Александр Гостев: Радио Свобода начинает серию репортажей на тему "Итоги 2005 года". О главных международных событиях ушедшего от нас года Петуха - мой коллега Кирилл Кобрин.

Кирилл Кобрин: 2005 год в международных отношениях не был особенно примечательным. Соединенные Штаты и их союзники с разным успехом воевали с международным терроризмом. В Ираке размах насилия не уменьшился, несмотря на позитивные политические процессы. Иран так и не отказался от ядерной программы. А прочие региональные конфликты по-прежнему тлели. Как ни странно, для последних лет одним из главных поставщиков новостей стала Европа, Европейский союз. Провал новой Конституции союза на нескольких национальных референдумах, яростные споры о бюджете организации, проблема членства Турции - все это сделало европейский 2005 год конфликтным и важным.

Итоги этого нелегкого для Европы года в сфере политики и идеологии подводит Руслан Хестанов, редактор отдела "Мир политики" московского "Политического журнала".

Руслан, можно ли сказать, что итоги 2005 года для Евросоюза и идеи европейской интеграции оказались плачевными?

Руслан Хестанов: Можно назвать их печальными, поскольку в уходящем году утвердился целый ряд негативных тенденций. Можно назвать, по крайней мере, две такие тенденции. Первая тенденция просматривается на уровне политической риторики. Так политики, аналитики все меньше апеллируют к корпусу универсальных ценностей, стала доминировать геополитическая, националистическая или патриотическая даже риторика. Это прослеживается и в российской политике, и в европейской политике. До недавнего времени, например, злободневной была такая политическая дилемма в России - между капиталом частным и государственным, а теперь, как либеральные консерваторы это озвучивают, стала актуальной другая политическая дилемма - между капиталом иностранным, оффшорным и национальным.

Характерно, что во Франции параллельно разворачивается такая же тенденция, и в июне месяце именно после провального референдума по европейской Конституции французское правительство развернуло кампанию экономического патриотизма. И, естественно, действия Франции дали импульс к подражанию, пошла такая цепная реакция политики протекционизма. Ограничилась возможность скупки национальных активов зарубежным капиталом, что поставило барьеры для мобильного глобализированного капитала. И можно сказать, что вместо модели глобализации приходит другая глобальная модель - такого национального протекционизма.

Вторую тенденцию тоже можно заметить на уровне языка и метафор. Европейцы, по крайней мере, дважды в этом году вспоминали революцию, так называемую революцию 1968 года. Первый раз, мы помним, это было в связи с провальным референдумом по европейской Конституции, второй раз - совсем недавно уже - по поводу восстания во французских пригородах. Характерно, что и на постсоветском пространстве все чаще тоже говорят о революциях, правда, чаще о "цветных", и в этих процессах также есть определенные параллели, которые говорят о какой-то перестройке баланса сил в международной политике, которые говорят о том, что те трансформации, которые происходят сегодня, я имею в виду интеграционные процессы, скажем, по втягиванию и восточноевропейских стран в Европейский союз, и так далее, эти процессы приходят в противоречие со сложившимися политическими и социальными структурами вот этих национальных государств.

Кирилл Кобрин: То есть, по вашему мнению, главные два слова из политического европейского языка 2005 года - это "нация" и "революция".

Руслан Хестанов: Нация и революция, разумеется.

Кирилл Кобрин: Важным минувший год был и в российской внешней политике, прежде всего в рамках СНГ. Федор Лукьянов, главный редактор журнала "Россия в глобальной политике", считает ее довольно последовательной.

Федор Лукьянов: Год начинался в обстановке глубокой деморализации российского руководства, что было связано прежде всего с исходом президентских выборов на Украине. И победа кандидата, против которого работала Россия, вызвала весьма тяжелое впечатление в Кремле. И первые месяцы 2005 года было заметно, что Москва приходит в себя после этого шока. Однако из этого поражения российское руководство, как мне представляется, извлекло достаточно серьезные уроки, и главный из них заключается в том, что политика попыток сохранения влияния на постсоветском пространстве, которая проводилась практически на протяжении 90-х годов и до последнего времени, фактически закончилась.

Начиная с января-февраля 2005 года Россия приступила, не объявляя об этом публично, к планомерному сворачиванию своего политического присутствия и перестройки отношений с ближним зарубежьем на новый лад. Что это за новый лад - особенно очевидно сегодня, в конце года, когда мы имеем острый конфликт с Украиной по поводу газовых цен. И вот эта экономизация отношений, отказ от попыток получить политические привилегии в обмен на экономические поблажки - это и есть главный итог украинских событий годичной давности. На протяжении всего года мы видели, как, несмотря на риторику, Россия осуществляла сокращение своего присутствия. Это было заметно во время событий в Киргизии, это было заметно на выборах в Молдавии. И это было совершенно очевидно в коллизии с урегулированием проблемы вывода российских баз из Грузии, поскольку, несмотря на очень грозные заявления, в конечном итоге был подписан договор на условиях, близких к грузинским.

Проблемы у партнеров, а также, мягко говоря, неоднозначные результаты "цветных" революций в постсоветских республиках привели к тому, что Россия вновь начала обретать некоторую уверенность в себе. Кроме того, Россия фактически сделала окончательный выбор, выбрав энергетический потенциал в качестве своего главного внешнеполитического рычага. И последние месяцы после подписания в начале сентября соглашения о строительстве североевропейского газопровода между Россией и Германией проходят под знаком российского газа. Все визиты президента Путина в Европу фактически сводятся к энергетической теме. В Европе, видимо, по причине внутренних проблем, в том числе проблем экономического развития, атмосфера тоже весьма изменилась. И вся критическая риторика, которая звучала в адрес Москвы на протяжении очень долгого времени, как-то отодвинулась на задний план. То есть все необходимые слова говорятся, но совершенно очевидно, что баланс сместился в сторону так называемого нового прагматизма, и Европа прежде всего озабочена гарантиями бесперебойного и в перспективе расширяющегося энергоснабжения из России.

Кирилл Кобрин: Что ж, посмотрим, удастся ли российской внешней политике удержаться рамках так называемого "газового выбора", а страна ЕС - остаться энергетическими прагматиками.

02-01-2006

http://archive.svoboda.org/ll/polit/0106/ll.010206-3.asp

Док. 429995
Перв. публик.: 02.01.06
Последн. ред.: 05.03.08
Число обращений: 107