Михаил Соколов: В нашей Московской студии - первый заместитель председателя Комитета по образованию и науке Государственной Думы, беспартийный член списка Компартии России Олег Смолин.
Мы поговорим о науке побеждать. И конечно, замечательная цитата. "Агитационная кампания политических партий по выборам в Госдуму прошла спокойно. Ни средства массовой информации, ни политические партии, принимавшие участие в ней, не получили фактически ни одного серьезного предупреждения", - заявил председатель Центризбиркома России Владимир Чуров.
Олег Николаевич, согласны?
Олег Смолин: Вы знаете, наверное, для Владимира Чуров избирательная кампания прошла спокойно. Я не думаю, что оппозиционные партии разделяют эту точку зрения. По крайней мере, я знаю, что многим из оппозиционных партий изрядно досталось, в том числе, между прочим, и Компартии Российской Федерации. Мы, правда, сейчас, пожалуй, на втором месте по давлению после Союза правых сил. Но, тем не менее, "прелестей" и в этот раз хватило - срывались встречи, как известно, не пускали людей куда только можно, появились всякого рода открепительные талоны, по которым, предполагается, должны голосовать врачи, учителя, работники сферы бизнеса, кстати сказать.
Я знаю, что на одном из факультетов, например, в городе Омске студентам выдали 600 открепительных талонов, на другом - 300 с чем-то. Причем там совершенно замечательная история, когда городские власти требуют, чтобы студенты голосовали в городе, а сельские власти требуют: "Нет, приезжай домой и голосуй". И идет борьба...
Михаил Соколов: Соревнуются.
Олег Смолин: Да, соревнуются. "Соц." или "кап.", или "пут." соревнование за то, чтобы они проголосовали в двух местах сразу с этими открепительными талонами. Ну, одна только надежда - что, может быть, людям, в конце концов, все это надоест, и как в известном ролике "Голосуй за Е", в конце концов, выберут какую-нибудь другую партию.
Михаил Соколов: Да, ролик замечательный. Я поздравляю коммунистов! Вы наняли каких-то очень хороших пиарщиков. И это был самый сильный ход во время этих скандальных дебатов, где был Жириновский. Я вот заметил, и вы были там, и Алферов был.
Олег Смолин: Да.
Михаил Соколов: И я хочу спросить. А вы на Владимира Вольфовича-то в суд не ходите подать? Вообще, ситуация была такая на этих дебатах, что... ну, не от вас, вы далеко стояли, и вам до него было трудно дотянуться, но вот Константинов, который мужик крепкий и не академик, мог бы, конечно, так сказать, немножечко помять вождя ЛДПР.
Олег Смолин: Самое печальное, что мне даже не дали задать второй вопрос. А второй вопрос вольно или невольно хотелось начать с того, что "Владимир Вольфович, конечно, я инвалид по зрению, но вы-то инвалид духа". А дальше самое интересное: "Вы перед каждыми выборами ходите по предприятиям инвалидов и рассказываете им, как вы их любите. Но потом вы ни разу не проголосовали за мое предложение в их поддержку". Я их не сам придумываю. Это предложения организаций, объединяющих миллионы людей с ограниченными возможностями здоровья. Безнадежно. Ну, по-моему, Владимир Вольфович пал ниже плинтуса. Но я не исключаю, что ожирение сознания нашего населения так велико, что проскочит еще раз.
Михаил Соколов: Слушайте, ну, пал ниже плинтуса, но крутили его сразу после замечательного выступления президента, он же лидер списка, по телевидению, по "Первому" каналу. То есть и официальные СМИ начали вдруг рассказывать, что у него какие-то невероятные успехи.
Олег Смолин: Конечно, невероятные успехи. Его крутили вообще после "Единой России" больше всех. И кстати, затраты финансовые, если верить сообщениям Центризбиркома, у ЛДПР больше всех. Но меня-то удивляет другое. Ну, человек, который уже столько раз обманул своих избирателей, который блестяще и успешно выдает себя за другого, и вообще, лучший, пожалуй, политический артист, за которого должны бороться два театра - Малый за то, чтобы он играл в Большом, а Большой за то, чтобы он играл в Малом, - но каждый раз он блестяще исполняет свою роль. Хотя то, что он думает на самом деле, никто не знает.
Михаил Соколов: Цирк на Вернадского сейчас приватизируют. Я думаю, он мог бы... вот если не пройдет в Думу, он мог бы поучаствовать.
Олег Смолин: Да. И я думаю, с большим успехом.
А что касается судебных дел, ну, сейчас смотрят юристы. Потому что там, где два юриста, там могут быть три мнения. И вопрос будет решаться в зависимости от того, есть ли реальные шансы выиграть процесс. Хотя очень бы хотелось. Не ради себя...
Михаил Соколов: В Басманном суде?
Олег Смолин: В Басманном суде, да, тяжело будет. И не ради себя, а ради, между прочим, миллионов других людей, которых он оскорбил.
Михаил Соколов: Да. Кстати говоря, вот я от имени этих людей... я уже получил сообщения: "Уважаемый Олег Николаевич (не знаю, вот Магомет спрашивает, может быть, он ошибается, но он так пишет), будучи инвалидом по зрению и являясь депутатом 10 лет, вы ни намеком не обмолвились о проблемах инвалидов по зрению. Я имею в виду то, что в этом государстве не дают шанса инвалидам самореализоваться. О пенсиях я уже не говорю. С уважением, Магомет". Магомет пишет, что он тоже инвалид первой группы.
Олег Смолин: Магомет, видимо, просто не выходит в Интернет. А что касается средств массовой информации, то когда пускают - эта тема одна из главных. Вообще, в моей работе одна из самых главных эта тема. И уж если кто в Государственной Думе и представляет их интересы... У нас, вообще, каждый десятый в России человек с ограниченными возможностями здоровья, а в Государственной Думе - один из 450. И примерно половина моих законов и законопроектов, а их более сотни в Государственной Думе, и плюс еще многие тысячи поправок к разного рода законам, что-то около половины направлены на защиту интересов как раз людей с ограниченными возможностями здоровья.
