной "железнодорожную метафору": "Британский поезд (имелись в виду СМИ. - Д.В.) въезжает в сероватый туман, а ваш - начинает движение с другого конца, покидая насыщенное темно-серым пространство". За эту констатацию хотелось благодарить. Никто не ставил под сомнение, что журналистика на Западе и в СССР - "две большие разницы", и многие из нас, советских корреспондентов, завидовали кумирам, будь то Дэвид Фрост (сейчас работает на Al-Jazeera), Фил Донахью (уволен с NBC в 2003 году за негативное отношение к войне в Ираке), Дэн Разер (ошельмован американскими неоконсерваторами, судится с телекомпанией CBS) или кто-нибудь другой из плеяды "великих".
Как все изменилось!
Ельцинская вседозволенность сделала неактуальными рассуждения на тему о том, как у нас и у них обстоят дела со СМИ. Кислородный шок 90-х вышиб мысль о том, что чистый воздух - огромная ценность и относиться к нему надо бережно. В итоге озоновый слой, не выдержав агрессивных выхлопов, испещрился дырами, и одна седьмая часть суши заросла странными растениями, питающимися углекислым газом и весьма скудно выделяющими кислород.
Но вы, на которых мы так долго смотрели с восхищением, вы, журналисты "свободного Запада", что стало с вами?
Наверное, образ независимой и априори вызывающей доверие западной журналистики окончательно уничтожил Ирак. 24 августа 2005-го, спустя два с половиной года после американского нападения, газета The New York Times в редакционной статье написала: "Если бы мы все знали тогда то, что знаем сейчас, вторжение было бы остановлено народным протестом". Ложь. Все знали и в 2003-м. И о том, что нет у негодяя Саддама никакого страшного оружия, и о том, что нет никакой связи между Саддамом и бен Ладеном, и о многом другом. Но делали вид, что не знают или вроде как сомневаются. Появился термин - "вмонтированные репортеры", те, что сопровождают американских военных, освещают только то, что им разрешают, и не ропщут. Всего их было, когда началась война, около 500, тщательно отобранных. Это они придумывали ликование иракского народа при появлении интервентов. Они воспевали жалкую театральную постановку на багдадской площади Аль-Фардус - свержение статуи Хусейна.
В конце того года, когда "покаялась" The New York Times, Пентагон официально выделил 300 млн долларов на размещение в СМИ всего света проамериканских материалов с условием сокрытия источника информации и ее заказчика. Потом еще и еще. А к 2007-му новости о ежедневной гибели в Ираке десятков человек вообще перестали быть главными. Сотня убитых сойдет, но не меньше. Как заметил на страницах еженедельника The New Statesman профессор журналистики из британского Университета Кингстона Брайан Кэтхарт, "люди просто не будут покупать газету, которая все время выносит на первую полосу взорванные иракские машины". Качественный анализ происходящего внутри Ирака и совершенной (-шаемой) там подлости для массовой аудитории исчез, как годами раньше исчез из мира новостей почти весь африканский континент, бедняцкие страдания которого перестали тянуть на сенсацию.
"Наша задача - давать людям не то, что они хотят, а то, что, по нашему мнению, они обязаны знать", - эти слова, произнесенные некогда Ричардом Сэлентом, бывшим президентом CBS News, кажутся заветом эпохи, канувшей в Лету. В 1987 году в США под давлением неоконсерваторов было отменено требование к ведущим новостей сообщать о происходящих событиях всесторонне и беспристрастно, действовавшее с 1929 года, и, как утверждает Джон Заллер из Университета Калифорнии, к середине 90-х количество теленовостей, представляющих "человеческий интерес", удвоилось, а количество серьезных, значимых материалов сократилось на треть. Параллельно стремительно расцвел интернет - и обогащающий, и замусоривающий информационное пространство одновременно. "Информация обволакивает нас, соперничает за наше внимание, и поэтому все меньшее и меньшее число (молодых) людей испытывают какую-либо потребность искать ее, - заключает американский исследователь Майкл Волфф. - На протяжении последних 40 лет аудитория, заинтересованная в (серьезных) новостях, сокращалась в среднем на 1% в год. Но в последние 3 года постепенный спад превратился в селевой обвал: неожиданно эта аудитория стала обрушиваться на почти 10% процентов в год, и процесс убыстряется".
Не особо осведомленные чувствуют себя тем не менее комфортно и самоуверенно: в интернете они могут найти подтверждение правдивости любого заблуждения, если оно им по душе.
"Новый плюрализм" обманчив. Если в 1945 году более 80% медийных ресурсов в США были независимыми, то ныне 5 крупнейших корпораций контролируют 90% всех информресурсов страны. Руперт Мердок, владелец одной из таких структур - News Corporation, в совокупности обладает примерно 180 телеканалами, газетами и прочими СМИ во всем мире. У всех у них одна идеология, все по принципиальным вопросам лоббируют воззрения и интересы одного человека, никогда и никем не избиравшегося. В интервью изданию The Hollywood Reporter этот человек говорит, что медийные активы как таковые для него "не столь важны по сравнению с распространением собственных политических взглядов". Одно из нынешних убеждений Мердока состоит, например, в том, что в Великобритании надо проводить референдум по не понравившемуся ему договору о реформировании ЕС, подписанному на октябрьском саммите в Лиссабоне. За этот референдум, крича о "демократии", по его указке в унисон борются таблоид The Sun и другие британские издания, входящие в холдинг, так как магнат опасается, что выборные органы ЕС попытаются установить некий контроль над его крепко сцементированной империей. Контроль, позволю себе сказать, в интересах общества: ведь сейчас у Мердока есть власть, но нет никакой ответственности перед теми, кому он навязывает установки. Однако британский народ в массе своей безмолвствует.
...Случилось так, что относительно недавно совпали два события: российские СМИ дружно растиражировали фотографию обнаженного по пояс мускулистого Владимира Путина, занимающегося рыболовством где-то в Горном Алтае, а журнал Paris Match подобострастно заретушировал жирок на талии президента Франции Николя Саркози, снятого плывущим на лодочке. И я вспомнил о том лондонском Информационном форуме и об иракской трагедии и с оторопью сам себе признался: "А ведь приятнее стало смотреть, как ловит рыбу наш президент".
22.11.2007 г.
http://www.izvestia.ru/comment/article3110560/
