"Я не верю ни одному слову, которое говорят начальники!"
"C женой Нонной Гавриловной живем вместе 41 год".
Он кажется балагуром по жизни, баешником. Он кажется легким и искрометным. А на самом деле народный артист СССР Евгений Яковлевич Весник - человек трагический. Отца его расстреляли, мать погибла в лагере. Когда его, сына "врага народа", увозили в детдом, он спрыгнул с грузовика и сбежал. Так он и бежит всю жизнь: через войну, через кино и театр... И вот добрался до своего 85-летия. Поздравляем!
"Я не упрямец, иначе меня тут же бы застрелили"
- Евгений Яковлевич, где вы встречали Новый год?
- Как всегда, дома. Ложусь в 20 минут первого спать с чувством сделанного для себя полезного дела.
- И давно у вас эта традиция?
- С детства, сразу после того, как я остался без родителей. Моего отца расстреляли ни за что, а теперь памятник ему поставили. Он был очень большим человеком. В Гражданскую стал комиссаром первого ранга, это на уровне маршала. Потом работал торговым представителем в Америке, закупал там оборудование для Магнитки, "Криворожстали". Стал директором металлургического завода, депутатом, у него было два ордена Красного Знамени, орден Ленина.
Мать сгноили в лагерях. Ну что это за государство?! Но я люблю свою страну, ее просторы, простых людей люблю. Как-то я написал, что правительству нашему надо учиться у пьющих, потому что пьющие не врут. Ведь простой человек, когда выпьет, он все тайны высказывает.
- Считаете себя простым человеком?
- Судя по тому, что вижу, я очень отсталый и малообразованный человек.
- А что вы видите?
- А то, что сейчас вбивается в голову. Да вы посмотрите телевидение! Вот первый враг людей, особенно детей, - это телевидение.
- Это вы про то, что по одному из каналов в Новый год показывали полуголых девушек?
- Да нет, совсем не это. Ну хочется тебе смотреть на голых женщин, смотри. Я про другое - когда врут кругом. Я не верю ни одному слову, которое говорят начальники. Вот на фронте нельзя было плохим быть, это плохо кончалось. Были политруки, которые призывали: "Вперед! За Родину, за Сталина!" А сами потом в тыл уезжали на машине. Ну раз у него это получалось, ну два. А потом его не находили. Таких уничтожали морально, а то и физически.
- В каком звании вы закончили войну?
- Старшим лейтенантом. А войну закончил в Прибалтике, под Кенигсбергом, у Куршской косы. Как командир батареи, я был придан пехоте и выдержал штурм, психическую атаку итальянско-немецких моряков. После того как их корабли разбомбили, они спасались на шлюпках, высаживались на Куршской косе и не знали, что на крышах домов сидели русские снайперы. Наш генерал сказал: "Ни звука, допустить на расстояние 30 метров - и огонь". Это было 15 апреля 1945 года. Вообще для меня война кончилась не 9 мая, а 12-го, потому что мы должны были добить Курляндскую группировку немцев, но они сдались.
- В последнее время многие пересматривают официальную историю, пишут о том, как вели себя советские войска в завоеванной Германии...
- Это ужасно. Я столкнулся с этим. Когда я вмешивался, делал замечания, то мое счастье, что я не упрямец, иначе меня тут же бы застрелили. Один мне так прямо и сказал: "Иди на х..., а то пулю получишь". И что, я полезу на рожон?.. Творилось бог знает что, но это не значит, что так происходило везде. Все зависело от контингента набранных солдат. Среди артиллеристов такого быть не могло, среди летчиков - тем более. В эти войска брали людей с образованием, ну или хотя бы после десятилетки. Я попал туда, потому что усидчивым был и умел с людьми сходиться...
- Считаете, что образование как-то облагораживает человека? Может, наоборот? Сами же говорили о простых людях, говорящих правду.