Из того, над чем работал, ну, вот до того, как прошла монетизация, у нас был один из самых передовых в мире законов о социальной защите инвалидов. Третью версию уже закона выкатываю об образовании лиц с ограниченными возможностями здоровья. Потому что на две первые президент Ельцин наложил вето. Потом президент Путин велел своей администрации с нами текст согласовать, а она прямое поручение президента Путина не выполнила. И сейчас третью версию мы такого закона выставляем. Ну и плюс без конца - налоговые льготы для предприятий, поправки, касающиеся пенсионного законодательства, которые в большинстве проваливаются большинством Государственной Думы, состоящим из "Единой России" и ЛДПР.
Ну, плюс я первый вице-президент параолимпийского комитета. Немножечко прибавляем каждый год денег на спорт инвалидов. И кстати, могу похвалиться. В прошлом, 2006, году наша параолимпийская сборная в Турине оказалась в буквальном смысле впереди планеты всей. Мы завоевали столько медалей, сколько занявшие второе место немцы и занявшие четвертое место французы вместе взятые. Но это частные успехи.
А в общем, я считаю, что государственная политика по отношению к инвалидам остается крайне жесткой. Могу привести только один пример, чтобы было понятно, что я имею в виду. Вот сейчас перешли на новую систему поддержки инвалидов вместо групп инвалидности - на так называемую нетрудоспособность. Вот вам результат. В городе Зеленограде живет мой хороший знакомец по имени Николай, тотально незрячий человек. У него была первая группа инвалидности, соответственно, самая высокая, какая возможно из нищенских наших пенсий по инвалидности. Когда с ним случилась беда и ему отрезали ногу, то ему объявили, что после этого ему должны установить вторую степень утраты трудоспособности, а значит, понизить пенсию. Оказывается, нога мешает работать, и оказывается, отсутствие ноги работать помогает. Вот это символ для меня людоедской политики по отношению к инвалидам в современной России.
Михаил Соколов: Ну, я думаю, мы Магомета удовлетворили этим ответом.
Олег Николаевич, вот еще одно сегодняшнее событие. Владимир Путин перед выборами, я так понимаю, в образе президента все-таки посетил Российскую Академию наук. Было заседание Совета по науке и технологиям. И вот там много всего было сказано про разбюрокрачивание научной деятельности, про то, чтобы не крали деньги с нанотехнологий, на какие-то интернет-ресурсы не тратили, а вот исключительно целевым способом, и прочее, прочее. Там много всего про финансирование фундаментальной науки.
Вот меня очень удивило как раз заявление по поводу денег и краж в нанотехнологиях. То же самое, помните, по поводу Олимпиады тоже президент сказал, что не надо там из олимпийского строительства воровать, "не дадим!" и так далее. Хотя сами законы об этих корпорациях очень интересные. Они там, насколько я помню, просто затрудняют возможности аудита, контроля и так далее. Вот получается так: с одной стороны, закон принимается такой с "дырами", а потом говорят публично, что "вы тут не воруйте".
Олег Смолин: Если можно, я буквально пару слов скажу о положении науки в целом. Я напомню, что за первое постсоветское десятилетие финансирование науки упало примерно в 20 раз. Вот для сравнения: образования - примерно в 8 раз. Нам много говорят о том, что сейчас в России наращивается финансирование науки, но мы особенно этого не видим. Я хотел бы напомнить, что по всем международным данным, самая нижняя планка расходов на науку - это 2 процента от валового внутреннего продукта. Евросоюз поставил задачу дойти до 3 процентов. В России, если брать федеральный бюджет, - это 0,3 процента от валового внутреннего продукта примерно. Чуть-чуть в последние годы процент поднялся, но весьма и весьма незначительно. Это первое.
Второе. Про разбюрокрачивание. С моей точки зрения, приняты два закона, которые нанесут науке прямой вред, причем с обеих сторон. Во-первых, принят закон, который превращая академии в государственные, ставит их в очередную вертикаль власти. А я не думаю, что всякого рода вертикали полезны для науки.
Михаил Соколов: А Путин говорит, что они свободнее стали.
Олег Смолин: Не знаю. Но по новому закону устав утверждается правительством, президент Академии наук - соответственно, президентом Российской Федерации. И я напомню, что даже в сталинские времена Николая Ивановича Бухарина (а ведь он был умницей) три раза "прокатывали" в Академии наук. То есть академики всегда были в известной степени людьми самостоятельными. А теперь их пытаются поставить под контроль, построить в эту самую вертикаль и заставить делать то, что считается нужным.
Михаил Соколов: Но недавно они несколько бюрократов на последних выборах "прокатили".
Олег Смолин: Я знаю. И это радует. Но в целом, повторяю... Я говорю о законодательстве. Законодательство ухудшает, уменьшает степень свободы в Российской Академии наук, соответственно, увеличивает бюрократию. Это первое.
Второе. С другой стороны, мы принимали довольно оригинальный закон, который отменил аккредитацию научных организаций и позволил наряду с научными организациями любым другим организациям участвовать в конкурсах на научные деньги. Когда мы этот закон принимали, тогда был господин Свинаренко заместителем министра образования и науки, и он говорил: "Неужели вы думаете, что бензоколонка может выиграть конкурс на научную разработку?". Я ему говорил: "Андрей Геннадьевич, вопрос только в цене. Вспомните "Байкалфинансгруп". После этого то, что я слышу, жалуются академики на то, что неведомо кто выигрывает тендеры на научные разработки, а потом...
Михаил Соколов: Перепродает?
Олег Смолин: Конечно. Потом исполнение передают тем же самым научным организациям, но выигрывают те самые бензоколонки.
Михаил Соколов: И получают проценты. Прачечные, скорее всего, это, отмывочные.
Олег Смолин: Конечно. Ну, вы знаете, это называется "технология деревообработки бюджета - распил плюс откат".
Михаил Соколов: Но вот Путин сказал, что 600 учреждений в РАН: 400 занимаются научной деятельности, а 200 не занимаются.
