В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Александр Ивантер: Я думаю, что в очень сильной России, конечно, никто не заинтересован Назад
Александр Ивантер: Я думаю, что в очень сильной России, конечно, никто не заинтересован
Александр Евгеньевич, правительство отказалось от попыток реструктуризации российской задолженности иностранным кредиторам Парижского клуба. Высшее руководство заявляло, что выплачивать долги мы будем в полном объеме и в срок. Однако сейчас начались разговоры о том, что от профицита бюджета надо отказываться, а это означает, что выплачивать долги будет не из чего. Что сейчас происходит, почему правительство меняет свою точку зрения?

Надо разделять две вещи. Если оперировать формальными параметрами долговой нагрузки, которые обычно используются для оценки платежеспособности стран, то у России сейчас умеренная долговая нагрузка. Самый распространенный индикатор, - отношение общего долга к ВВП у нас сейчас чуть ниже 50%, даже с учетом изрядно "похудевшего" по итогам дефолта внутреннего долга. По этому показателю мы укладываемся даже в Маастрихтский критерий долговой нагрузки (не более 60%ВВП), нормативный для стран зоны евро. Что касается тяжести текущего обслуживания задолженности, то есть отношения годовых платежей по внешнему долгу к экспорту, то опасной границей считается 25%. У нас же сейчас годовые платежи составляют порядка 15-17% годового экспорта. Есть еще критерий Рэдди, часто упоминаемый многими экспертами. Согласно нему, внешняя платежеспособность страны адекватно обеспечена в случае, если ее золотовалютные резервы покрывают трехмесячный импорт плюс годовые платежи по долгу, включая госдолг и долги частного сектора. По этому критерию мы тоже практически укладываемся: нормативная величина резервов для России сегодня составляет $46-47 млрд., фактические резервы уже свыше 44 млрд. Платежный баланс довольно силен, и нет оснований ожидать, что он кардинально ухудшится в ближайший год-два. Наконец, пик платежей по внешнему долгу, приходящийся по оригинальным графикам на будущий год, уже изрядно сглажен - вместо исходных 20,9 млрд. долларов, причитающихся к выплате Россией в 2003 году, нам надо будет погасить только 17,3 млрд., что всего на 2,8 млрд. долларов превысит платежи 2002 года. Пик удалось сгладить за счет досрочного погашения Центробанком долга МВФ в размере 2,8 млрд. долларов. Остальная часть сокращения, порядка 800 млн. долларов, официальными представителями Минфина и ВЭБ никак не расшифровывается. Есть основания полагать, что на эту сумму по поручению Минфина был откуплен долг, оформленный в рыночные бумаги. Итак, что касается формальной стороны дела, экономических и финансовых критериев, положение России в сфере внешнего долга сегодня и в ближайшие 2-3 года абсолютно контролируемое. Долговая нагрузка умеренная, причем не только по сравнению с такими странами, как Аргентина, Бразилия и Турция, где ситуация кризисная или предкризисная, но даже и по сравнению с рядом развитых стран.
Но мы живем в такой стране, где формальные критерии не дают полной гарантии от неприятностей. Не хочется кого-то обвинять или рассуждать об адекватности финансовых властей, но, тем не менее, наша история, даже недавняя, заставляет настороженно относиться ко всем этим индикаторам. Это не только история 1998 года, когда ситуация была тяжелая, но ее разрулили совсем уж экзотическим образом. Задним умом все сильны, сейчас рассуждать лучше. Но понятно, что были гораздо более мягкие варианты выхода из валютно-долгового кризиса - дозированная, управляемая девальвация рубля осенью 1997 года, погашение ГКО за счет кредитной эмиссии ЦБ, которая бы заодно немного разогнала инфляцию, что привело бы к усыханию реального размера долга. Были и другие варианты, например, на страницах журнала "Эксперт" в январе 1998 года я предложил лежащую в абсолютно правовом поле схему вытеснения нерезидентов с рынка ГКО, что позволило бы повысить его иммунитет от "азиатского гриппа". Если брать уже постдефолтное время, скажем, начало 2001 года, когда и резервы были достаточно хорошие, и цены на нефть росли как на дрожжах. И бюджет уже был профицитен. И год был не пиковым по выплатам. Тем не менее, всем известна эта скандальная история, когда $3,6 млрд. срочных платежей Парижскому клубу правительствоне заложило в бюджет 2001 года. По-простому так, явочным порядком, без всяких переговоров с кредиторами. Был жуткий скандал и нас-таки заставили вести себя как цивилизованных должников. Во-первых, нам действительно сказали, что у нас не кризисная ситуация, и мы в состоянии платить. Во-вторых, так дела не делаются. Даже если вы чувствуете, что не в состоянии платить, надо разговаривать с кредиторами, а не просто рисовать бюджет, где ничего не заложено на обслуживание долга. Так что формальные критерии долговой нагрузки хотя и успокаивают, но не до конца. Всегда надо делать поправку на неадекватность наших денежных и финансовых властей. В недавнюю годовщину дефолта многие спрашивали: возможна ли новая девальвация? У известного российского экономиста Андрея Белоусова, который тоже присутствует на ваших интернет-страницах, есть идеальная формулировка на этот счет: "сейчас новая масштабная девальвация рубля может быть только рукотворной". То же самое можно смело сказать о вероятности нового долгового кризиса. Экономических причин для дефолта нет. А все причины возможного дефолта лежат во внеэкономической логике, поэтому о них можно рассуждать только гадательно. Лично мне очень бы не хотелось, чтобы либо политика, либо какие-то предвыборные дела к этому привели.
