Внешнеполитическая самостоятельность России - безусловный императивНазад
Внешнеполитическая самостоятельность России - безусловный императив
За полтора десятилетия после окончания холодной войны мир коренным образом изменился. И хотя наследие прошлого еще дает о себе знать, все увереннее пробиваются ростки нового
По мере преодоления блокового противостояния объективно сужается поле для конфронтации в международных отношениях. С глобализацией как возможностей, так и вызовов безопасности и устойчивому развитию складывается понимание того, что лишь солидарный ответ мирового сообщества на ключевые проблемы современного развития может быть по-настоящему эффективным. В результате падает спрос на единоличное лидерство, девальвируются "старые" союзнические обязательства, подкреплявшиеся идеологической и цивилизационной солидарностью.
В то же время мир не стал более безопасным.
Основная причина - в издержках глобализации: усиливающаяся неравномерность развития порождает конфликты на социально-экономической, межнациональной и религиозной почве. Но ощущение дефицита безопасности также создают рецидивы односторонних силовых действий. Застой в разоруженческой сфере обостряет угрозу расползания оружия массового уничтожения.
Сохраняющаяся неопределенность относительно будущего мироустройства была во многом связана с ослаблением России в период после распада СССР. Другой ее источник - синдром "победы" Запада в холодной войне, который лежит в основе черно-белого видения мира, стремления к реидеологизации и ремилитаризации международных отношений.
Поэтому только логично, что катализатором позитивных перемен стало укрепление России, способной теперь на равных с другими ведущими державами участвовать в формировании и реализации глобальной повестки дня. Без России и вопреки России не решить ни одной сколько-нибудь значимой международной проблемы. Возможно, впервые за последние полтора десятка лет создается реальная конкурентная среда на рынке идей мироустройства, адекватного современному этапу мирового развития. Деградирующая ситуация в Ираке и Афганистане - наглядное подтверждение ущербности политики одностороннего силового реагирования и попыток монополизировать процессы урегулирования конфликтов.
Все более неустойчивой становится разбалансированная система международных отношений. Блоковые, идеологические стимулы поведения перестают работать, а другие пока не оформились. В этих условиях многие государства начинают переосмысливать свои интересы.
Становление новых глобальных центров влияния и роста, более равномерное распределение ресурсов развития и контроля за природными богатствами закладывают материальную основу для многополярного миропорядка.
Совокупностью этих и иных факторов обусловлен наметившийся переход к новому этапу мирового развития. Его главное отличие от предыдущего состоит в том, что нынешний миропорядок определяется уже не столько угасающей инерцией блокового противостояния, сколько современными реалиями. В этих условиях осознание общности всех государств перед лицом вызовов и угроз XXI века трансформируется в тенденцию к утверждению коллективных и правовых начал в мировой политике. Об этом свидетельствует и анализ, проведенный в рамках подготовленного МИД России по поручению президента Владимира Путина Обзора внешней политики, который полностью подтвердил верность сделанного в 2000 году выбора в пользу прагматизма, многовекторной дипломатии, твердого, но без скатывания к конфронтации продвижения национальных интересов.
В России раньше многих смогли осмыслить уроки холодной войны, отказались от идеологии в пользу здравого смысла. Отсюда способность непредвзято смотреть на современные международные реалии, инициировать неординарные решения сложнейших проблем.
Россия открыта для конструктивного диалога и равноправного сотрудничества со всеми без исключения государствами. Со многими странами, включая соседей по СНГ, Китай, Индию, Египет, Бразилию, членов "Восьмерки", мы уже вышли или выходим на уровень стратегического партнерства. В целом же в мире набирают вес силы, заинтересованные в мощной, самостоятельной России. При том, конечно, что понятие мощи и величия государства определяется иначе, чем в прошлом: главным образом в категориях так называемой мягкой силы, под которой понимается в том числе умение "играть в команде", готовность продвигать позитивную повестку дня по всему спектру международных проблем, способность беречь свою культурно-цивилизационную самобытность при уважении всего многообразия культур и традиций мира.