Олег Смолин: Вы знаете, не могу прокомментировать эту ситуацию. Скорее всего, речь идет о вспомогательных подразделениях Российской Академии наук. И если по общему правилу, которое у нас сейчас часто бывает применено, эти учреждения будут отделены или приватизированы, ну, понимаете, о чем может идти речь. Например, какой-нибудь научно-исследовательский институт и какая-нибудь организация, занимающаяся собственно отправкой кораблей в море, - одна из версий. Какая-нибудь другая версия: собственно научно-исследовательский институт и какое-нибудь опытное хозяйство.
Михаил Соколов: Опытное производство, да?
Олег Смолин: Да, опытное производство. Поэтому надо разбираться в каждом отдельном случае. И я не уверен в том, что Владимир Владимирович в деталях владеет этой ситуацией.
Михаил Соколов: А корпорации вот эти нанотехнологий?
Олег Смолин: А что касается корпораций, то, действительно, все эксперты отмечают, что корпорации - это наиболее закрытая часть научных структур, наименее прозрачная, и что если где-то как раз и созданы условия для того, чтобы даже те небольшие деньги, которые получает наука, могли куда-то уплывать, то как раз через корпорации.
Ну, с одной стороны, я приветствую, естественно, идею развивать нанотехнологии, поскольку это одно из передовых направлений. Но оно практически единственное. А если мы хотим быть передовой научной державой, то нам нужно десятка полтора или два десятка передовых направлений, в которые надо было бы закачать государственные деньги в целях прорыва в научно-технологических областях.
Михаил Соколов: Давайте мы подключим к разговору слушателей. Яков из Москвы хочет задать, как я понимаю, вопрос Олегу Смолину. Пожалуйста. Добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Уважаемый Олег Николаевич, позвольте сначала очень короткую реплику, а потом вопрос. По поводу предвыборной ситуации, когда был Жириновский, я считаю, что лучше, чем в свое время на программе у Савика Шустера "Свобода слова", как Делягин сказал "что сказало это животное?", лучше, по-моему, никто и никогда не выражался.
Олег Смолин: Да. Я бы привел Аристотеля: политическое животное.
Слушатель: Ну, возможно.
А вопрос у меня такой. Я тут звонил на Радио Свобода и рассказывал о ситуации, а сейчас повторю ее вам. Вот ваш комментарий мне интересен. Во-первых, в среду вечером в "ТВ-Центре", в "25-ом часе", во вполне толерантной программе, вдруг появились два сюжета, никак не обоснованных, информационной картины дня, в которых "мочили" коммунистов. Сначала - один профессор МГУ, а потом - бывший соратник по фамилии Семаго. А вчера вечером я пошел в магазин. Я живу в одном из спальных районов. И оказалось, дама - агитатор "Единой России", которой в жизни никогда здесь не было, вдруг ни с того, ни с сего. Так вот, у меня вопрос. Два этих случая, первый и второй, не говорят ли о том, что наша "партия власти" узнала настоящие рейтинги, которые скрываются...
Михаил Соколов: А рейтинги нельзя называть.
Слушатель: Я не называю. Я что-то назвал разве? Я говорю, истинные рейтинги, которые противоречат тем, которые назывались, озвучивались несколько дней назад, всю неделю до этого. То есть они забеспокоились, потому что они понимают, что слишком много придется накидывать.
Михаил Соколов: Но тогда, знаете ли, такое ощущение, что самая страшная и самая рейтинговая партия - это СПС, поскольку накат на нее больше, чем на коммунистов, что Олег Николаевич сейчас и признал.
Олег Смолин: Да. По моей информации, рейтинги, действительно, узнали. Я их называть не буду, естественно. Тем более что нам данные ФАПСИ неизвестны, а власти они известны. Это первое.
Что касается Владимира Владимировича Семаго, ну, что сказать... Человек реализовал многопартийность в одном лице.
Михаил Соколов: Он яркий человек.
Олег Смолин: Яркий человек, да. Он успел побывать в Компартии, в "Единой России", а теперь он "патриот", но "мочит" почему-то... как оппозиционеру ("Патриоты России" - это же оппозиционная партия) ему положено было бы критиковать партию власти, но он почему-то "мочит" своих соратников. Наверное, потому что это приятнее и безопаснее со всех точек зрения. И можно на этом рейтинг (или что-нибудь другое) поднять или заработать.
Я думаю, что, действительно, тревога, которую мы слышим сейчас, в последнее время от партии власти, она во многом представляет собой некоторую загадку. Но если по поводу Компартии можно тревожиться насчет рейтинга, то по поводу Союза правых сил... я не знаю, честно говоря, чего на них так... Ну, наверное, просто-напросто самый простой способ для того, чтобы переключить общественное сознание с проблем реальных на вымышленные, - это найти врага. И вот сейчас у нас уже в политическую науку опять вводится понятие "враг"...
Михаил Соколов: "Враг народа", да.
Олег Смолин: ..."враг народа", вместо "оппонент", "конкурент" или еще какого-нибудь понятия. И что называется, выбирают кого угодно. И такие методы, которые применяются сейчас, я не помню, чтобы применялись.
Михаил Соколов: Давайте еще вопрос послушаем. Владимир, Московская область, пожалуйста. Здравствуйте
Слушатель: Здравствуйте. Маленькая ремарка. Я беспартийный. Чтобы меня не засчитали в "подсадные утки". И второе. Я очень уважаю Олега Смолина. Но у меня есть серьезные претензии к руководству Компартии по проведению этой выборной кампании - вялой, беззубой, ненапористой, небоевой, какие-то поддавки, все вокруг да около. Раз Путин превратил эту выборную кампанию в референдум: "Кто за меня и кто против меня - тот враг народа", - так надо народу объяснить, кто такой Путин. Вот смотрите, вчера Немцов... Его в левизне не упрекнешь. Но он четко и ясно сказал, что Путин никогда не занимался народом, если этому народу за восемь лет непонятно стало, а занимался теми кругами ельцинскими, миллионерами, которые привели его к власти, благодаря попугайному голосованию так называемого электората.
