Отари Аршба: `Власть в нашей стране - больше чем власть`Назад
Отари Аршба: `Власть в нашей стране - больше чем власть`
Тенденцией последнего времени стало стремление крупных российских компаний к публичной открытости. Как правило, это обусловлено выходом отечественных ФПГ на мировой уровень и необходимостью привлечения дополнительных средств. Этой тенденции следует и одна из самых закрытых корпораций российского рынка - "ЕвразХолдинг". Каковы приоритеты металлургической компании, каким должен быть бизнес в России - на эти и другие вопросы корреспонденту "КС" ЛАРИСЕ БЕРЕСНЕВОЙ ответил старший вице-президент "ЕвразХолдинга" ОТАРИ АРШБА.
"ЕвразХолдинг" - крупнейшая металлургическая компания в России. Ее учредителем в 1990-х годах выступило ЗАО "Группа ЕАМ". Годовой объем производства стали составляет около 14 млн тонн - это 23% общероссийского производства. В настоящее время "ЕвразХолдинг" владеет активами Западно-Сибирского и Нижнетагильского меткобинатов, бывшего Кузнецкого меткомбината, управляет Новосибирским металлургическим заводом им. Кузьмина. Компании принадлежат Находкинский морской порт, часть активов угольной компании "Кузнецкуголь" и шахты "Распадская" в Кемеровской области. Дочерняя компания холдинга - "Евраз-Руда" - контролирует Шерегешское рудоуправление, Мундыбашскую аглофабрику (Кемеровская область), Тейский и Абаканский рудники (Хакасия), Ирбинское и Краснокаменское рудоуправления (Красноярский край). Общая численность работников на предприятиях "ЕвразХолдинга" - свыше 100 тыс. человек.
Фото Михаила ПЕРИКОВА
Отари Аршба в "ЕвразХолдинге" 6 лет. В бизнесе - с 1994 года, с тех пор как самостоятельно создал компанию "Национальная информационная корпорация". Кандидат политических наук, этноконфликтолог. По образованию юрист, закончил Высшую школу КГБ им. Ф. Э. Дзержинского. В системе органов госбезопасности проработал 23 года, дослужился до начальника отдела центрального аппарата. Как говорит сам, "для мальчика-горца это была весьма успешная карьера". На днях вместе с бывшими однокашниками отметил 25-летие выпуска в Высшей школе КГБ.
- Отари Ионович, "ЕвразХолдинг" известен как достаточно закрытая компания. Тем не менее на днях вы публично озвучили структуру бизнеса "Евраза". Откуда такая откровенность?
- Сначала несколько слов о нашей закрытости. Вообще, что такое "закрытый бизнес"? Это нелегальный бизнес. Им мы не занимаемся. Невозможно произвести 15 млн тонн стали и скрытно их продать. Так что эти разговоры - сказки. Все, кому положено знать: регистрирующим органам, правительству, региональной власти и так далее, - прекрасно о нас знали и знают. Мы никогда не скрывали владельцев компании. Просто никто и никогда этим особенно не интересовался. Интерес был только к скандалам и скандальчикам. Я бы сказал, что "ЕвразХолдинг" - не закрытая компания, а скорее не рекламирующая себя. А это другой разговор. Но мы разливаем не пиво, а сталь. От рекламы нашей деятельности продажи не увеличиваются. Металл сегодня - это даже не биржевой товар. Из 850 млн тонн стали, разливаемой в мире, на рынках продается чуть более 100 млн. Остальные продажи - протекционистские, защищенные государствами. Сегодня по объемам производства стали мы двенадцатые в мире, но первые в России. Так зачем нам себя рекламировать?