Теперь что касается новых реструктуризаций внешнего долга в случае шокового падения платежного баланса или еще каких-то неприятных неожиданностей. В принципе в реструктуризациях нет ничего страшного, особенно тогда, как приведенная стоимость долга не растет или растет умеренно. Не надо воспринимать реструктуризацию как что-то экстраординарное, как почти дефолт. В конце концов, за последние десять лет мы пережили две реструктуризации долга Лондонскому клубу (секьюритизация обязательств в 1997 году и перевод в еврооблигации в 2000 году) и бесчисленное количество реструктуризаций долга Парижскому клубу. До официального вступления в Парижский клуб было три годовых соглашения о рассрочках. Потом было соглашение о реструктуризации после официального вступления России в Парижский клуб в качестве кредитора в 1997 году и постдефолтная реструктуризация 1999 года. Образно выражаясь, мы раз за разом сдвигали пики, "горбы" графика платежей вперед по шкале времени, потому что текущее финансовое состояние либо не позволяло аккуратно выдерживать график, либо позволяло делать это с напряжением, которое считалось неадекватным задачам текущего финансирования других сфер: внутренних, социальных. Повторяю, это не катастрофа. Особенно первое время после дефолта, когда мы были просто выкинуты с рынка новых заимствований, да и сейчас еще рыночные ставки по суверенным российским долгам все еще очень велики. Скажем, если сравнивать с той же Польшей, у которой текущая экономическая и финансовая ситуация в десятки раз хуже, чем у нас (почти нулевые темпы роста, 20%-ная безработица, хронически и сильно отрицательный текущий счет платежного баланса), но которая избежала дефолта и неконтролируемой девальвации своей валюты в годы "азиатского" кризиса, рисковые премии по российским долгам все еще гораздо выше. В 1999 году они были втрое выше польских. Сейчас разрыв сократился до полутора-двух раз, но и это немало. Вот цена незапятнанной кредитной истории страны-заемщика!
Конечно, нельзя сказать, что у нас совсем не стоит на повестке дня долговая проблема. Ведь традиционная, штатная ситуация с внешним долгом заключается в том, что страна постоянно присутствует на рынке новых заимствований. Старые займы полностью или частично, в части процентных платежей, либо в части основного долга, рефинансируются, замещаются новыми займами. Более дорогие долги заменяются более дешевыми, долги в растущих, дорожающих валютах заменяются на долги в слабеющих валютах. В этом и есть суть политики управления долгом, которое, без преувеличения, сродни искусству. Так вот, Россия сейчас не в этой ситуации, потому что доступ на внешний рынок закрыт. Точнее говоря, сильно ограничен. Причем, к сожалению, ограничен не только объективными обстоятельствами (главное из которых - сохраняющаяся на высоком уровне рисковая маржа по нашим суверенным займам), но и субъективными. Последнее заключается, не знаю уж как сказать, в неких идеологических установках или эхе дефолта. На житейском уровне это можно объяснить так. Когда человек получает сильный удар в пах, то потом он еще долгое время при малейшей, даже мнимой опасности делает характерный жест руками, прикрывая эту часть тела. Мозг в этом не участвует, просто рефлекс. По-моему, это самое адекватное сравнение нынешнего поведения денежных властей и правительства России на долговом рынке, как внутреннем, так и внешнем. На масштабные новые займы и даже на само обсуждение такой возможности просто наложено табу. Прошу понять меня правильно. Я не призывая бросаться во все тяжкие и некритически наращивать госдолг по любым ставкам. Ни в коем случае! Уже проходили. Одна преддефолтная агония лета 1998 года чего стоит. Тогда всего за 4 месяца, с марта по июнь 1998 года мы выпустили евробондов на пять с лишним миллиардов долларов по ставкам 9,5-13% годовых, а в июле 1998 года еще обменяли рублевый долг в ГКО на валютные еврооблигации на 6,5 млрд. долларов под 15% годовых! Ну это надо было додуматься? Молодцы! Спасибо большое! И г-н Кириенко еще гордо называл свой кабинет правительством технократов!
Конечно, надо действовать очень осмотрительно и не повторять старых ошибок. Нужно снять табу на новые займы. И на внешнем рынке, и на внутреннем, потому что дефолты приходят и уходят, а рынок госдолга крайне необходим - без него невозможно построить полнокровный рынок капитала. Надо вырабатывать грамотную долговую стратегию без всяких фобий четырехлетней давности.