Михаил Соколов: Так, ну, хватит, наверное. Уже много сказано. Отвечать надо.
Олег Смолин: Да, отвечать надо. Ну, я не могу принять, по крайней мере, на свой счет обвинения в вялой избирательной кампании. Мне представляется, что я и мои товарищи достаточно внятно обозначали позицию. Ну, что касается известного плана, то я по этому поводу опубликовал статью под характерным названием "Беда России". Помните, как у капитана Врунгеля яхта "Победа" превратилась в яхту "Беда". Нечто подобное, видимо, произошло с так называемым "Планом Путина" в процессе его исполнения в Российской Федерации. Хотя плана этого, на самом деле, я никогда не видел. Это первое.
Второе. Я тоже убежден в том, что слухи о грандиозных успехах Российской Федерации... как говорил Марк Твен, слухи о смерти явно и сильно преувеличены. Я позволю себе привести только несколько показателей достаточно очевидных. В конце концов, что толку стране, что правительство мучается и не знает, куда день деньги, а народ мучается и не знает, где их взять? Я приведу, пожалуй, только один показатель: за это время жить мы все стали намного меньше. Например, в 2005 году российская женщина жила 72 года, а в 2006 году - 70 лет. Официальные данные. В 2005 году российский мужчина жил 58 лет, а в 2006 году - 56 лет. Вот если это "План Путина", то тогда понятно, чем он закончится, и в достаточно близкое время.
Я не принимаю обвинений в вялости, хотя, наверное, можно было вести избирательную кампанию и более живо, более современно что ли, более весело.
Михаил Соколов: "Скажите, партия "Патриоты России" близка вам по духу?", - спрашивает слушатель по пейджеру.
Олег Смолин: Вы понимаете, в партии "Патриоты России" есть разные люди. Но ни для кого не секрет, что партия "Патриоты России" возникла путем, во-первых, сначала рейдерского захвата части актива и избирателей Компартии Российской Федерации, а во-вторых, затем путем рейдерского захвата - фракции "Народная воля" в Государственной Думе. По лозунгам, я думаю, партия "Патриоты России" достаточно близка. Что будет делать партия "Патриоты России", если она пройдет в Государственную Думу, мне сейчас представить себе достаточно сложно. По крайней мере, я хорошо знаю, что Геннадий Юрьевич Семигин работает не как политик, главным образом, а как бизнесмен в политике.
Михаил Соколов: Ну, партию-то "кормит", по крайней мере.
Олег Смолин: Это радует.
Михаил Соколов: Вот спрашивают: "В результате производственной травмы брат потерял глаз. А врачи отказывают в инвалидности".
Олег Смолин: К сожалению, сейчас принята такая система, что, оказывается, отсутствие глаза не является основанием для утраты трудоспособности, я уже об этом говорил. Если уже с отрезанной ногой считается, что трудоспособность повышается... Напишите письмо, не поленитесь, и мы попробуем обратиться в Минздравсоцразвития - может быть, поможет. Но гарантировать не могу. К сожалению, такие инструкции - экономить на всех.
Михаил Соколов: То есть письмо на ваш адрес в Государственную Думу?
Олег Смолин: Да, в Государственную Думу, депутату Смолину.
Михаил Соколов: Дойдет. Не на деревню дедушке...
Ну что ж, Олег Николаевич, не могу не затронуть сегодняшнюю яркую совершенно тему. Все-таки не все читают газету "КоммерсантЪ", а те, кто прочитали сегодня утром, они, конечно, немножко обалдели. Что оказывается. Есть некий гражданин Шварцман, президент малоизвестной финансово-промышленной группы "Финансгрупп"...
Олег Смолин: Не "Байкалфинансгруп", случайно?
Михаил Соколов: Нет. Вот новенькая у нас теперь есть такая компания. И вот что он рассказывал, где-то в Америке причем, корреспонденту "Коммерсанта". Оказывается, Россию ждет "бархатная" реприватизация, добровольно-принудительный отъем предприятий, и заниматься этим будут 600 тысяч силовиков. Ну, наверное, еще 100 тысяч курьеров тоже. Цитата: "Которые не хрена не делают, а ищут, где бы денег заработать". Все это будет происходить под присмотром заместителя главы кремлевской администрации Игоря Сечина.
А как возникло это все? Оказывается, есть некий Союз социальной справедливости. Опять цитата: "Наши коллеги из ФСБ решили, что должна возникнуть организация, которая будет Ходорковских всяких наклонять, нагибать, мучить и выводить на социальную активность". И вот под маркой этого СССР - Союз социальной справедливости России - заявляют о намерении изымать частные компании в интересах силовиков и Рособоронэкспорта. Упоминаются какие-то родственники чиновников из Кремля и Администрации президента, которые владеют... В общем, какая-то совершеннейшая то ли "хлестаковщина", то ли, действительно, прямо "План Путина" какой-то получается.
Олег Николаевич, что скажете?
Олег Смолин: Вы знаете, начну с аббревиатуры - СССР. Вот у нас многие думают, что мы возвращаемся в советское прошлое, и глубоко заблуждаются. Ничего подобного! Содержание процесса абсолютно другое. Форма бюрократическая - может быть, да. Кстати, по части бюрократии мы уже превзошли советское прошлое и по количеству чиновников, и по количеству бумаг. Я вот хорошо знаю, например, по системе образования, что такого количества бумаг никогда не было. А содержание совершенно другое, противоположное. Содержанием является чистый бандитский капитализм. И с окончанием 1990-х годов, на самом деле, он не закончился. А просто-напросто он теперь стал возводиться в ранг закона. И это пример.
На самом деле, речь, конечно, не идет ни о какой реприватизации или ренационализации, а на самом деле, речь идет о переделе собственности от одних группировок в пользу более удаленных от тела власти, в пользу других группировок - более приближенных к телу власти. Вот и все. Ну а последствия легко себе представить. Мы получим, естественно, продолжение войны кланов (а мы уже сейчас ее имеем с понятными последствиями) и мы получим, я думаю, торможение экономического развития. Потому что каждый прежде чем чем-то начать заниматься, десять раз подумает, какая организация у него будет отбирать то, что ему удастся создать.