Внешнеполитическая самостоятельность России - безусловный императив. В современном глобализирующемся мире далеко не все могут себе это позволить. А для нас это - вопрос ключевой, вопрос суверенитета. Наша страна не подходит для того, чтобы ею или ее внешней политикой управляли извне. Мы не пытаемся всем нравиться - просто исходим из своих, понятных прагматических интересов. Вспомним, что наша страна особенно стремилась "нравиться" в эпоху Николая I и в последние советские годы: знаем, к чему это привело.
Ни скрывать имеющихся разногласий с партнерами, ни драматизировать их резона нет. У нас впереди огромный массив совместной работы. Это - взаимодействие в ООН и "Группе восьми", партнерство Россия - ЕС и диалог в Совете Россия - НАТО, кризисное регулирование, двусторонние повестки дня. Что же, на наш взгляд, мешает?
К сожалению, кому-то надо буквально переступить через себя, чтобы вести дела с Россией на равноправной основе. В этом не наша вина. Но это превращается в общую беду глобальной политики, поскольку призвано сохранить некий статус-кво, под которым понимается привилегированное положение отдельных государств в эволюционирующей международной системе. Дело не в зависти и не в обиде. Во-первых, любые претензии на лидерство должны подкрепляться делами, приносить добавленную стоимость в виде "общих благ". Пока не видно, чтобы одностороннее реагирование способствовало решению имеющихся проблем. Скорее, не решая их, оно создает новые. В итоге нарастает проблемность в международных отношениях.
Во-вторых, сам характер глобальных вызовов и угроз требует глобального ответа. Нам же вместо коллективного образа действий предлагают нечто вроде коллективизации советского образца.
Разумеется, те, кто "записывает в колхоз", не кладут на стол пресловутый наган. Его замещают сентенции о том, что иначе для всех будет хуже. Принять эту логику мы, понятно, не можем. Тем более что имеются позитивные примеры подлинно коллективных, на равноправной основе, многосторонних усилий, свидетельствующих в пользу нашего видения современной исторической эпохи. Достаточно сослаться на решения Санкт-Петербургского саммита "Восьмерки" по международной энергетической безопасности и Ближнему Востоку. В первом случае в основу глобальной энергетической политики был заложен справедливый, выверенный баланс интересов производителей и потребителей энергоресурсов. Во втором - согласовано принципиальное понимание, что в корне проблем региона лежит неурегулированность арабо-израильского конфликта во всех его аспектах.
И наконец, Россия, находящаяся в процессе беспрецедентных перемен, просто не может участвовать в охранительной политике, имеющей целью законсервировать нынешнее переходное состояние международной системы.
Мы меньше других можем себе позволить рисковать формирующимся доверием к собственной внешней политике, которое, в свою очередь, является важным фактором общей предсказуемости мирового развития.
Если мы и претендуем на что-то, то только на участие в аргументированных обсуждениях, которые были бы открытыми и свободными, без заведомо запрограммированного исхода. В политике, как и в обычной жизни, остро необходимо умение слушать и слышать собеседника. По крайней мере в целом ряде случаев это могло бы спасти человеческие жизни и дать экономию материальных ресурсов, растрачиваемых в результате проведения политики, которую трудно назвать рациональной. Здесь не должно быть места ни фатализму, ни фанатизму, признаком которого, по определению Уинстона Черчилля, является упорное нежелание сменить тему разговора.
Неприятие вызывает стремление заставить нас признать как данность политику в конкретных вопросах, которая уже доказала свою несостоятельность, в том числе в глазах собственного электората соответствующих стран. Россия если и совершает ошибки, то сама платит по своим счетам. Нас же порой призывают поддерживать линию, ошибочность которой создает проблемы для всего мирового сообщества. Мы не претендуем на истину в конечной инстанции, но мы как минимум успешно проходим испытание на адекватность своей внешней политики.
