На вопросы "Родины" отвечает генерал-майор внутренней службы, первый заместитель директора ГФС - начальник управления обеспечения деятельности высших органов государственной власти Валерий Семенченко
- Даже в самые переломные моменты истории государства вопрос о целесообразности существования фельдъегерской службы практически ни разу не ставился, и этот институт не подвергался радикальному реформированию, ломкам, гонениям и чисткам, как это происходило с другими силовыми структурами. Самый, пожалуй, яркий тому пример - события 1917 года, когда вся старая власть разрушалась "до основания", но тем не менее назначенный еще царем командир корпуса генерал-майор Носов, его помощник полковник Бобровский, другие офицеры остались на своих постах и после Февральской революции, и при Советской власти... В чем же секрет "неприкасаемости" ГФС?
- Для человека, знакомого хотя бы в общих чертах с историей и сутью фельдъегерской службы, ответ на этот вопрос очевиден. Но мне представляется, что большинство наших читателей просто не имели возможности или потребности получить информацию такого рода. Служба наша при всей сложности, а подчас и опасности - деликатная и не очень заметная. Но, согласитесь, государь-император не стал бы лично подписывать указ о создании структуры, предназначенной на роль "кушать подано". При ближайшем рассмотрении значение ее оказывается чрезвычайно важным и жизненно необходимым.
Фельдъегерь по определению никогда не знал и сегодня не знает, что он везет. Он всегда вне политики. Образно говоря, содержанием груза может быть и манифест коммунистической партии, и закон о ее запрете. Но то, что находится в запечатанном конверте, всегда оказывает серьезное влияние на судьбы миллионов людей.
- Насколько я знаю, так было и 19 августа 1991 года, когда время очень жестко поставило перед россиянами проблему выбора. В том числе, наверное, и перед вами?
- Да, 19 августа 1991 года я запомню, пожалуй, навсегда. Знаете, когда читаешь исторические труды о событиях 50-100-летней давности, в них уже находишь какую-то раскладку, какой-то смысл. Видна исходная позиция, расстановка сил, присутствует логика борьбы, ясны цели и средства их достижения... Но когда "историческое событие" происходит на твоих глазах, сегодня, сейчас, сию минуту, то сразу сориентироваться, по-моему, невозможно. Как и представить себе реальные последствия происходящего.
К тому времени прошло немногим более двух месяцев, как Борис Николаевич Ельцин стал Президентом Российской Федерации. Я был знаком с ним еще по совместной работе в Московском горкоме партии. И когда Б. Н. был избран Председателем Верховного Совета республики, меня пригласили сначала на должность завотделом писем и приема граждан, а затем заведующим общим отделом Президиума ВС. Это подразделение мне же и пришлось практически заново создавать. С фельдслужбой у меня в это время сложились самые добрые рабочие отношения. Я курировал фельдъегерей как бы по линии государственного органа, которым являлся Верховный Совет РСФСР, еще при наличии союзных структур. Вот в таком качестве я и встретил 19 августа.
День, помнится, был замечательный. Теплый, солнечный. Как пишут классики: "ничто не предвещало..." Жили мы на даче в Архангельском, встал я рано, но ни радио, ни телевизор не включал, чтобы не будить домашних. Как раз завтракал, когда увидел в окно: подошла служебная машина. Обычно водитель, терпеливо ждал, когда я выйду из дома. А тут, смотрю, сам ко мне направляется. Вошел и почему-то шепчет: "По радио передали, какой-то комитет создан, бронетехника на Москву идет..."
Я быстренько собрался, и мы помчались в Белый дом. Радио в машине передает заявление ГКЧП. Чувствую, что-то происходит, а что - понять не могу. Выезжаем с Калужского шоссе по кольцевой на Кутузовский, смотрю, где стоят, где движутся колонны танков и БТРов. Но совсем не страшно, ни боязни, ни тревоги нет...
Подъехали к Белому дому. Ничего не насторожило. В кабинетах, как всегда, чисто прибрано, проветрено, все готово к обычному рабочему дню. Первый помощник Президента Виктор Илюшин торопливо и тезисно ввел меня в курс дела и, бросив на прощание "ты здесь гляди в оба", умчался в Архангельское к Б. Н. Как я потом узнал, там готовилось "Обращение к гражданам России". А я смотрю, вокруг Белого дома постепенно народ собирается. Но занимаюсь своими делами - ксерокс подготовил, пишущую машинку портативную на всякий случай. Ни о каком штурме и не думал, мое дело - документы. Потом вспомнил, что под нами, в подвальной части здания, есть помещения, предусмотренные на всякий случай для Председателя Верховного Совета. А вдруг, думаю, это и есть тот самый "всякий случай"? Звоню ответственному за эти помещения Петрушкину. Пойдем, говорю, посмотрим, что там и как, вдруг придется спускаться в подземелье. Пошли. А там - полное запустение, конь не валялся. Телефоны отключены, воды нет, генератор аварийный не работает, в аптечке - никаких лекарств, даже табличка президентская на дверях отсутствует. Сбоку - решетка. За ней лестница вниз. Куда? Говорят, выход в метро. Спускаемся, а там дверь. Закрыта на замок с той стороны. Получается не выход отсюда, а вход сюда... Короче, Петрушкин дает команду срочно привести все в порядок. Дверь, конечно, блокировать...