Михаил Соколов: Вы знаете, что, действительно, потрясает? Этот гражданин, он рассказывает радостно, что чтобы захватить то или иное предприятие, они его обкладывают, так сказать, давят, фактически рэкетируют, то есть не дают работать. То есть не дают экономике развиваться. Сначала разваливают, а потом уже прибирают к рукам. То есть это, на самом деле, какие-то просто вредители. Вот не те, которые придуманы были товарищем Сталиным для расправы со своими оппонентами, а настоящие вредители в чистом виде.
Олег Смолин: Вы знаете, это еще одна иллюстрация того, как власть любит малый и средний бизнес. Я не хочу заниматься агитацией, но я знаю бизнесменов, в том числе даже из числа крупного бизнеса, которые сейчас рассуждают таким образом: "Надо, чтобы в стране была хоть какая-нибудь оппозиция". И поэтому люди, не разделяющие левых взглядов, сейчас в значительной степени собираются поддержать КПРФ - ради того, чтобы сохранить оппозицию в Государственной Думе.
Михаил Соколов: А вы знаете, там еще одна была цитата, в этой статье, в этом интервью, что "надо как раз в первую очередь взять под контроль нелояльный бизнес".
Олег Смолин: Так в этом-то все и дело. В том-то все и дело, что происходит так называемое избирательное правосудие. Ну, действительно, чем Абрамович отличается от Ходорковского?.. Кроме того, что...
Михаил Соколов: Один из них - губернатор, а другой сидит...
Олег Смолин: ...один из них - губернатор, а второй шьет рукавицы, как известно. Ведь те же самые схемы уклонения от налогов, то же самое получение собственности, ну, практически даром. Насколько я понимаю, Роман Абрамович получил "Сибнефть" за 100 миллионов долларов, а государство выкупило ее за 13 с лишним миллиардов долларов. Представляете, какие накрутки!
Михаил Соколов: Но он там в технологии вкладывал же.
Олег Смолин: Да, в технологии он вкладывал. Поле чего говорят, что там в значительной степени были опустошены запасы, которые имела и эксплуатировала "Сибнефть".
Короче говоря, одним - бешеные доходы, другим - бешеные наказания. Какое же это правосудие и какое это равенство перед законом?.. А ведь равенство перед законом - это первое условие, при котором может хоть как-то работать эта самая хваленая рыночная экономика.
Михаил Соколов: Интересно, что в качестве вождя вот этого Союза социальной справедливости упоминается член КПРФ, бывший член фракции "Справедливая Россия", депутат Валентин Варенников, которого, я подозреваю, вы хорошо знаете. Шварцман его называет "духовным лидером".
Олег Смолин: Я очень хорошо знаю Валентина Ивановича Варенникова, поэтому пока я не знаю другого, я берусь утверждать, что, наверняка, человека используют втемную. Что-нибудь рассказали ему про замечательные цели этой организации, которая будет возвращать государству незаконно приватизированные активы, а на самом деле, будут возвращать не государству, а новым или другим олигархам, более приближенным к телу власти. Надо проверить эту информацию.
Михаил Соколов: В лучшем случае, возвращать будет под контроль неких менеджеров. А как мы помним по опыту многих товарищей из 1990-х да и из нынешних годов, совершенно необязательно быть собственником, а главное - взять под контроль финансовые потоки и направить их в нужный карман.
Олег Смолин: Ну да, все та же самая технология работы с финансовыми потоками.
Михаил Соколов: И слушаем Николая из Оренбурга. Пожалуйста, ваш вопрос Олегу Смолину. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. У меня к Олегу Николаевичу два вопроса, но с небольшими потом комментариями. Первый вопрос. Если КПРФ вместе со "Справедливой Россией" попадает в Думу, то способны ли эти две партии объединиться?
Олег Смолин: Отвечаю сразу. Насчет объединиться - не знаю, а вот взаимодействовать - безусловно. Например... не положено мне такого говорить перед выборами и хвалить конкурентов, но я хочу сказать, что, скажем, с депутатом Оксаной Дмитриевой мы работали на протяжении предыдущих... не одного уже срока Государственной Думы, и работали практически один в один.
Михаил Соколов: Второй вопрос, Николай.
Слушатель: Как известно, Россия большая, и где-то около 98 тысяч избирательных участков. Есть информация (она звучала даже на этой радиостанции и на других, "Эхо Москвы"), что "Единая Россия" будет вбрасывать от 20 до 50 процентов, чтобы победить. То есть будет ли с вашей стороны и совместно со "Справедливой Россией", и с другими партиями жесткий контроль избирательных участков, чтобы люди не волновались, что они пойдут голосовать за другую партию, а "Единая Россия" все это дело перебьет?
Олег Смолин: Компартия Российской Федерации имеет самую разветвленную структуру. Мы стремились в каждую избирательную комиссию, как положено, дать представителя с решающим голосом, представителя с совещательным голосом. И плюс сейчас занимаемся очень активно тем, чтобы на каждом избирательном участке были наблюдатели. Но пока не вполне понятна технология вброса. Понимаете, вбросить 50 процентов - это очень сложно, если вообще возможно. Сейчас речь идет о том, что в большинстве регионов идут какие-то надувательства с открепительными талонами.
Михаил Соколов: 700 тысяч выдано уже.
Олег Смолин: Да. И по многим регионам в 40 раз больше, чем на прошлых выборах. Что и как с ними собираются делать... Видимо, где-то есть такие избирательные комиссии, в которых собираются эти открепительные талоны реализовать. Но, скорее всего, через либо армейские части, либо СИЗО, либо какие-то другие, либо через избирательные урны, в которых, как показывает опыт, за день можно собрать только примерно 40 бюллетеней, а выдают обычно 150. Стремимся перекрыть все, что можно.