Публичное же раскрытие нашей структуры объясняется просто. Мы создали управляющую компанию "ЕвразХолдинг", куда вошли активы Нижнетагильского и Западно-Сибирского металлургических комбинатов (НТМК и ЗСМК). Такое соединение двух предприятий в одной компании дает возможность увеличения займов. Западные же банки, в которых мы кредитуемся, требуют прозрачности и открытости. Недавно мы разместили еврооблигации на сумму $150 млн на три года под 8,8%. Эти деньги пойдут исключительно на вновь приобретенные активы - Новокузнецкий металлургический комбинат (бывший КМК), на реконструкцию "Запсиба" и отдельных угольных производств. Отмечу: сам факт, что "ЕвразХолдинг" фактически под свое имя получил $150 млн - это достояние российской промышленности в целом.
- Вы не опасаетесь, что после "раскрытия карт" "ЕвразХолдинг" может попасть в такую же ситуацию, в какой оказался ЮКОС? И как вы считаете, бизнесу в России на самом деле не хватает открытости и публичности?
- Мы ничего не боимся и никогда не боялись. Открытость в бизнесе - это не только требование времени. Сегодня я рекомендовал бы всем расценивать открытость компаний как серьезные подвижки в экономике страны в целом. Это показатель степени интеграции российской промышленности в мировое цивилизованное промышленное сообщество. И вовсе не означает, что раз ты открылся - значит, тебя кто-то покупает или продает. Нет. Это означает только мобильность капитала и готовность рассмотреть любые варианты предложений. Сразу, наверное, предупрежу ваш следующий вопрос - насчет возможности продажи "Евразом" своих активов. Скажу так: мы сами купим, если нам что-нибудь предложат. Только посмотрим, нужно это нам или нет.
А вообще в России всегда была сильна политическая составляющая, более того, она часто доминировала над экономической. Поэтому любой элемент открытости в любой компании, начиная от ларька и заканчивая "Газпромом", в нашей стране должен приветствоваться и рассматриваться как факт выздоровления общества. Мы на верном пути. Я уверен, что такая тенденция в российском бизнес-сообществе закрепится. В противном случае это будет означать серьезные изменения в самой политико-экономической структуре общества.
- Куда вы намерены инвестировать привлекаемые сегодня средства?
- У "Евраза" достаточно много проблем. Главная: мы не закончили работу по выстраиванию вертикальной структуры части рудных баз. А это нам нужно для обеспечения устойчивости и безопасности нашего бизнеса. Сегодня своей руды нам хватает лишь на 50%. Есть несколько вариантов - развивать существующую рудную базу или приобретать другие рудные активы.
Немало трудностей связано с перспективами российской металлургии. Мы находимся далеко не в тепличных условиях: большинство наших предприятий расположены в центре России, в обе стороны до портов - по 4 тыс. км. Кроме того, нам досталась не лучшая часть активов российской металлургии. И эта позиция ухудшается близостью Китая, который сегодня представляет реальную угрозу для нас. Ведь в КНР разработана программа строительства четырех заводов класса "Запсиба", которые расположатся вдоль российской границы. Поэтому для нас актуальна проблема перевооружения предприятий. Планы реконструкции мы рассчитали до 2010 года, они обойдутся нам в сумму до $1 млрд - на ЗСМК, Новокузнецком и Нижнетагильском меткомбинатах. Если сегодня мы не перевооружимся, то потеряем и китайский рынок, и, самое главное, - тихоокеанский регион, куда мы отправляем более 60% своего экспорта. Поэтому будем делать все, чтобы не отстать.
- Кроме Китая, кого еще вы назвали бы в числе своих конкурентов?
- На внешнем рынке других конкурентов у нас фактически нет. В Европе все по квотам. Остается среднеазиатский регион, там мы соперничаем только с Китаем. Но я надеюсь, что даже при условии, если они построят объявленные мощности, необходимость в нашем металле все равно не отпадет. Тот же Китай, думаю, будет потреблять и наш металл, ведь им надо много, потому что у них вся страна сегодня строится.
- А на внутреннем рынке?