Недавно прошло сообщение, что Александр Шохин сделал сенсационное заявление, что в будущем году правительству надо будет тайно изыскивать $10,8 млрд. для выплаты внешнего долга. В Минфине, конечно, это тут же опровергли, сказали, что никаких тайных заимствований быть не может. Но не означает ли это, что перед правительством проблема 2003 года стоит, что она не была решена, как нас уверяли?

Господина Шохина комментировать трудно, потому что он все-таки инсайдер по долговой тематике и до сих пор все-таки знает больше многих других. Думаю, делать такие резкие заявления он бы не стал на пустом месте.
Но даже если все это правда, то есть же еще Центробанк с 44 миллиардами долларов резервов. В случае напряжения с бюджетом ничто не помешает правительству занять у Центробанка валюту для обслуживания внешнего долга. Тем более что прецеденты такой практики уже есть - в 1999-2000 годах внешний долг обслуживался за счет валютных кредитов ЦБ, которые брало правительство. И этот долг, почти $7 млрд. на правительстве висит, уж не знаю, как он обслуживается. Поэтому я еще раз говорю, новых реструктуризаций, нарушений текущего графика платежей, я не ожидаю. То, чего можно ожидать, так это того, что реальный бюджет, который будет действителен на предвыборный год, не тот бюджет, который сейчас обсуждают депутаты, будет не справляться с выплатами, такая ситуация, наверное, возможна. Но я говорю аккуратно, потому что о реальном состоянии бюджета, наверное, докладывают Алексею Кудрину и Михаилу Касьянову, и еще об этом знают 4 или 5 человек. Ведь ни для кого не секрет, что степень прозрачности госфинансов, мягко говоря, оставляет желать лучшего.

Давайте посмотрим на эту ситуацию со стороны западных кредиторов. Лопез-Кларос, человек, который знает Россию, который был представителем МВФ здесь, выступает с предложением: создать фонд, куда Россия будет платить по советским долгам, а потом из этого же фонда будут выделяться средства на ее развитие в приоритетных направлениях. С чем связана эта активность Запада. Почему Запад заинтересован в такого рода схемах?

Наверное, есть политические резоны, но мне бы хотелось ограничиться экономической версией истоков этой идеи. Это совершенно банальное соображение, но оно у меня единственное. Господин Лопез-Кларос инвестиционный банкир. Инвестбанковский бизнес на Западе, в том числе в его родном лондонском Сити, находится в глубочайшем кризисе. Банки сокращают персонал на десятки тысяч человек. Про новую экономику или компьютерные компании уже просто неприлично говорить вслух. Но, даже, казалось бы, такие фишки, которые более можно пощупать руками, как 3G-телефония, находятся или в тупике или на распутье. Если банк Англии выпускает специальное распоряжение, настоятельно рекомендующее банкам больше не выдавать кредиты на 3G, потому что все банки закредитованы под завязку, это говорит о многом. И понятно, что первоначальные планы или прогнозы сроков отдачи от этих инвестиций, включая многомиллиардные траты на лицензии, потерпели крах, уже не говоря о том, что еще большие инвестиции предстоит сделать в инфраструктуру, в железки, волокна, еще во что-то, чтобы машинка со временем заработала и отбила хоть какие-то деньги. Помимо стагнации спроса на услуги инвестбанкиров, индустрия инвестбанкинга находится еще и в эпицентре корпоративных скандалов с точки зрения проблем доверия аналитикам, конфликтов интересов и т.д. Поэтому нужны просто, грубо говоря, сферы приложения и денег, и рабочей силы, по-марксистски выражаясь. Нужны новые относительно глобальные проекты.
Подытоживая, у меня версия только одна. Это некое глобальное предложение, идея, чтобы создать рынок для своих услуг. И в то же время, это очень выигрышная в политическом смысле идея, и в смысле повышения реноме инвестбанкиров, крупнейших инвестбанков. Это очень звонко в политическом смысле, и засветиться в полуполитическом проекте, поучаствовать, попасть в обойму, это в стратегическом смысле для этих банков не помешает.