Кстати, пользуясь случаем, телефон, где находится юридическая группа Компартии Российской Федерации, куда мы просим сообщать обо всех нарушениях, о которых вам станет известно, начиная с завтрашнего дня, целый день завтра и круглосуточно в воскресенье, в Москве: 628-75-89.
Михаил Соколов: А что за группа создана в штабе КПРФ из бывших сотрудников КГБ, прокуратуры и так далее? Это что у вас за такой силовой отряд?
Олег Смолин: Честно говоря, не готов ответить на этот вопрос. Про юридическую группу знаю несколько больше.
Михаил Соколов: Иван Иванович Мельников сказал, что "чуть что - будем добиваться с помощью этих специалистов возбуждения уголовных дел против фальсификаторов".
Олег Смолин: Я хотел бы напомнить, что в результате прошлых выборов было возбуждено более 120 уголовных дел по фактам фальсификаций результатов выборов. К сожалению, очень слабо наказывают фальсификаторов. Рекорды - это 2 миллиона штраф и 2 года условно срок...
Михаил Соколов: Обычно - 1,5 тысячи рублей штраф.
Олег Смолин: Да. Но вот я и говорю, до 2 миллионов дело доходило. Но будем продолжать работать для того, чтобы людям было неповадно. В конце концов, я думаю, пусть внимательно читают Уголовный кодекс и помнят, что эти выборы не последние. И тех, кто сейчас получил 1,5 тысячи штраф или даже год условно, через следующие выборы может настичь, что называется, правосудие.
Михаил Соколов: Леонид Александрович из Кингисеппа, пожалуйста, ваш вопрос. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. У меня вопрос к господину Смолину.
Олег Смолин: Лучше - к товарищу.
Слушатель: Насколько КПРФ будет иметь свое лицо по избирательным участкам, когда в Кингисеппскую территориальную организацию КПРФ были приняты самые махровые взяточники?
Михаил Соколов: Леонид Александрович, вот не обвиняйте людей сходу. Мы же не знаем, что у вас там происходит. Какие-то люди есть, у вас с ними не сложились отношения... Я считаю, что мы не можем тут это обсуждать за глаза.
Олег Смолин: Вы знаете, я просто никак не могу прокомментировать ситуация в Кингисеппской организации, ну, никак. Я только вот что могу сказать. Понимаете, обычно взяточники бывают в партии власти. В партиях оппозиции, по опыту знаю, взяточников намного меньше. Да и кроме того, представьте себе, вот нас когда-то обвиняли в том, что у нас олигархи в Компартии на прошлых выборах были. Когда прошли прошлые выборы...
Михаил Соколов: Но парочка была.
Олег Смолин: Слушайте, я вам расскажу. Когда прошли прошлые выборы, то " Forbes ", по-моему, опубликовал список из 32 олигархов, из них 22 - в Госдуме, 10 - в Совете Федерации. Во фракции Компартии Российской Федерации не оказалось ни одного.
Михаил Соколов: Плохо работают и развивают бизнес.
Олег Смолин: Плохо работаем мы с олигархами. И это не удивительно, потому что какой же нормальный олигарх пойдет в оппозиционную партию, где на тебя тут же напустят налоговую, ОБЭП, РУБОП и Бог еще знает что.
Михаил Соколов: А что думают у вас в партии по поводу "Маршей несогласных" и того, как, собственно, с ними разобралась власть? Разогнали, побили, даже не дали никуда выйти... Собственно, это притом, что... ну, сколько человек хотели выйти где-то в Петербурге? Ну, 500, судя по количеству арестованных и разогнанных.
Олег Смолин: Я не понимаю в этой истории ничего. Я не понимаю странного, дикого, нелепого поведения партии власти. Ну, прошли бы люди несогласные маршем, и что бы случилось от этого?.. Я не понимаю, убей Бог.
А что касается разгонов... Ну, нелепые, дикие разгоны, которые вредят всему, чему только можно - демократии в России, ее международному авторитету. Гарри Каспарова, талантливейшего шахматиста России, с которым я лично знаком, вдруг хватают, тащат на пять суток неведомо куда. Бессмысленное какое-то поведение. У меня ощущение, что какая-то "антиоранжевая паранойя" в правящих кругах Российской Федерации.
Но, кстати, хочу сказать, что я не раз в Государственной Думе открытым текстом говорил моим коллегам из "Единой России", что если кто-то в России и способен устроить "оранжевую" революцию, то адрес указываю точный - это правительство Российской Федерации и Государственная Дума. Почему? Да потому что принимаются такие законы, которые сначала выводят людей на улицы (ну, вспомните закон о монетизации, ведь он же вывел людей на улицы), а потом принимаются такие законы, которые не дают людям легально выражать свою политическую точку зрения.
Михаил Соколов: Вот закон о борьбе с экстремизмом. Ведь любого активного политика можно привлечь теперь.
Олег Смолин: Я объяснял моим коллегам по Государственной Думе, когда принимали закон о борьбе с экстремизмом: "Коллеги, смотрите, что там написано. Там написано, что экстремизмом признаются действия, побуждающие к экстремизму. А вы не боитесь, что ползала сядет?. Почему? Кто принимал закон о монетизации? Кто заставил людей перекрывать Ленинградский проспект в Москве и Московский проспект в Питере? Так вы же заставили перекрывать. И после этого принимаете закон о борьбе с экстремизмом".
Но я хочу сказать про другое. Я убежден, что если кто в России и способен вызвать "оранжевую" революцию, то никак при данной ситуации не оппозиция, а именно партия власти. Потому что существует целая теория с мудреным названием "Легитимация конфликтов". На русский язык ее проще всего перевести так: если вы хотите, чтобы котел не взорвался, то открывайте клапаны. Клапанами могут быть средства массовой информации, парламент, свободно действующие общественные организации. "Когда вы затыкаете все клапаны, то котел рванет, - говорил я депутатам Государственной Думы, - не в 2007, так в 2011, не в 2011, то в 2015 году. Но если будет продолжаться та же политика, то рванет обязательно".