- На внутреннем рынке мы продаем 60% нашей продукции. Это устойчивая тенденция. Россия богатеет, строится. И это хорошо. Мы не сатанисты, чтобы просить землетрясений и разрушений. Мы желаем, чтобы страна богатела и развивалась. В целом "ЕвразХолдинг" занимает серьезные позиции: мы фактически монопольный производитель рельс в России. Сейчас купили еще Нижнесалдинский металлургический завод в Свердловской области, где изготавливаются рельсовые скрепления.
- Кстати, приобретение "Евразом" ООО "Нижнесалдинский металлургический завод", в результате чего компания замкнула в своем составе технологическую цепочку по производству рельс и получила контроль над 90% российского рынка рельсовых скреплений, расценивается неоднозначно. Некоторые аналитики говорят о возможном осложнении отношений между "ЕвразХолдингом" и МПС: якобы, став монополистом в поставках для железной дороги по ряду позиций, металлурги будут стремиться снизить транспортные расходы через получение более выгодных тарифов:
- Это из разряда сказок. В "ЕвразХолдинге" никто и никогда тарифами не торговал. КМК, НТМК и Нижнесалдинский завод существовали до "ЕвразХолдинга" и, наверное, будут существовать и после нас. Это давнишние собственные отношения МПС фактически со своими профильными заводами. И политика "ЕвразХолдинга" никоим образом не может повлиять на позицию МПС в этих вопросах. Наоборот, МПС может нам сказать: мы заканчиваем работу с вами и покупаем завтра все в Японии или на Украине. Весь наш разговор с МПС заключается в постоянном лоббировании сбыта продукции. Например, когда КМК совсем плохо было, заводу помогал губернатор Аман Тулеев и члены правительства, добиваясь полумиллионного заказа на производство рельс. Правда, мы тогда не были собственниками предприятия, а являлись кредиторами. Сегодня положение не изменилось - мы не можем диктовать тарифную политику МПС.
- Как вы уже сказали, в числе активов "ЕвразХолдинга" немало проблемных предприятий. На чем основывается политика компании, когда принимается решение приобрести не очень привлекательные активы?
- С точки зрения производства "Запсиб" или НТМК никогда не были проблемными предприятиями. А вообще получилось так: "ЕвразХолдинг" начинался как трейдер, компания торговала металлом предприятий. Первым нашим приобретением стал Нижнетагильский меткомбинат. Во времена хронических неплатежей завод был нам постоянно должен, потом нас пригласили в собственники, продав за долги акции. Конечно, мы брали эти акции, никому не нужные на тот момент. Но это была валюта, которая могла хоть когда-нибудь быть истребована. Однако владение предприятием - это совершенно иное качество. Когда купил-продал - с тебя взятки гладки. А когда ты становишься соучастником повседневной жизни предприятия, весь комплекс вопросов, от социальных до политических, ложится на твои плечи. Но мы подняли завод, заработав себе репутацию. Потом уже нас приглашали выводить предприятия из кризиса, как это было с ЗСМК или КМК.
Крупный бизнес, который включает в себя огромные производства, настраивает на определенный лад. Ты чувствуешь сопричастность большому полезному делу. И понимаешь: если ты "лег", "лягут" рудари, коксохимия, угольщики и еще порядка 14 смежных профессий. К примеру, в Новокузнецке на наших двух заводах работают около 60 тыс. людей. Умножить это число минимум на три, по количеству членов семьи, - и получится, что добрая половина города зависит от тебя, находится на твоей совести. Остальная половина - это смежники и сервисные структуры. И если сотворишь что-то не то - за тобой останется пустыня.
- Сегодня "ЕвразХолдинг" закрепился на рынке как угольно-металлургическая компания. Есть ли в ваших планах намерение поменять какое-либо направление бизнеса или привлечь новые активы, непрофильные для компании?