Только вылез из подвала - Ельцин приезжает. Как он в свой кабинет вошел, так и не покидал его трое суток. Переоденется в спортивный костюм, поспит немного и снова за работу. Документов тогда от Президента много исходило. Он даже на них не только дату, но и точное время до минуты от руки ставил...
Но что значили бы эти архисрочные указы, приказы и распоряжения главы государства, если бы они не доходили своевременно до того, кому предназначались?
А кольцо защитников Белого дома между тем становилось все многолюднее и плотней, появились первые баррикады. Связь с внешним миром ГКЧП нам блокировал как мог. По-моему, только городские телефоны в кабинетах рядовых сотрудников не отключали. А у нас в здании располагался отдел фельдъегерской связи. Начальником был полковник Лялин, тезка мой. Я его приглашаю и говорю: на тебя вся надежда. Договорись с охраной, оцеплением, с теми, кто на баррикадах стоит, чтобы твоих орлов беспрепятственно пропускали к главному зданию на Солянке. Если надо, в "гражданку" их переодень, но чтобы курсировали туда и обратно надежно. Говорю ему это, а сам думаю: что, если ГКЧПисты догадаются Солянку перекрыть?
К счастью, не догадались. А там фельдъегерские маршруты функционируют: машины и поезда отправляются, самолеты летят. Очень важно было, чтобы документы уходили к адресатам, чтобы люди на местах знали, что мы не в блокаде, что Президент России и его аппарат работают и все исходящие документы имеют конституционную силу. Если бы фельдсвязь была парализована (вот она, важнейшая составляющая обеспечения государственной безопасности!), периферия, находясь в полном неведении о том, что происходит в Москве, оказалась бы на грани реальной гражданской войны. А так - документ налицо - и местный руководитель сам решает, исполнять его или нет.
- И что же? Никто из офицеров ГФС не дрогнул в этой ситуации? Ведь у них тоже был выбор: поддержать ГКЧП или Президента?
- Нет, "или" исключено. Фельдъегерский корпус со дня своего основания традиционно работает строго в рамках закона, который имеет силу в данный отрезок времени...
- А как же октябрьские события 1993 года? И у нас в стране, и за рубежом все еще имеет место быть точка зрения, что в тот момент штурм Белого дома был направлен против законно избранных депутатов Верховного Совета?
- Существует Указ Президента за номером 1400 от 21 сентября 1993 года, которым глава государства прекращает действие Верховного Совета РСФСР, используя свое законное конституционное право. И этот документ был доставлен фельдсвязью в тот же день ровно в 20.00 тем лицам, кого он в первую очередь касался: Хасбулатову, Руцкому, Зорькину... Не подчинившись Указу Президента, депутаты (кстати, далеко не все) сами перешли границу закона и беззакония.
- И как восприняли назревающий конфликт сотрудники ГФС?
- Как положено по закону. У нас говорят: "Без указу нет приказу". Возникшая напряженность представляла из себя зеркальное отражение событий 1991 года. Теперь Президент Ельцин и его основные службы находились в Кремле. И, учитывая опыт двухлетней давности, мы немедленно отозвали отдел фельдсвязи из Белого дома. Поэтому незаконные указы о кадровых перестановках, избрании второго президента, призывы "арестовать и расстрелять всех, кто в Кремле", "бомбить Красную площадь" и прочие документы остались там, где их писали при свечах, и не смогли спровоцировать всероссийскую смуту.
- Валерий Павлович, как потом складывалась ваша судьба?
- На момент ухода Бориса Николаевича в отставку я занимал должность заведующего канцелярии Президента - заместителя руководителя его администрации. Потом, до официального избрания Владимира Владимировича Путина, был советником главы государства. В дальнейшем мне было предложено перейти на службу в ГФС. Воинское звание офицера запаса позволяло. Службу эту я хорошо знаю, понимаю ее содержание и внутреннюю логику служебных отношений. Смею надеяться, что на этом посту принесу определенную пользу родному Отечеству...
Беседу вел Виктор Денисов
Журнал Родина 12.12.2001
http://www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=99&n=9
Док. 408955
Перв. публик.: 20.12.01
Последн. ред.: 20.12.07
Число обращений: 414
Семенченко Валерий Павлович
|
