|
|
Минкин Александр: Садись, Минкин, два!
Назад
|
Минкин Александр: Садись, Минкин, два!
|
Учительница:
- Вовочка, какой, по-твоему, должна быть идеальная школа?
- Запертой, Марь Иванна.
Странно встречать своих школьных учителей: ведь они должны остаться на другой планете, такой яркой, почти осязаемой, но летящей в параллельном мире. Там, где нам всегда семь, двенадцать, десять лет...
Как пахнут астры на дожде, как разносится из динамиков про школьные годы чудесные, как тянет спину ранец с грибком (шляпка красная, ножка белая) - не забудешь. Первого сентября щемит сердце: когда мы уйдем на другую планету, другие дети, как мы когда-то, будут волноваться у школы, и мокрый лепесток астры упадет на асфальт.
Сегодня журналисты "МК" снова стали школьниками. Представьте Минкина и Богуславскую в ранцах с грибком. Не можете?
ХОТЕЛ БЫ ЗАБЫТЬ
В школе я научился врать. И - как теперь думаю - больше ничему.
Врать, что уроки сделал. Врать, что отметки хорошие. Если попался - врать, почему не сделал (тетрадь упала в печку, бабушка умерла... Одноклассник мой успевал в первой же четверти схоронить и оплакать всю родню; я берег, некоторые доживали до весны).
Научился отлынивать от работы, изображать работу, изображать успехи (то есть, имея школьный опыт, я сейчас легко бы мог быть министром чего угодно; и не хуже нынешних).
Читать и считать я уже умел; тут за 11 лет ничего не прибавилось. В пятнадцать лет я очень хорошо знал, что такое арксеканс и арккотангенс, но за 40 послешкольных лет эти штуки мне ни разу не пригодились, и я их забыл. Даже за миллион долларов не смогу сказать, что такое арксинус и пр., хотя знаю, что это тригонометрия и как-то связано с углами.
Как всякий послевоенный пацан, я знал хенде-хох, хальт, цурюк, битте-дритте-фрау-мадам и песенку немецких овчарок (советские люди женского пола репродуктивного возраста, которые недостойно себя вели на оккупированных территориях): "Шпацирен, шпацирен, Мит дойчен официрен". Годы изучения немецкого добавили только Их хабе фон беруф.
...Я не сидел, но думаю, что чувства лагерников мне всегда были понятны именно потому, что я учился в советской школе. (Надеюсь, мои учителя не прочтут, не хочется их обижать, среди них были хорошие, благородные люди.)
Страшные сны про "два по русскому". Сны страшные не ужасом, а невероятной реальностью. Только вечером, бывало, ахнешь, не найдя тетради с двойкой за сочинение, - так это был сон! А весь день ходил убитый этой парой, всё придумывал, что соврать.
Для полного сходства с тюрьмой школу в начале 60-х стали запирать, чтобы, отметившись на первом уроке, никто потом не сбежал. Мы прыгали со второго этажа на асфальт, немножко страшно (этажи в школах высокие), но ничего, никто ни разу ногу не сломал.
Надежнее было вообще в школу не ходить, чем потом выпрыгивать, потому что неприятности с тобой могли произойти и на первом уроке. Лучше всего с утра сбежать в кино. Надо только вовремя уйти из дому, чтоб не заподозрили.
...Образ Татьяны, Онегин - лишний человек... По литературе всегда "три". По русскому всегда "три". Пишу я грамотно, но ответить, когда и почему надо "-оньк-", а когда "-еньк-", - не мог. Это не сложно, но очень скучно.
Органическая химия - мимо; ни разу не пригодилась. А что такое этиловый спирт, в какой пропорции его разбавлять, чем закусывать и как отличить его от метилового - этому не в школе учат, а зря, меньше бы людей померло по глупости.
История - гадость; довольно молодая и симпатичная историчка была большой патриоткой. "В этой битве, - учила она, - русские одержали поражение". У нее русские непрерывно всё одерживали. А потерпеть - это оставалось на долю буржуев; англичане потерпели победу в Крымской войне.
Пестики и тычинки? Я верю, что они есть, но опознать не могу, каждый раз гадаю: кто передо мной - пестик или тычинка?
Все, что я знаю по географии, - заслуга Жюль Верна и Майн Рида. Все, что я знаю о дедуктивном мышлении, - спасибо Шерлоку Холмсу. Все, что я знаю, - я знаю из бесконечных книг, которые читал в кровати, в сортире, в щели на парте, где крышка откидывается; очень удобно, смотришь вроде в тетрадь, училке трудно понять, чем ты там занят. Идешь из школы - читаешь на ходу; переулки тихие.
Книги спасли. И некоторые фильмы. В девятом и десятом я отказался (тихо, но упрямо) вступать в комсомол, в одиннадцатом уже и не предлагали.
- Дурак, тебя же в институт не примут! - говорили все.
Не приняли. 19 августа 1964 года пошел работать. 40 лет трудового стажа, и ни дня, чтобы я с благодарностью вспомнил школу. Сейчас, когда редакция велела написать текст к 1 сентября, вдруг осознал, что ни разу не был на вечерах встречи старых учеников, ни разу не хотел туда пойти.
Я был очень смешливый первые четыре года, за это в угол ставили и даже в коридор выгоняли. В начальной школе учили тому, что я уже знал; и к пятому классу, когда начались "предметы", я был законченный лодырь. Я совсем не умел работать, жизнь стала очень грустная.
...Грозила двойка по немецкому (9-й класс), а система была "кабинетная" - каждый предмет в своем кабинете. На перемене отломил зубчик у пластмассовой расчески, подошел к кабинету немецкого и незаметно сунул зубчик в английский замок. Немка пришла - дверь не открывается. Пока слесаря искали, пока он замок выковыривал... А следующий урок - математика, ее не боялся, по математике и физике был почти отличник, сижу отдыхаю, душа радуется, математичка что-то объясняет, гуляя по проходам между партами; идет мимо меня - вдруг останавливается, одной рукой вытаскивает из моего нагрудного кармашка расческу, а другой рукой из своего нагрудного кармашка - зубчик. И прикладывает. И они совпадают, как в шпионском кино. Кошмар внезапного провала.
Розетку починить, и велосипедную втулку перебрать, и штопать носки, и картошку чистить - научился дома. А в школе - вышивать болгарским крестиком. Никогда не пригодилось.
01.09.2004
http://www.yavlinsky.ru/news/index.phtml?id=1840
Док. 397021
Перв. публик.: 01.09.04
Последн. ред.: 15.11.07
Число обращений: 336
Минкин Александр Викторович
|
|
|
|
|