- Мы никогда не приобретали непрофильные активы. И я против штампа, который пытаются нам навязать, - якобы мы угольно-металлургическая компания. Вся наша работа по рудной и угольной базе видна: 75% Высокогорского ГОКа в Свердловской области, 50% - "Кузнецкуголь", 20% - шахта "Распадская". Мы не являемся хозяевами нигде, наша проценты - это всего лишь закрепление отношений с "угольными генералами". Своим присутствием в акционерном капитале тех или иных угольных активов мы просто закрепляем свое право выбирать необходимое нам количество коксующегося угля, не более того. У нас нет никаких интересов в угольной отрасли. Мы не продаем и не производим, мы только потребляем. Это равным счетом относится и к рудной базе, и к энергетике. И все наши заигрывания с "Кузбассэнерго", создание "Металлэнергофинанса" и т. п. - это всего лишь желание обеспечить некий понятный для нас уровень цен. Чтобы его можно было калькулировать в себестоимости нашей продукции, которая, как известно, включает три главные составляющие: электроэнергию, кокс и руду.
Менять же свое направление в бизнесе мы не собираемся. А куда менять? Куда можно диверсифицироваться из металлургии? Только в производство с большей доходностью. Но кто нас ждет в цветном металле, в газе или нефти? Никто. Поэтому у нас такая позиция: сиди на своей лавочке, окучивай ее и будь лучшим на своем месте.
- Насколько важно для бизнеса наличие хороших отношений с властью? И насколько актуально это для вашей компании?
- Все зависит от качества власти. Складывается мнение, что крупному бизнесу наплевать на то, какие у него отношения с властью, и то, что власть стоит в позиции просителя. Но мы четко понимаем: власть в нашей стране - это больше чем власть. Это огромный потенциал и огромные ресурсы. Если в области к тому же губернатор с непререкаемым авторитетом, такой как Аман Тулеев в Кузбассе, то социальное партнерство становится экономической составляющей твоего бизнеса. Без решения социальных проблем ты не сможешь двигаться. Это факт. Поэтому мы огромное значение придаем отношениям с властью. Я не стесняюсь об этом говорить. У нас сформировались четкие, понятные правила. Мы не принимаем ни одного решения, которое могло бы иметь негативные социальные последствия, без консультаций с областной или городской властью. И только это взаимодействие помогло нам совершить уникальный шаг - провести конкурс на КМК (речь идет о продаже в ходе конкурсного производства активов КМК в конце 2002-го - начале 2003 г. - "КС"), не уволив ни одного человека, отдав государству все долги, увеличив зарплату для рабочих на 3,5 тыс. и вложив во время конкурса $50 млн. Кстати, за итогами этого конкурса следила Международная организация труда (МОТ) и разбирала этот случай в июне на семинаре в Турине как единственный в мире уникальный случай оздоровления предприятия.
- Как бы вы сегодня оценили взаимоотношения внутри российского бизнес-сообщества, например, когда речь идет о переделе собственности?
- Скандалы по переделу собственности в стране, к счастью, давно закончились. Сегодня все подобные споры проходят более цивилизованно, в рамках правового поля. И, конечно, это связано с выздоровлением страны в целом. Кроме того, в бизнесе появилось много молодых очень грамотных бизнесменов, с хорошим образованием. Они хотят работать, а не воевать.
- События на Коршуновском ГОКе плохо вписываются в понятие цивилизованного решения споров...
- В ситуации с Коршуновским ГОКом мы - заинтересованная сторона, но не сторона в конфликте. На Коршуновском ГОКе происходил конфликт между должником и кредитором. Предприятие должно было государству, железной дороге, ОАО "Междуречье" и прочим миллиарды рублей. Мы заявили свою позицию, суть которой проста: Коршуновский ГОК строился под "Запсиб". До прихода туда Стальной группы "Мечел" этот актив рассматривался прежними суррогатными владельцами (предприятие давно находится в процедуре банкротства) исключительно как место зарабатывания денег. Поэтому, если предприятие будет продаваться, "Евраз" с большим удовольствием его купил бы.