- Может быть, суть человека не меняется, но война ко многому обязывает, и сдерживающие центры в образованном человеке работают больше, чем в необразованном. Хотя, конечно, есть люди, которые получают высшее образование только для того, чтобы убивать.
- Но бывает, что именно образованный человек сделает тебе еще больнее и так ударит исподтишка, что мало не покажется.
- Это смотря с кем поведешься. В 14 лет, оставшись без родителей, я попал в компанию хулиганов. На Шаболовке, на Донской ходил в драку с поножовщиной. Но потом я плюнул на это дело, потому что мне в школе учительница хорошая попалась, которая вывела меня из этой гадости. Помню, она подошла ко мне, погладила по голове и сказала: "Ты позоришь своих родителей". Это была праправнучка Тютчева, старая дева. Когда я ушел на фронт, она мне писала в письмах: "Мой голубок, целую тебя, обнимаю...". Все думали, что это моя девушка.
Но сейчас я не знаю, кого назвать интеллигентом.
"Пришел с орденами, раненый - и стал не нужен"
- Разочаровались в людях?
- Моя любовь к людям осталась там, на войне. А сейчас я во многих, кого знаю, разочаровался. В друзьях, тех же военнослужащих, в офицерах, которые играют в патриотов, а потом выпивают 100 грамм и готовы идти убивать. Я будь здоров сколько повидал.
- Вас предавали?
- И предавали, и кляузничали, и доносы писали. Трое моих собутыльников, клявшихся мне в вечной дружбе, оказались профессиональными сексотами. Когда я узнал об этом, у меня волосы дыбом встали. Так было и в училище, и в театре. На войне - нет, я нашел общий язык с солдатами, хотя у меня было много "беломорканальников" прощенных. Но они-то воевали как звери. Поступил я в Щукинское училище еще до войны, а со второго курса меня призвали на фронт, потому что бронь начиналась только с третьего. Вернулся, хорошо окончил Щуку, играл в Малом театре. Но так как я был сын "врага народа", меня из Малого погнали. На войне я был нужен, а пришел после с орденами, раненый - и стал не нужен. Тогда я ушел в Театр Станиславского, потом в Сатиру, стал модным артистом. А когда Сталин умер, тут же позвонил Царев: "Дорогой мой, надо возвращаться домой!"
- А вам не предлагали работать на КГБ?
- Мне не могли этого предлагать, потому что меня знают. Поэтому и звание народного не давали.
- Звание народного артиста СССР вам дали в 89-м году.
- Да, одним из последних дали мне и Волчек, а через неделю после нас дали еще и Гурченко. Так что государство, повторю, я не люблю.
Как-то я выступал в передаче "Бомонд" и ведущий Ганапольский меня спросил: "Вы член партии?" Я говорю: "Нет". - "А комсомольцем были?" - "Нет." - "А пионером?" - "Нет". - "А октябренком?" - "Нет". - "Так вы же чисты перед государством", - воскликнул Ганапольский.
- Ну а государство за труды ваши и за раны что вам дало?
- У меня приличная пенсия только из-за того, что воевал. Я получаю две пенсии, в общей сложности выходит тысяч семнадцать. За книги свои я ни копейки не получаю, я дарю их друзьям, родственникам. Как-то я подарил врачу в больнице свою книгу, и он был на седьмом небе от счастья, потому что ему осточертели эти коньяки, цветы и коробки конфет. Но я еще получаю ежемесячно 500 долларов, работая на радио "Говорит Москва". Бывает, пишу статьи, гонорары получаю.
"В молодости мы с Папановым давали дрозда!"
- Ну а с алкоголем дружите?
- Сейчас уже нет. Но вот в молодости, помню, мы с Папановым давали дрозда! Были мы крепкими ребятами, но Папанов послабее меня. У него даже от этого осложнения пошли, и он завязал на время. А умер потому, что развязал. С гастролей в Риге он поехал в Свердловск на съемки, потом заехал домой в Москву. Была сильная жара, Папанов открыл холодный душ - и все. Мы с ним очень дружили. Он был очень интересным человеком. Нас с ним в Малый театр из Сатиры вдвоем пригласили. Он не пошел.
