Игорь Семенович Кон - один из крупнейших российских ученых, доктор философских наук (1960), профессор (1963), академик Российской Академии образования (1989), почетный профессор Корнелльского университета (1989), доктор honoris causa университета Серрей (1992). Области научных интересов - философия и методология истории, история социологии, этика, социальная и возрастная психология, теория личности, антропология и социология детства и юности, сексология. Автор более 40 книг и 300 статей, многие из которых изданы огромными тиражами в нашей стране и переведены на иностранные языки.
Нам представилась уникальная возможность задать И.С.Кону несколько вопросов специально для рубрики "Встречи с интересными людьми".
Игорь Семенович, в своей автобиографической статье Вы указываете, что стали студентом очень рано, уже в 15 лет. Но это 1943 год. Как Вам удалось в военные годы не только окончить экстерном школу, но и поступить в институт?
- Действительно, я сдал экстерном экзамены за три последних класса и поступил в институт в 15 лет. Голод очень сильно стимулировал, так как школьники получали тогда иждивенческую карточку - всего 400 грамм хлеба, а студенты - 600. Давно сказано: "Сытое брюхо к учебе глухо". Качественных знаний экстернат не дает, но и уровень требований к абитуриентам тогда был не очень высокий.
Но раз уж Вам удалось экстерном закончить 3 класса, то у Вас, наверное, был выбор, куда поступать. Почему Вы выбрали именно педагогический институт?
- А вот выбора-то как раз и не было. Война, я был в эвакуации в Мариинском Посаде. Там был эвакуированный из Чебоксар педагогический институт, студенты которого проходили практику в нашей школе. Я был нахальным мальчишкой и выскочкой, "сажал их в калошу". Например, однажды практикантка рассказывала про менял и слово "Banco" прочитала как "Банcо". Я ее поправил, произошел конфуз. В конце концов преподаватели заинтересовались способным мальчиком, возникла идея закончить школу экстерном и поступить в институт.
Я закончил первый курс и вернулся из эвакуации в Ленинград в 1944 году. Время было тяжелое. В педагогический институт имени А.И.Герцена меня зачислили, но пропала комната, где мы жили до войны. Чтобы получить официальное направление на учебу, необходимо было обратиться в "Горбюро по учету и распределению рабочей силы". А это бюро предпочитало направлять молодых людей не на учебу, а на лесоповал. Без направления же невозможно было получить прописку, следовательно и карточка не положена. Несколько месяцев я простоял в жутких очередях, писал Жданову, но ничего не помогало.
В конце концов мне помогли стихи собственного сочинения. Стихи были плохие, но все равно запоминались. Были там такие строки:
Без прописки, и без хлеба,
И без всякого жилья
Под открытым сводом неба
Проживаю нынче я.
Не ломал замков в квартирах
И людей не убивал,
Не бывал и в дезертирах,
А в преступники попал.
Секретарша обратила внимание на эти стихи и прониклась теплыми чувствами, доложила начальству, и я получил наконец направление на учебу. То, что я в 16 лет шел сразу на второй курс, значения не имело.
Кстати, у студентов ЛГУ таких проблем не было. Ректор А.А. Вознесенский велел принести себе паспорта всех студентов и адресную книгу, после чего сам поставил всем штампы о прописке. Конечно, это было незаконно, но милиция боялась связываться с этим человеком, поэтому все прошло без осложнений. А ректор педагогического института Головачев такого позволить себе не мог.
Психологи знают Вас главным образом благодаря таким книгам, как "Дружба", "В поисках себя", "Психология ранней юности". Почему эти книги не переиздаются уже более 10 лет?
- Книги стареют, поэтому их надо дорабатывать и перерабатывать. Такие планы есть. Например, издательство "Университетский дом" обращалось с предложением переиздать "В поисках себя". Я много сделал для подготовки нового издания, освежил психологический материал, но закончить эту работу пока не успел. Переиздать "Дружбу" мне пока никто не предлагал, хотя и стоило бы. Там и изменений потребуется не так много, можно быстро сделать. А вообще такие книги имеет смысл переиздавать каждые 2-3 года. Ребята новые - проблемы те же, очень многое в юношеских взаимоотношениях стабильно.
А вот с "Психологией ранней юности" сложнее, придется много переписывать. И наука ушла вперед, и мир изменился. Чтобы сделать на основе "Психологии ранней юности" современную книгу о современных подростках, мне потребовалось бы около года напряженной работы. Добавить новые научные данные, показать сегодняшних ребят, которых мы так плохо знаем.
