Депутат Московской городской Думы, председатель Комиссии МГД по социальным и трудовым отношениям Михаил Антонцев - о проблеме коррупции в России.
- Недавние отставки высокопоставленных чиновников таможни оказались последовательным продолжением линии, заявленной Президентом Владимиром Путиным в своем Послании. Что вы думаете об активизации антикоррупционного процесса в России? Не считаете ли вы, что представление о масштабах коррупции ограничивается сейчас примерами отдельного взяточничества, а реальных размеров коррупции никто демонстрировать не собирается и бороться, соответственно, тоже?
- Один тот факт, что власть признает, что у нас в стране есть коррупция, уже говорит о том, что борьба с ней началась. Я уверен, что еще неоднократно мы будем сталкиваться с ситуациями, когда в той или иной сфере жизни всплывают примеры коррупции. Мне кажется, что громкие процессы не стоит однозначно оценивать как проявление государственной PR-кампании и только. Речь идет о демонстрации возможностей государства в борьбе с этим злом. И без подобных примеров, в том числе и показательных, ни одна страна мира в борьбе с коррупцией не обходилась. Поэтому сейчас можно сказать, что работа действительно идет. А насколько прогнила вся система, и какого масштаба демонтажа она требует, я думаю, никто вообще еще не проанализировал.
- Информационная прозрачность считается одним из способов борьбы с коррупцией. Но и при условии, что в СМИ публикуются бюджеты различных уровней, остаются направления хозяйства, в которых неясно, на какие конкретно мероприятия идут выделенные деньги. Это и социальная сфера, и ЖКХ, и благотворительность. Дайте свой комментарий по этому вопросу.
- Гласность при распределении бюджетных средств - это действительно способ защиты от их расхищения. И, к счастью, бюджеты публикуются. С бюджетом города Москвы можно ознакомиться, он открыт, с бюджетами префектур административных округов - тоже, поскольку они включены в городской.
Что касается районов, то Ю.М. Лужков реанимировал практику проведения так называемых хозяйственно-экономических активов - они проходят в феврале-марте во всех округах. На этих активах обнародуется информация обо всех планах социально-экономического развития округов и районов. То есть декларируются основные показатели - на какие цели, и за какие средства будет что-то делаться и уже сделано. Я не уверен, что следует публиковать детальную смету расходов, а вот информировать общественность о планах работы территориального образования и открыто демонстрировать отчеты о проделанной работе необходимо.
- То, что представители властных структур и их родственники владеют своим бизнесом, ни для кого не секрет. Однако о масштабах предпринимательской деятельности госчиновников и ее характере почти ничего неизвестно общественности, исключение составляет разве что супруга мэра Москвы Юрия Лужкова. Не считаете ли вы, что придание общественной огласке этих тенденций, показательная декларация доходов родственников могли бы ограничить масштабы коррупции в среде крупных чиновников?
- Абсолютно согласен. В настоящее время чиновник обязан декларировать свои доходы, а публичная отчетность о том, чем владеет и чем занимается его ближайшее родственное окружение на самом деле, могла бы способствовать ограничению коррупции. Однако у нас настолько изощренный народ... Сегодня у крупного чиновника сын чем-то владеет, а через некоторое время окажется, что сын безработный и находится на содержании у племянницы.
- Как вы думаете, в Российской Федерации должен быть прият Закон о борьбе с коррупцией? Или необходимо работать над некоррупционностью законов вообще, и тогда специального антикоррупционного закона не потребуется?
- А никто не мешает спрашивать с чиновников за нарушение законов, злоупотребление служебным положением, отмывание преступных доходов, мздоимство и прочие преступления и без принятия специального закона. Достаточно того, что существует Уголовный кодекс. Я думаю, что Закон о борьбе с коррупцией мог бы сослужить добрую службу скорее общественному сознанию, чем реально спровоцировать антикоррупционнную активность в стране.
- Система аукционов и конкурсных торгов сегодня внедряется очень активно. Однако, когда на тендер выставляются, скажем, помещения под магазины, представители малого бизнеса могут оказаться выброшенными за пределы рынка, уступив место крупным сетевым фирмам. Получается, что вертикально интегрированные компании вытесняют малый и средний бизнес, давя на чиновников имиджем, авторитетом и финансами. И система конкурсов и аукционов становится инструментом передела собственности.
- В рамках работы Комиссии МГД по социальной политике и трудовым отношениям, которую я возглавляю, мне неоднократно приходилось сталкиваться с этой проблемой. Например, ко мне на прием пришел руководитель предприятия, которое производит инвалидные протезы, и попросил помочь, посоветовать, как его предприятие может выиграть конкурс, проводимый Департаментом социальной защиты. Ситуация сложилась так, что на конкурсе явным преимуществом обладает компания, которая закупает дешевые протезы в Китае и реализовывает их на территории Российской Федерации. В данном случае, на мой взгляд, следует отдать преимущество не только более дешевому товару, но и более качественному.
Если качество продукции, производимой отечественным предпринимателем, не уступает привозимой продукции, то предпочтение следует отдавать именно ему. Тем самым государство будет решать задачу обеспечения инвалидов средствами реабилитации и параллельно решать задачу поддержки малого предпринимательства. Еще один пример. Швейное предприятие, производящее медицинские халаты, рабочий коллектив которого состоит из инвалидов, вынуждено также выходить на конкурс. В конкурсе участвуют уже не только посредники, которые закупают дешевую швейную продукцию в Китае, но и учреждения пенитенциарной системы, стоимость рабочей силы в которых минимальна, и как следствие - цена их продукции заведомо ниже. Преимущество таких предприятий очевидно. Здесь должна работать система государственных заказов. В данном случае продуманная политика проведения конкурсов позволит грамотно решать проблему занятости инвалидов, обеспечивать работой учреждения исполнения наказаний и сохранять социальные гарантии москвичам.
- Как, на ваш взгляд, должны выстраиваться отношения между властью и бизнесом в сфере благотворительности? И должно ли государство заниматься благотворительностью?
- Я не думаю, что власть должна какими-то льготами поощрять благотворительность со стороны бизнеса. На то она и благотворительность, чтобы строиться исключительно на добровольной основе, и торговля здесь неуместна. А государство тоже вполне может заниматься благотворительными программами, но, не целенаправленно выделяя бюджетные деньги на филантропические цели, а поддерживая общественные некоммерческие организации, которые находят представителей бизнеса, желающих помочь, и тех, кому эта помощь действительно необходима.
- В чем, на ваш взгляд, должна проявляться социальная ответственность бизнеса?
- Прежде всего, имеет значение духовная сторона развития личности. Я думаю, что предприниматели должны испытывать огромное чувство ответственности перед своей страной и соотечественниками, и в одной связке с властью работать над их процветанием.
Многие бизнесмены считают, что их ответственность состоит только в том, чтобы организовать рабочие места, обеспечить своим сотрудникам достойную зарплату и платить налоги.
На мой взгляд, это понятие много шире. Если в двух словах, то это ответственность за социальные последствия деятельности бизнеса: соблюдение законов, норм общественной жизни, производство безопасных товаров и установление справедливых цен, правдивая информация для всех без исключения участников данного бизнеса, обязательное исполнение данных обещаний.
Знаете, в чем состояло основное отличие купца первой гильдии от купца второй и третей во времена царской России? В том, что купец первой гильдии обладал правом слова. Он мог и не подписывать документов и договоров, ему достаточно было дать слово - и партнер знал, что на это слово можно положиться. Хотелось бы, чтобы современные предприниматели обладали именно таким чувством долга и ответственности.