- А на войне перед боем фронтовые сто грамм?
- Хорошо шли! Под американскую тушенку. Но меня интересует другое: вот есть организация "Наши". Пойдут ли они на войну за Родину, как мы шли?
- Глядя на нынешнее время, вы, как фронтовик, не спрашиваете себя с горечью - за что же я воевал?
- Бывает, и не только я. Вот мы сидим, ветераны, выпиваем, и многие начинают плакать, глядя на то, что творится. Причем и в советское время фронтовики после войны мало что от государства получали хорошего, больше было унижений.
"В моей квартире прямо на полу жарили шашлыки"
- Вы прекрасный рассказчик. Но почему у вас нет передачи на ТВ? Не предлагают?
- Предлагают, но вяло. А я отказываюсь, потому что знаю - мне будут завидовать. Может, это нескромно, но в театре многие мне завидовали из-за того, что я был молодой еще, а играл уже большие роли. Поэтому у меня принцип: не тронь г... Вот я и не трогаю. Я никогда в театре не интриговал, не подписывал подметных писем. Это мое правило, фронтовое качество. Да если бы я стал писать что-то подобное на фронте, меня бы наутро застрелили. Я такой, какой есть. Просто никогда не смогу забыть, что власть разрушила мою семью и истребила самых родных мне людей.
Но я столько пережил и понял, что не стоит педалировать свои трагедии. Надо их переживать молча. У меня есть несколько девизов. Первый - от Сенеки, который сказал: "Надо мужественно переносить то, что ты не можешь изменить". А второе от моего любимого Василия Розанова: "Беги толпы". Еще кто-то сказал: "Если ты разделяешь мнение большинства, меняй мнение".
- А "никогда ни у кого ничего не проси..."? Не приходилось просить для себя квартиру, например?
- Никогда! Один только раз, когда мне давали звание народного артиста СССР, Лукьянов, вручая мне грамоту, спросил: "Ну как вы живете?" Я улыбнулся: "Стесненно. У меня бывают встречи с иностранными актерами, с Марчелло Мастрояни, например, и мне негде их принять". Лукьянов обращается к кому-то: "Выясните этот вопрос, это же народный артист". Через неделю мне позвонили и предложили несколько квартир на выбор. В одном месте я отказался, в другом, в третьем. И наконец остановился на этой высотке на Баррикадной, где мы сейчас с вами сидим. На тот момент она представляла собой следующее: в уборной г... на потолке, здесь, в комнате, - выжженный паркет.
- Здесь что, алкаши жили?
- Нет, здесь жил сын дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Харитонова. И прямо на полу жарил шашлыки. Кончилось тем, что он сошел с ума и эту квартиру дали мне. Я взял ее, не раздумывая, отремонтировал, никто мне не помогал, кроме театра. Тогда это было шик-блеск, а сейчас - смешно.
- Но ваши-то коллеги, молодые артисты, сейчас хорошо получают и квартиры себе покупают пачками.
- Многих я знал еще младенцами. Я говорю об эстраде. Но большинство из них просто шваль, зато напокупали себе домов не только здесь, но и за границей. А драматические актеры как были в дерьме, так и сидят.
- Это лишь те, кто в сериалах не играет... Вот вам предлагали играть в сериалах?
- Нет, но если бы предложили, я бы отказался. Я вырос в Малом театре среди гениальных артистов, среди истинной интеллигенции. Я видел на сцене Садовского, Пашенную, Зеркалову, Рыжова. Кого я только не видел! И вдруг они начали умирать. Последней моей партнершей была Елена Николаевна Гоголева в "Мамуре". Потом умерла и она. И вот как-то я сидел дома и думал о театре: почему я должен жить с "нелюбимой женщиной"? Мне стало противно ходить в Малый театр. И вот на гастролях в Японии я написал заявление на имя художественного руководителя: "В связи с тем, что я учился и работал в другом Малом театре, прошу меня от работы в данном Малом театре освободить". Думали, что я хохмлю, но я больше в Малый театр не пришел. С тех пор прошло 17 лет.