Без финансовой поддержки выполнить такую огромную работу очень сложно. А переиздать старую книгу, лишь выкинув из нее некоторые немодные цитаты, противоречит моим жизненным принципам. Я не люблю халтуру.
А в каких направлениях изменилась за прошедшие годы психология подростков и юношей?
- Еще в советское время меня часто удивляло, что можно было цитировать художественную и психологическую литературу конца XIX века о подростках. Казалось бы, эти книги безнадежно устарели, а подростки, между тем, узнавали себя в описаниях жизни среднего класса конца XIX века. Потом я понял, что послевоенное советское городское общество, будучи материально бедным, психологически во многом ориентировалось на нормы жизни дореволюционного среднего класса .
Это особенно касалась отношения к детям. Шутили, что родители должны содержать своих детей до выхода их (детей) на пенсию. А обратная сторона повышенной родительской заботы - мелочная опека. Бывало, что юноши в 15-16 лет должны были докладывать родителям, что просят на кино в два раза больше денег, чем обычно, потому что идут туда с подругой. В результате у родителей были постоянные конфликты с детьми, в т.ч. по пустякам, а у детей - иждивенческое отношение. Со временем уровень притязаний молодых людей возрастал, а готовность удовлетворять запросы снижалась. Считалось, что все дать должны родители, государство, дядя.
В начале девяностых годов ситуация изменилась. Старая экономика сломалась, новая не возникла. Подростки вообще несентиментальны, а теперь они стали более прагматичны. Они поняли, что смотреть на родителей и ждать чего-либо от них бессмысленно, а надеяться на государство вообще может только безумец. В результате в 1990-х молодые люди стали более самостоятельными: если хочешь что-либо, добудь сам. Иногда это оканчивается трагически, наркоманией или уходом в банду. Но многие ищут другие пути. Традиционные конфликты между родителями и детьми снизили остроту - если молодежь самостоятельна материально, то она менее зависима от старших и социально, родители вынуждены принимать это. Но появились новые проблемы.
Прообразом жизненного пути советского человека мог бы служить поезд. Встал на рельсы и катись по ним, с пути не свернуть. Поступил в институт, тебе там не понравилось, а все равно терпи, вторую специальность получить невозможно. Жизненный путь безопасный, но несвободный. Шаг влево, шаг вправо - стреляют. Правда, сначала обычно предупреждают, но потом все равно стреляют.
А сейчас мир стал другим. В нем больше опасности и жестокости, но больше и возможностей выбора. Выбор может оказаться ошибочным, страшным, но он твой, и надо уметь брать на себя ответственность за его последствия. Период застоя был для молодежи более невыносим, чем для старших. Мир изменился, и хотя вместо рыночной экономики появился базар, свобода все равно по достоинству оценена молодыми людьми, которые оптимистично смотрят в будущее.
Так что жалеть в нашем новом нестабильном мире надо не молодых, а старых. Раньше все прекрасно знали, что завтра будет хуже, чем вчера. Но происходило это ухудшение медленно, и люди думали: "На нас еще хватит, а вот за детей страшно". А современный мир - для молодых. Но старым все равно надо бы платить достойную пенсию.
Некоторые психологи придерживаются мнения, что Ваши книги представляют собой очень качественные, основанные на новейшей зарубежной литературе, но все-таки рефераты, не содержащие ничего нового. Насколько можно с этим согласиться?
- Чтобы понять, что в моих книгах нового, надо хорошо знать зарубежную литературу, на которой они основаны. К сожалению, в России я не встречал людей, обладающих такими знаниями. Кроме того, новыми могут быть не только факты, но и концепции, построение материала, междисциплинарный подход. Если смотреть на один предмет с разных точек зрения, получаются новые ракурсы. Я делаю именно это. Возьмите ту же самую "Дружбу". Историк античности не узнает из нее ничего нового о древней Греции, а психолог узнает. Сопоставление разных дисциплинарных перспектив вызывает к жизни новые исследовательские вопросы, заставляет думать. Сравните мою "Дружбу" с очень хорошей переведенной у нас книгой Альберони - сразу увидите разницу.
Да, в моих книгах мало новых эмпирических данных. Но если бы они были только рефератами, их не публиковали бы за рубежом.
