"Перспективы российско-американского партнерства в 2005–2008 г."

Я согласен, что сегодня вокруг президента Буша мы наблюдаем консолидацию людей, которые будут его еще более рьяно, чем раньше, убеждать, что у него особая, религиозная или идеологическая миссия. Это вполне справедливо. Другое дело, способны ли мы на какой-то правдоподобный прогноз, пока не решим для себя, стоит ли считать эту администрацию рационально действующим актором, формулирующим свою стратегию, просчитывая свои возможности, либо группой "посвященных", убежденных в своей верховной миссии, либо же агентами иррациональной воли к власти. От выбора подобных посылок зависит прогностическая сила наших высказываний. Но это особый вопрос.

Рискну поделиться одним своим недавним "переживанием". В течение последней недели, дискуссии на которые меня приглашали, касались главным образом Соединенных Штатов Америки и России. Конечно, это связано с саммитом в Братиславе. Но теперь у меня сложилось устойчивое впечатление, что идет специально подготовленная кампания. Причем, все организаторы каждой такой дискуссии говорят, что ее материалы попадут прямо на стол президента перед встречей в Братиславе. Почему я об этом говорю? Мне вспомнилось название книги, написанной одним американским специалистом, "Видеть как государство".

Наше экспертное сообщество пытается выработать именно государственническую эмпатию и смотреть на происходящее глазами государства и исполнять роль таких советников у трона. Причем, каждый по-своему. Все пытаются примерить сакральное тело президента и подумать вместо и на месте Путина. В то же время, мы, как здравые люди, прекрасно с вами осведомлены, как делается сегодняшняя российская политика, какие институты работают и каковы процедуры принятия решений, как на них влияет здравый смысл, клановые интересы и пр. Характерной чертой этой квазигосударственнчиеской риторики является приравнивание: антипутинская политика — значит политика антироссийская. Что прозвучало, кстати, уже и в нашей дискуссии по отношению жестов американских.

Подобная риторика делает нас слепыми по отношению к внешнеполитическим провалам нашего политического руководства, связывая нас круговой порукой единого державного видения.

Далее, мне кажется, что ключевой вопрос состоит не в том, чтобы интеллектуалы, поднапрягшись, создали для власти какой-то "интеллектуальный продукт", какую-то "идею". О чем мы здесь ведем речь? О каких идеях может идти речь? Об идеях, которые мог бы понять президент? Или об идеях, служащих интересам страны? Основная проблема – в наших политических институтах. Например, в России до сих пор у не существует никакого института, который бы занимался выработкой стратегии интеграционного процесса в рамках СНГ. Посмотрите, во что превратилось министерство иностранных дел, это — отдел виз и консульских услуг, сотрудники которого также не принимают никаких решений.

Мы, как правило, усваивая виртуальную или воображаемую "точку зрения государства", автоматически принимаем правила навязанной нам этой игры в государственничество, и воображаем себя участвующими в борьбе каких-то сильных мира сего. Мы послушно принимаем официозную версию, воображая себя, то есть Россию, крупным геополитическим игроком, членом "клуба сильных".

Посмотрите на европейское сообщество, как работает на них идеологический имидж. Европа просто привлекательна. Европейцам не нужны никакие сверхусилия и дорогостоящие пиар-кампании. Посмотрите, как дешево обошлась таковая кампания на Украине. У них есть некий универсалистский проект, провозглашена открытость союза, даны ясные и прозрачные процедуры вступления. И туда выстраивается очередь. Отсюда столь эффективная работа "кнута и морковки".

Скажите, при нашей высокомерной политике, которую мы осуществляем по отношению к партнерам по СНГ, при всем том, что делалось на той же Украиной или с той же Абхазией, переживающей фактическую блокаду? Можем ли мы быть вообще привлекательными, когда даже какой-то губернатор Ткачев, чувствует себя в праве раздавать приказы "младшим братьям"? Какую бы идею в данном случае мы не изобрели, мы никогда не будем популярными ни на Кавказе, ни в Средней Азии. Какая евразийская идея? Что она даст? Существуют ли какие-то конкретные измерения этой политики? Идеи мало, нужно говорить о конкретных вещах в области торговли, таможни, образования, миграции и прочее. С чистой идеей мы не будем привлекательны, но будем обречены на изолированность.