"Когда девушка проявила ко мне внимание, мы поженились"
- По поводу любимой женщины... Что у вас на личном фронте?
- Мы с моей женой Нонной Гавриловной живем вместе 41 год. Впервые я ее увидел, когда она выходила замуж за моего фронтового друга. Она мне тогда очень понравилась. Потом прошло много лет. Помню, я преподавал актерское мастерство в училище циркового и эстрадного искусства. Вдруг мне говорят: "Вас на улице ждет какая-то женщина с ребенком". Я спустился вниз, смотрю, Нонна стоит с девочкой лет четырнадцати. Она мне говорит: "Здравствуйте, вот моя дочь с ума сходит, так хочет быть артисткой". Я ее прослушал и не посоветовал. Теперь эта девочка мне благодарна, потому что стала директором лучшего книжного магазина в Москве. А к тому времени Нонна с моим другом уже развелась, и мы с ней стали встречаться. Я тогда был один. Ну, слово за слово - мы поженились.
- Это не первый ваш брак? Сколько у вас их было?
- Ой, я уже забыл.
- Вы ходок?
- Нет, просто, когда девушка проявила ко мне внимание, мы поженились, она родила. Я ни о чем не думал, прилично зарабатывал, очень много снимался.
- И сколько же у вас детей?
- Два сына от второго и четвертого брака и еще внебрачная дочка. Моему младшему сыну 40 лет, он работает в системе "Кодак", и мы с ним хорошо общаемся. Старший - инженер-экономист, но с ним мы вообще не контактируем. А свою нынешнюю супругу я очень люблю, и с годами все больше и больше. Я без нее уже не могу. Она из дома выходит, я уже как на иголках.
"Я свое все уже сыграл, силы уходят"
- Знаю, что вы очень наблюдательный человек и в ролях в театре и в кино старались показывать особенности знакомых вам людей.
- Да, в "Приключениях Электроника" я играл учителя математики, чем-то похожего, с одной стороны, на Маршака, а с другой - на моего знакомого врача. Городничего в "Ревизоре" я взял от своего соседа, украинца. У меня вообще есть целая коллекция походок, и стоит ее изменить - сразу же становишься другим человеком.
Еще бывают разные темпы речи, жесты. Это необъяснимая вещь. Когда мне было 27 лет, в Театре Станиславского я играл дона Педро в спектакле "С любовью не шутят". Я говорил по роли: "О боже, помоги мне", и губы у меня начинали дрожать. Зал аплодировал. А взял я это у одного скульптора. Он, такой мощный, с гривой волос, вышел на трибуну на каком-то совещании. Глаза горят, руку, громадную, как у молотобойца, выставил. Я думаю: "Ну, сейчас матом заорет". А он пропищал: "Материалу нету". И роль моего дона Педро была решена.
- Говорят, много будешь знать, скоро состаришься. По-моему, к вам это не относится.
- Да мне конец, сил уже нет никаких. Я свое все уже сыграл. Силы уходят. Я не могу спать, не могу лежать, желудок не работает. У меня болит все. Мне 85 лет, милый мой! У меня все друзья поумирали. А шваль разная живет. Как и я... Значит, и я?..
- Нет, Евгений Яковлевич, вы лучший! Здоровья вам, счастья и удачи.
http://www.mk.ru/blogs/MK/2008/01/15/culture/333209/
15.01.2008
Док. 433912
Перв. публик.: 15.01.08
Последн. ред.: 24.03.08
Число обращений: 419
Мельман Александр
|