Все наши приезды в область были связаны с проведением консультаций с властями. Они хотели заручиться нашей поддержкой по следующим позициям: готов ли "Евраз" инвестировать это производство, строить железнодорожную ветку 80 км и взять на себя весь социальный пакет. Мы посчитали и сказали, что готовы, но готовы только к честной открытой борьбе - участвовать в разборках и судах не будем. Слова же [гендиректора "Мечела"] господина Иванушкина о том, что Аршба, который вел этот проект, купил [руководителя ФСФО] Трефилову, прокурора, суд, губернатора и купил премьер-министра, и не смог ничего сделать - это бред и абсурд. Иначе как можно объяснить тот факт, что Аршба так ничего и не добился?!
А если серьезно, то я сильно сомневаюсь, что предприятие сможет выйти из фактического банкротства и начнет расплачиваться. Искренне желаю всем работающим на Коршуновском ГОКе благополучия, но я туда приезжал и говорил: будущего у них с "Мечелом" нет. Будущее есть только с "Запсибом", потому что здесь есть бизнес-логика. Там она отсутствует напрочь. Ведь "Мечел" сегодня кредитует ГОК. Это "до первого флажка" - завтра ему это надоест. Там логика - просто иметь активы, со странной подоплекой: для нас это престиж, репутация; если мы это не купим - вдруг вы завтра нас проглотите? Но я уверен, что уже ближайшее время все расставит по своим местам.
Мы готовы вести переговоры. Но мы не готовы платить ту дурацкую цену, которую "Мечел" заплатил по факту. Им предлагалось сделать проще: посчитать долги, заплатить их и выйти на мировое соглашение. Это сумма была порядка $60 млн. В итоге на сегодняшний день они уже заплатили около $100 млн и из них малую толику - государству. Еще заплатят около $30 млн. После этого им надо делать вскрышу, надо поднимать производство и потом это продавать. И надо возвращать свои деньги. И после этого они придут на рынок и заявят: мы за этот актив заплатили аж $150 млн, и предложат эту цену. Это чушь!
При этом я хорошо знаю [председателя совета директоров "Мечела"] Игоря Зюзина, у нас добрые отношения. Я приветствую любой его успех. Но сегодня я готов признать, что он, наверное, пошел на поводу у своих менеджеров, оказавшись в такой ситуации, что нужно доводить дело до конца, и как честный человек заплатил все сполна.
- Не так давно вы и президент "ЕвразХолдинга" Александр Абрамов были награждены церковными орденами в знак благодарности за помощь в восстановлении Спасо-Преображенского Валаамского монастыря на Ладоге. С чем связана такая благотворительность - вы почитатель исторических памятников или просто набожный человек?
- Комментировать отношение к Богу не в моих правилах. Хотя бы потому, что я его побаиваюсь. У каждого из нас своя дорога к Богу. Может быть, это возрастное; может, оттого что я много пережил в этой жизни, прошел войну:
Нас наградили орденом Сергия Радонежского III степени. Это было приятно. Но помощь в восстановлении Валаамского монастыря - это не самый крупный проект в отношениях "Евраза" с церковью. Мы, к примеру, построили храм в Екатеринбурге на месте расстрела царской семьи. Мы просто об этом не говорим - такова позиция Абрамова, и я его в этом поддерживаю. Вообще, мы стараемся каждому своему действию придать черты собственного характера. И для меня это очень важный момент.
- Что есть бизнес для вас лично?
- Прежде всего - это возможность помогать порядка 40 семьям беженцев, людей, близких мне не только по родству, но и потому, что их жизнь побила. Для меня очень важно помочь им. Но не менее важное - когда ты в канун 50-летия понимаешь: что-то ты можешь сделать, ты полезен, и твой труд востребован. Я против термина "бизнесмен" - мы себя называем "заводчиками". От слова "заводить" - заводить людей на добрые дела.