Михаил Соколов: Я вот тут сегодня прочитал совершенно потрясающие мемуары в Интернете молодого человека, который посидел после этого марша в каком-то "обезьяннике". И пожилой милиционер, два десятка лет там проработавший, получающий не очень большую зарплату с таким стажем, сказал ему: "Что вы ерундой занимаетесь - с флагами бегаете? Взорвать надо этого Путина - и дело с концом". Вы знаете, ну, так просто власти доведут до каких-то Степанов Халтуриных.
Олег Смолин: Ну, мне нечего прибавить к тому, что я публично говорил в Государственной Думе. Я считаю, что политическая свобода - это лучшее средство, в том числе и против "оранжевых" революций.
Михаил Соколов: "Смолину. Почему в вашей критике нет фамилии Путин? Почему вокруг до около: что-то, где-то, почему-то? Ведь все это полностью его "заслуги". Почему вы об этом не говорите?", - критикует вас Владимир из Люберец.
Олег Смолин: Слушайте, меня Владимиры сегодня все время критикуют.
Вы вообще полагаете, что надо критиковать одного человека или созданную систему? Разумеется, во главе системы стоит Владимир Путин. Разумеется, все "достижения", о которых я пытался говорить, это и "достижения" Владимира Путина. Но я-то пытаюсь копать глубже и говорить вам о тех системных кризисах и о тех системных пороках, которые возникают. А вы думаете, что если завтра Владимир Путин перестанет быть президентом, то система изменится? Я вот вам о чем говорю. А вы хотите зациклиться на одной фамилии.
Михаил Соколов: Но он вроде как должен перестать быть президентом, судя по юридическим, по крайней мере, основаниям. Или вы думаете, что вот этот референдум что-то изменит?
Олег Смолин: Вы знаете, я в последнее время мучаюсь двумя загадками, и обе про Владимира Владимировича. Загадка первая. Вот если Владимир Владимирович, как он нам говорит, от нас уходит, то зачем мы проводим так называемый референдум...
Михаил Соколов: Но это не мы. Это они.
Олег Смолин: Нет, не мы. Извините. Зачем они проводят так называемый референдум о доверии уходящему Владимиру Владимировичу, если он, на самом деле, уходит? Тем более, все референдумы их же законом во время избирательной кампании запрещены. Ни от кого не могу получить внятный ответ.
И вторая загадка. Если, как нам сказал Владимир Владимирович, он намеревается контролировать страну после того, как перестанет быть президентом, чем будет заниматься новый президент? Или у нас будет зиц-председатель Фунт, как в известном романе Ильфа и Петрова? Опять же никто на этот вопрос мне ни разу не ответил.
Михаил Соколов: А если будет президент-прокладка на три месяца, на полгода?
Олег Смолин: Вот это, пожалуй, наиболее вероятный вариант, который видится сейчас. Но, может быть, придумают что-то и другое. Если, конечно, этот президент, который ВРИО президента, сядет на полгода, не почувствует вкус власти и не скажет: "Нет, ребята-демократы...". Которые тут временные слезать не хотят.
Михаил Соколов: Посмотрим, что нам пишут. "Назовите, пожалуйста, периоды в истории СССР, когда бы вы могли положительно оценить политику коммунистического руководства", - пишет Константин из города Череповец. Ну, я подозреваю, не с 1917 по 1937 годы. Или я ошибаюсь?
Олег Смолин: Нет, ситуация вот какая. Что такое вообще советский период? Я сейчас скажу то, что вызовет, наверное, ярость у многих слушателей Радио Свобода. Я сначала повторю фразу Александра Зиновьева, что советский период - это лучший период истории России.
Михаил Соколов: Ох!..
Олег Смолин: Да, понимаю, Михаил. А теперь я добавлю к этому, что советский период - это логическое завершение предыдущих периодов истории России, когда достижения государства покупались колоссальной ценой для народа. Вот то и другое - чистая правда. Уж если говорить о том, какой период для меня наиболее... мне кажется наиболее подававшим надежды, то это период "оттепели". Я, если угодно, опоздавший "шестидесятник". Я родился в начале 1950-х годов, в 1960-х еще учился в школе. Но я сформировался под влиянием идей XX съезда и того, что любят называть "социализмом с человеческим лицом".
Михаил Соколов: Да, нереализовавшаяся возможность. Но она должна была, скорее, начаться раньше. Но товарищ Сталин своей, так сказать, чисткой 1937 года, по-моему, парализовал людей настолько, что эта возможность не могла реализоваться.
Олег Смолин: Я так не думаю. Я думаю, что если бы для начала, во-первых, элементы демократизации пошли вширь, во-вторых, косыгинская экономическая реформа пошла вглубь, то мы могли бы реформировать систему и развиваться по типу югославскому, китайскому, какому-то другому, в направлении смешанной экономики и со значительными элементами самоуправления.
Михаил Соколов: Виктор Иванович, пожалуйста, вопрос. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Олег Николаевич, в первую очередь к вам... Это не касается нынешних коммунистов, не касается предыдущих коммунистов. Это касается той надстройки, которая руководила. Я всегда эти вещи разделяю: рядовые коммунисты и властвующие коммунисты - это разные вещи. А у нас все объединяют в единое целое. Это неправильно, я считаю. Это мое мнение.
А вопрос вот в чем. Уже в конце 1980-х годов было издано распоряжение. Всем комсомольцам сказали: "Открывайте любые дела, любые фирмы, любые предприятия". Началась первая приватизация так называемая. Это первый вопрос.
Второе. Вы говорите об олигархах, которые есть лояльные, а есть нелояльные. Зачем трогать лояльных, когда лояльными олигархами становятся те люди, целые группы, куда уходят все деньги? И они в тени. А то, что у одного 10 миллиардов или 20 миллиардов - это ни о чем не говорит.
Михаил Соколов: А вопрос?
Слушатель: А вопрос такой. Как вы оцениваете всю эту ситуацию, чтобы вот именно поднять, открыть вопрос, кто стоит за этими олигархами, кто именно, поименно?