А заинтересован Запад в том, чтобы Россия активно развивалась, чтобы в России был прогресс. Или то состояние, в котором мы пребываем сейчас, оптимально?

Я думаю, что в очень сильной России, конечно, никто не заинтересован. Заинтересованы в поддержании или налаживании некоего равновесия. Чтобы мы играли по правилам, конечно, в этом заинтересованы все - и на Западе, и на Востоке. Чтобы мы работали в логике, пространстве решения и действий, которые понятны и приняты там. И понятно, что мы не должны быть слишком слабыми, потому что слабость - это некая дезинтеграция, хаос, растерянность и вероятность непредсказуемых шагов. Естественно, когда программа-минимум достигнута, дальше будут преследоваться только свои интересы. У нас есть дешевые ресурсы, включая интеллектуальные, почему бы ими не воспользоваться? Почему г-н Лопез-Кларос упомянул в своей статье о финансировании программ обучения российских студентов за рубежом? Да потому, что в лучшем случае, двое или трое из десяти, и то они будут считать себя неудачниками, вернутся после обучения за границей. Так что несмотря на внешнюю привлекательность подобных предложений, надо всегда помнить, что люди это делают не из благотворительности, а из своих вполне шкурных побуждений. И это нормально. Я не требую от них благотворительности, потому что шкурные интересы хотя бы просчитать можно, а благотворительность - это что-то плохо просчитываемое и непредсказуемое.

Даже если у западных инвесторов представление о благе для России не совпадает с нашими представлениями, из этого фонда все равно будут финансироваться какие-то направления развития. Какая разница, какое направление развития финансируется. В любом случае, это развитие, продвижение вперед. Чем для нас это может быть плохо?

Поймите, развитие - это термин абстрактный. Давайте возьмем конкретный пример. Через 10 лет назревает коренная модернизация российской энергетики. Глава РАО "ЕЭС России" Анатолий Чубайс уже заявил, что его компания будет рассматривать исключительно экономическую состоятельность альтернатив при решении вопроса, какие турбины и оборудование закупать. Либо турбины Сименса, Альстома и Дженерал Электрик, поддержанные мощнейшей системой государственного экспортного финансирования, с гигантскими рассрочками, с минимальными процентами за эту рассрочку. Или турбины Ленинградского машиностроительного завода, которые по чисто техническим параметрам, может быть ведущим образцам и уступают процентов на 5-10 совокупного непосредственного эффекта, но не поддержанные мощным кредитным механизмом по экономическим показателям безоговорочно уступают западным аналогам. Кстати, именно по этой причине ЛМЗ проиграл китайский тендер на поставку энергетического оборудования для каскада ГЭС "Три ущелья".
Казалось бы, ну закупим мы отличные турбины Дженерал Электрик, это же будет развитие! А ЛМЗ? Что ж делать, будет потихоньку загнивать, окончательно терять кадры. Останутся одни бедные КБ с "психами", готовыми почти бесплатно рисовать какие-то чертежи несуществующих турбин. Ну потеряем еще одну отрасль. Зато же будет развитие!
Так что развитие может быть разным. Я не призываю делать все. Но терять те отрасли, где мы еще можем что-то сделать, глупо. В автомобилестроении нам уже, чтобы хоть какую-то более-менее конкурентоспособную продукцию выпускать, без плотного альянса с иностранными автогигантами, видимо, не обойтись. В авиапроме тоже неизбежно сильное масштабирование, предстоит избавиться от неконкурентоспособных, избыточных, дублирующих производств, потому что мы сильно отстали. Но просто терять или закрывать важнейшие в технологическом смысле отрасли недопустимо, если мы не хотим скатиться на уровень второсортной страны. Что же мы будем выпускать - только веники и лапти? Пиво, йогурты, водку и колбасу? В конце концов степень сложности производства определяет степень сложности труда, степень сложности - в кибернетическом смысле - работы мысли, уровень культуры, наконец, уж простите мой пафос - я думаю, он здесь вполне уместен!

Но многие страны пошли по такому пути. Та же Англия от своей собственной автомобильной промышленности отказалась полностью.