Поэтому, мне кажется, проблему ставить нужно не так: как бы нам не проиграть в игре великих держав. Нужно говорить о том, прежде всего, Россия должна оспаривать свою собственную изолированность и непривлекательность. Проблема в нас, а не в миссионерском проекте Буша. Только при такой постановке вопроса можно прагматично двигаться в избранном направлении.

Еще хотелось бы среагировать на прозвучавшее "методологическое замечание" о том, что империя глобальна, что она больше и шире, чем США. Тезис об империи, как о чем-то глобальном, немножко спекулятивен. Напротив, Америка субъектна и, естественно, империя – "Pax Americana". Почему? Посмотрите, как функционирует международное хозяйство. Резервная валюта эмитируется Соединенными Штатами. Мы видим, что в Соединенных Штатах нет никаких сбережений, там, наоборот, есть долги (корпоративные, федеральные, частные и пр.). Ни одна страна такого не может себе позволить. Это при том, что мировой годовой ВВП составляет примерно 30 трлн. долларов, а годовой американский – примерно 10 трлн. США потребляют гораздо больше, чем производят. Разве это не империя, разве это не "Pax Americana"?

На мой взгляд, в данном случае, если говорить об оценке возможности американцев продолжать свой проект, надо посмотреть на те ресурсы, которыми они располагают. Сейчас многие прекрасно понимают, что такой гротескный долг, такое сверхпотребление не может долго продолжаться. Китайцы, например, из 120 млрд. долларов, которые они заработали в прошлом году на экспорте, только 25 процентов разместили в номинированных в долларе обязательствах. Куда-то они дели всю остальную сумму? О чем это говорит? О том, что тот негласный пакт, который до сих пор был между Америкой и китайцами, каким-то образом пересматривается. И сейчас мы видим пока только в экономической области увядание американского авторитета. Мы видим, что за спиной Америки даже Канада заключает договоры о поставке нефти в Китай. Что президент Венесуэллы Уго Чавес, едет в Китай и договаривается там на Рождество об поставках нефти в поднебесную.

Авторитет Америки достаточно сильно падает, это многие понимают. Здесь же мы можем привести массу примеров с европейским сообществом. Почитайте французскую, итальянскую прессу, вы увидите, что и в Европе нет того былого авторитета, который был оправдан тем напрягом, который существовал во времена "холодной войны".

Короче говоря, можно вести речь об ограниченности американских ресурсов. И не надо, мне кажется, в этом смысле тоже измышлять панические футурологические сценарии по поводу войны в Иране и Северной Корее. Силы американцев ограниченны и имеют свой предел. Мы увидели их ограниченность уже в Ираке.

В заключение мне бы хотелось сказать пару слов об открытых, не использованных идеологических возможностях для нашей страны. Какие у нас есть возможности в идеологическом плане? Вот Чавес, о котором было сказано. Несмотря на то, что он националист, он чрезвычайно популярен среди антиглобалистов. Его популярность говорит о некой международной тенденции, движении, возникающем в странах "второго эшелона" (Бразилия, Китай, Индия). Такой сигнал легкого восстания. Оно только начинается. Это нормальное и закономерное движение, когда геополитического лидера все остальные хотят подчинить каким-то правилам. Я думаю, что неиспользованный ресурс российской политики заключается как раз в использовании той же самой карты. Мы до сих пор видим себя в клубе элиты, в клубе 8-ми, 10-ти самых сильных. В этом наша беда, мне кажется. Но надо быть с большинством, в данном случае, с тем сопротивлением, которое идет от второго эшелона.

http://www.novopol.ru/text1603.html

14.02.2005

Док. 429979
Перв. публик.: 14.02.05
Последн. ред.: 05.03.08
Число обращений: 116