Полтора года назад путь в Тбилиси лежал через Ереван
Тому осеннему обострению российской внешней политики, одним из событий которой стала отмена прямого авиасообщения между Москвой и Тбилиси, я обязана двумя вещами. Возможностью сказать про себя лермонтовской строчкой, которую писатель Довлатов рекомендовал использовать в качестве эпиграфа к любому произведению: "Я ехал на перекладных из Тифлиса". И знакомством с армяно-грузинской границей, потому что дожидаться возобновления полетов год назад казалось делом безнадежным, а в Тбилиси надо, а в Ереван самолеты летают, а от Еревана до грузинской столицы - всего часов пять на машине, если водитель хороший, а плохих там нет.
Граница случилась в три ночи и задала нужный тон для первого знакомства с Грузией. На армянской стороне - ничего примечательного: бетонные здания, светящиеся вывески, автоматический шлагбаум - просто Бельгия какая-то. Через пятьсот метров после Бельгии справа от дороги выросла избушка на курьих ножках. В окнах было темно, зато перед одним из них был заботливо подложен кирпич. Мы дотянулись и постучали. Через пару минут дверь открыл человек в пижаме: "За визами? Заходите!" Мы оказались в парадной (или если избушка, то правильно называть это сенями?), а человек прошел в заднюю комнату, где была видна разложенная постель, вернулся оттуда в наброшенном поверх пижамы пиджаке и в таком виде уселся за покрытый зеленым сукном стол, над которым висел портрет Ильи Чавчавадзе.
Вписав в визовую анкету ответы на стандартные вопросы, он невозмутимо поинтересовался у меня и моей спутницы именами в "Скайпе" (программка для общения в интернете), записав их на отдельную бумажку, после чего на вопрос, можно ли заплатить за визу в долларах, а не в лари, махнул рукой с таким выражением, что только нежелание усугублять тяжелый эффект для экономики Грузии от российской блокады не позволило нам истолковать этот жест как "да можно вообще не платить".
Потом он руками отворил нам шлагбаум, и мы прорвали блокаду, а когда утром проснулись в Тбилиси, то увидели на ярко-синем небе солнце, которого в Москве к тому времени не было ровно 100 дней.
В Тбилиси я рассказывала всем смешной, если было в той ситуации что-нибудь смешное, эпизод из истории московской борьбы с грузинами. В кафе, где мы с коллегами каждый день обедали, в какой-то из дней хозяйка при нас произнесла в телефонную трубку следующий текст: "Не пишите "хачапури" - пишите "пирог с сыром". И сациви не пишите - пишите "курица в ореховом соусе". Чахохбили... Не знаю, не пишите вообще. И ни слова про грузинскую кухню, ни слова! Пишите - кавказская..." Поскольку мы были свои люди, хозяйка объяснила: СЭС приходила уже трижды, закрыть пока не закрыли, но меню велели переписать. "А с фамилией своей мне что делать? Мне и ее переписать?" - спрашивала нас хозяйка, и мы не знали, что ей ответить, и могли поддержать только рублем, что и делали, потому что сильно любили и курицу в ореховом соусе, и пирог с сыром.
А поскольку рассказывала я эту историю в Тбилиси, где каждая история должна завершаться словами "Так выпьем же за...", мне пришлось сформулировать тост. За то, чтобы называть вещи своими именами - так, я думаю, он должен звучать. Потому что "курица в ореховом соусе" - это логичное продолжение "лиц кавказской национальности", давно и прочно прижившихся в российской политике. И во имя продолжения дела борьбы с эвфемизмами я предлагаю называть козлов, недоумков и подлецов, которые устроили то осеннее обострение, благодаря которому я увидела армяно-грузинскую границу, козлами, недоумками и подлецами. А не прибегать к эвфемизмам вроде "слуги народа".
26.03.2008
Анна РУДНИЦКАЯ, специальный корреспондент журнала "Русский репортер" - специально для "И"
http://www.izbrannoe.ru/30990.html