От автомобильной промышленности в том виде, в каком она существует сегодня, нам тоже придется отказаться. Я думаю, что в лучшем случае нам удастся сохранить кокнурентоспособные производства части комплектующих для производства западных моделей на совместных с иностранцами сборочных заводах. На самом деле инвентаризация состояния и помощь в развитии важнейших отраслей - это задача правительства. Не прогнозировать инфляцию и рисовать бюджет, степень соответствия которого реальным кассовым потокам государства не выдерживает никакой критики, а заниматься промышленной политикой. Это не значит, что надо вкачивать деньги куда-то. Но выработать стратегию, дать четкие ориентиры отраслевому бизнесу по целям и срокам решения конкретных задач крайне необходимо. Иначе процесс потери целых отраслей промышленности будет продолжаться. Это особенно обидно.

Некоторые эксперты считают, что большая часть российского долга давно скуплена нашими же людьми. Причем скуплена по 20-25%, а получить с этого они хотят все 100%. Это мнение Ивана Грачева. Насколько вероятно, что действительно все уже скуплено? И не этим ли объясняется то, что наше правительство так хочет выплачивать долги в полном объеме, и в срок?

Здесь мы ступаем на шаткую почву, потому что на уровне не слухов, а фактов об этом могут судить двое-трое людей в Минфине, которые об этом не говорят, потому что они в первом отделе в свое время сделали соответствующую расписку И, наверное, несколько продвинутых банкиров. Поэтому все, что я скажу дальше, это не более, чем мои предположения.
Во-первых, надо четко понимать - есть долг торгуемый, а есть неторгуемый. Торговать в розницу долгами Парижского клуба нельзя. Это не бумаги, это не записи на счетах, это двусторонние межгосударственные кредитные отношения, которые не подлежат рыночной жизни. Может торговаться только рыночный долг, долг, оформленный в ценные бумаги. Еврооблигации, тоже довольно крупный номинал, но, тем не менее, какие-то пакеты могут покупаться и продаваться.. Рыночный долг тоже велик, уже одних еврооблигаций по номиналу выпущено на $35 млрд. Все это рыночный торгуемый долг, который в принципе подлежит скупке как Минфином, так и ЦБ, через своих агентов. Как тех, которые всем известны, типа Внешторгбанка, ВЭБ и росзагранбанков, которые очень плотно занимаются такими операциями, так и через некие структуры, которые менее известны. Скажем, в связи с известным расследованием Счетной палаты всплыла "внучатая" ЦБ компания FIMACO. Очевидно, что есть и другие финансовые компании подобного типа, оперирующие на рынке долгов в интересах и по поручению ЦБ и Минфина. Наконец, спекуляции с рыночным долгом emerging markets, включая и российские бонды - неплохой бизнес. И им занимаются наши крупные коммерческие банки. Но, во-первых, надо понимать, что круг этих банков очень невелик, потому что это очень специфические операции, надо иметь опыт, команду людей-профессионалов. Надо иметь офшорные дивизионы или дочерние банки, либо финансовые компании на Западе. Нужно иметь инфраструктуру, команду и опыт операций на этих рынках. Плюс надо иметь определенный размер капитала, потому что все это серьезные и достаточно рискованные операции. Поэтому, рассуждая реально, не хочу называть конкретные названия банков, потому что это довольно тонкий момент, и я со свечкой не стоял, но очевидно, что количество этих банков, на мой взгляд, не больше пяти. Этим занимаются 3-5 банков негосударственных, не считая ВТБ и ВЭБа, которые этим занимаются как агенты Минфина. Пока эта область в тени, пока не создано госагентство по управлению долгом, где тоже эти операции будут проводиться. Но и тогда большая часть таких операций останется конфиденциальной. Глупо было бы говорить: завтра скупим. Если мы объявим, что завтра скупим, то скупим на 20-30% дороже, чем если бы не объявили. Я бы не преувеличивал размеров портфелей российских частных держателей наших бондов - банков и, может быть, каких-то крупных компаний, которые имеют такой портфель на всякий случай. Думаю, что совокупный частный пакет всех негосударственных банков и крупных сырьевых компаний, которые, может быть, этим занимаются, составляет максимум в $300-500 млн. С учетом того, что весь наш рыночный долг порядка $50 млрд, все рассуждения о том, что частные держатели-резиденты как-то влияют на конъюнктуру, шантажируют Минфин -- просто бред, чистая фантазия.

6 сентября 2002
http://www.opec.ru/point_doc.asp?d_no=28660

Док. 408377
Перв. публик.: 07.09.02
Последн. ред.: 17.12.07
Число обращений: 295

  • Ивантер Александр Евгеньевич

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``