Четыре их пяти Ваших книг, вышедших в последние годы, посвящены сексу. Чем объясняется такой всплеск Вашего интереса к этой тематике?
- Это продолжение начатого раньше. Я написал "Введение в сексологию" в 1978 году, а издать на русском языке сумел лишь в 1988. Но и тогда можно было писать не все, сохранялись внешние и внутренние ограничения. Сейчас эти ограничения исчезли, а значимость затронутых проблем возросла. Появилась сексуальная свобода, которая стала одним из символов общего освобождения. А уровень сексуальной культуры так и остался катастрофически низким. Идея сексуального просвещения потерпела крах, и молодые люди расплачиваются за это своими жизнями и здоровьем, не говоря уж о множестве неприятностей.
Но моя работа в этом направлении оказалась социально невостребованной. Сексуального просвещения в России по-прежнему нет и в ближайшее время не будет. Сейчас я переключился на другие направления работы. С прошлого года я занимаюсь преимущественно гендерными исследованиями, изучаю мужские проблемы в меняющемся мире, пишу книгу на эту тему. Первое место в этих исследованиях занимает социология, психология - на втором месте (в данном случае она производна от социальной ситуации). Секс - важная, но не главная часть проблемы.
Сейчас я занимаюсь сексологией постольку-поскольку, меня связывает с ней лишь собственный сайт http://sexology.psi.med.ru. Открыть его меня уговорили врачи. Все равно в Internet тиражировались пиратские издания моих книг, я решил, что лучше делать это самому. Но на самом деле это не моя работа. Большинство вопросов на сайте задаются сексуально озабоченными подростками и не имеют никакого отношения к моей специальности. Было бы желательно создать особый сайт для молодых людей с ответами на наиболее частые интимные вопросы. Это очень важно, но денег на такую работу нет. Российские официальные организации на это не пойдут, скорее, они загубят любое начинание такого рода, а западные благотворительные фонды не резиновые. Да и с чего они должны объяснять нам, как мыться и как мыть головку члена под крайней плотью (хотя на самом деле это важно)?
Многие современные студенты-психологи хотели бы в будущем совмещать науку с практической работой, позволяющей зарабатывать на достойную жизнь. Как Вы считаете, насколько это возможно?
- Как раз для психолога это вполне возможно, есть много прикладной и консультативной работы. Но все зависит от того, что будет преобладать. Если человек работает одновременно в 4-5 местах, это значит, что он по-настоящему не работает нигде. Для науки такой человек потерян.
А вообще сочетать научную деятельность с прикладной необходимо. Я не знаю ни одного великого психолога, не имевшего основательного клинического опыта. Академическая психология, полностью оторванная от практики, заведомо бесплодна. Я неоднократно видел на примере молодых психологов, как возрастал их уровень мышления, когда они начинали заниматься консультативной работой с частной клиентурой.
Вопрос о совмещении науки с зарабатыванием денег упирается в иерархию ценностей. Сколько надо денег? "От трудов праведных не наживешь палат каменных", единственное известное мне исключение - Билл Гейтс.
Страна, где профессор получает меньше, чем уборщица из банка, обречена на отсталость. Хороший профессор жить в такой стране не будет. Но особо богатых ученых нет нигде, они обычно имеют умеренное благосостояние, в самые дорогие рестораны не ходят, но и не бедствуют.
А что Вы считаете наиболее важным для студентов-психологов, желающих преуспеть в науке и в карьере?
- Ну, насчет карьеры - не знаю, разные они бывают. А для успеха в науке обязательным условием является хорошее знание иностранного языка и литературы. Наука - дело мировое. Чтобы сделать что-то оригинальное, надо стоять на чужих плечах. Если чужих плечей нет или их обладатель низкорослый, кругозор резко сужается. Исключения бывают редко. Люди, которые мало читают и искренне верят, что все классики науки живут с ними в одном околотке и печатаются в тех же самых ученых записках, редко достигают значительных результатов. Но живется им гораздо легче, чувствовать себя непризнанным гением приятнее, чем скромным продолжателем чужих идей.
Необходимо различать самодеятельность и профессионализм. Профессионал прекрасно знает свою науку и умеет делать то, что требуется. Самоучка же в лучшем случае выносит идею, которую у него заимствует профессионал.
А чтобы стать профессионалом, надо, хоть это сейчас и не очень модно, много читать. И думать.