Михаил Соколов: То есть вы хотите сказать, что есть "мировая закулиса"?
Слушатель: Не мировая. Это внутри нашей страны. Это не "мировая закулиса".
Михаил Соколов: Понятно. Олег Николаевич, пожалуйста.
Олег Смолин: Понятно. Я, честно говоря, не вполне понял вопрос. Но как понял, так и отвечаю. Первое. Я считаю, что на рубеже 1980-х - начале 1990-х годов в России произошла не, как принято считать, демократическая революция, а произошла бюрократическая революция. Что верхние ее слои правящей бюрократии быстро просчитали, что в процессе приватизации именно они получат большие куски собственности. И те люди, которым положено было защищать существовавший строй, стали его главными утопителями. Это первое.
Второе. Отсюда вытекает то, что произошло затем. Мы получили в России не какое-то современное, социально-рыночное хозяйство, вместо этого мы получили крайне бюрократический, дикий, я уже говорил, бандитский капитализм. И сейчас происходит передел собственности.
Что касается олигархов, ну, называют людей поименно. В принципе, есть списки " Forbes ", есть какие-то другие списки самых богатых людей. Но это люди, либо вышедшие из власти, либо приближенные к телу власти, потому что если олигарх не проявляет в России достаточного почтения к власть имущим, ну, что с ними может произойти, мы хорошо себе представляем.
Михаил Соколов: Елена Николаевна, пожалуйста, ваш вопрос. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Олег Николаевич, вот я человек православный, глубоко верующий. Конечно, у меня хватит ума проголосовать за атеистов и конкретно - за коммунистов. Меня спрашивают, в чем дело. Вот я объясняю, что "путинцы" представляют интересы только 13 процентов заевшегося населения, а вы - за всех трудящихся. Но вот что-то в ваших выступлениях я не услышала, чтобы вы обращались к нам, к этой группе людей. Вот про инвалидов вы говорите, про молодежь, про науку, а религиозную струну никак не задеваете. Вот Жириновский же позволяет себе обращаться к женщинам, опираться на них. А вот вы нужные слова для этой категории людей не нашли. В чем дело? И что бы вы могли по этому поводу сказать? Вот я знаю, что в Академии наук много людей верующих, и пока еще наука не может объяснить, как неживая природа преобразовалась в живую. Какой-то общий подход...
Михаил Соколов: Елена Николаевна, давайте мы ответим.
Олег Смолин: Понятно. Итак, сначала по поводу Жириновского. Жаль, что у меня нет цитаты с собой в руках, она у меня в портфеле лежит. Но могу процитировать по памяти Вольфовича, который в Санкт-Петербургском герценовском университете утверждал буквально следующее. Близко к тексту цитирую: "Религия у нас играет реакционную роль. Ну как это - не пожелай жены ближнего? Ну как это - не укради? Как тогда жить?.. Ведь все воруют". Студенты были возмущены. Поэтому по поводу того, какие слова находит Владимир Вольфович и как он обращается к женщинам, которых таскал за волосы, - это тоже отдельная тема.
И что касается вашего вопроса. Я исхожу из того, что, во-первых, Россия - это светское государство, где должны быть защищены права и верующих, и неверующих. Во-вторых, я исхожу из того, что здесь, по большому счету, мы в абсолютном большинстве - и верующие, и неверующие - являемся детьми православной культуры. Которая выражена, между прочим, в нашей великой русской литературе...
Михаил Соколов: ...поэмой "Гаврилиада".
Олег Смолин: Нет-нет. Поэмой "Гаврилиада" - само собой. Но я про другое. Михаил, понимаете, чем отличается эта культура, скажем, от протестантской этики. Она, кстати, выражена даже в сказке Пушкина "О попе и работнике его Балде", как ни странно для многих это, может быть, звучит, тем, что ориентироваться надо не на сугубо материальный интерес, а на так называемые постматериальные ценности.
Михаил Соколов: Слушайте, лучшие работники и капиталисты были сектантами и старообрядцами, заметьте.
Олег Смолин: Да, это правда. Но это не значит, что не может существовать другая этика, кроме протестантской. Я, кстати, не противник протестантской этики. Каждому - свое.
И третье. Я считаю, что в деле восстановления что ли, возрождения духовных ценностей наших исторических, народных должны быть вместе и православные люди, и неправославные люди, и люди верующие, и люди неверующие. Я убежден в том, что высокие ценности могут быть и у тех, и у других.
Михаил Соколов: Вот Валентин вам цинично говорит: "Вы не поняли, зачем проводится все это как референдум. Вы хоть представляете себе, какие при этом тратятся "бабки"? Взрослый человек, а такой элементарщины не знаете".
Олег Смолин: Ну, понимаете, я все-таки не думаю, что дело только в заработке. Ну, конечно, у нас любое дело превращается в побочный бизнес. И конечно, Валентин прав... ну, может быть, я еще такой наивный после 18 лет политической работы, что не могу свести все только к политическому бизнесу. Я думаю, что все-таки есть и какие-то политические интересы сверх распила выборного бюджета.
Михаил Соколов: Вот обо всем этом мы и поговорили с представителем Коммунистической партии в нашем эфире, беспартийным депутатом Олегом Смолиным. Я благодарю его за терпимость и понимание. Всего доброго!
http://www.svobodanews.ru
viperson.ru
Док. 412565
Перв. публик.: 30.11.07
Последн. ред.: 20.08.12
Число обращений: 552
Абрамович Роман АркадьевичАлферов Жорес ИвановичМельников Иван ИвановичНемцов Борис ЕфимовичПутин Владимир ВладимировичСемаго Владимир ВладимировичСемигин Геннадий ЮрьевичСечин Игорь ИвановичЖириновский Владимир ВольфовичХодорковский Михаил БорисовичКаспаров Гарри КимовичСоколов МихаилШварцман Инна ВладиленовнаЧуров Владимир ЕвгеньевичСмолин Олег Николаевич
|