Надеемся, что наши американские партнеры не сказали своего последнего слова по иракскому урегулированию, где давно назрела необходимость реального вовлечения ООН, всех соседей Ирака, включая Иран и Сирию, и ведущих региональных организаций, в поддержку подлинного национального примирения всех иракцев. Реалистическая коррекция курса коалиции в Ираке помогла бы реализовать на практике объективную общность интересов Вашингтона и Тегерана в этой стране. Это могло бы стать началом движения в сторону нормализации двусторонних американо-иранских отношений, что, в свою очередь, создало бы благоприятный фон и для урегулирования ситуации вокруг ядерной программы Ирана. То есть в выигрыше оказались бы усилия и по урегулированию проблем Ближнего Востока, и по укреплению режима нераспространения. Этих задач не решить, если следовать логике "игры с нулевым результатом".
Сейчас не найти тех, кто утверждал еще четыре года назад, что "путь в Иерусалим лежит через Багдад". Практически все, включая членов антииракской коалиции, сходятся в признании необходимости всеобъемлющего урегулирования арабо-израильского конфликта, что возвращает нас к итогам Санкт-Петербургского саммита. Любые попытки обойти эту фундаментальную реальность, в том числе на путях разыгрывания карты межмусульманских и межарабских противоречий, имели бы самые разрушительные последствия, не говоря уже о вероятности оказаться фактически в одной лодке с "Аль-Каидой" и талибами, то есть в ситуации, которая существовала на момент террористических актов 11 сентября 2001 года. За умиротворение талибов выступают те же силы, которые тогда упорно искали пути к международному признанию их режима.
Иракский опыт заставляет обратиться и к проблематике санкционной политики. В свое время именно непродуманные санкции, а также стремление использовать их, вопреки резолюциям Совета Безопасности ООН, для смены режима создали условия для того, что мы имеем сейчас в Ираке.
В принципе санкции как инструмент в распоряжении СБ ООН могут сыграть роль постольку, поскольку способствуют движению по пути переговорного урегулирования проблемы. Если они запрограммированы на силовой исход, то превращаются в ширму для силовой политики. А односторонние, вводимые в обход СБ ООН санкции способны лишь подорвать шансы на достижение развязок, оттолкнуть партнеров, ослабить единство мирового сообщества. В любом случае мы считаем, что применительно к каждой конкретной ситуации ответ можно дать только посредством добросовестных, без предварительных условий многосторонних усилий по поиску политико-дипломатического урегулирования.
И, разумеется, губителен выход за рамки международного права, не говоря уже о грубых нарушениях его основополагающих норм - таких, например, как неприкосновенность дипломатических представительств. Стремление действовать по принципу "все дозволено" неизбежно вызывает ответную реакцию, за которой - угроза хаоса, и тогда уже будет бессмысленно спорить, кто "Юпитер", а кто "бык".
Пищу для размышлений дают процессы расширения НАТО и Евросоюза. Несмотря на различия в характере этих двух организаций, последствия политизации расширенческой темы - а факты показывают, что расширение изначально было политическим проектом - являются во многом однопорядковыми. И Евросоюз, и НАТО теряют гибкость и эффективность в плане достижения своих фундаментальных целей. Кого-то это могло бы радовать, кто-то увидел бы в расширении путь к самоликвидации НАТО и ослаблению европейского проекта. Ни то, ни другое не отвечает интересам России, готовой не только считаться с фактами, но и способствовать позитивному развитию общеевропейского сотрудничества на той основе, которая реально сложилась. Любая упорядоченность лучше хаоса.
Наиболее перспективным видится комплексный подход к решению проблем Евроатлантического региона. Речь могла бы идти о широком взаимодействии по всему спектру интересующих тем в трехстороннем формате - между Россией, Евросоюзом и США. Тем более что такое сотрудничество уже осуществляется на практике, будь то в Совете Безопасности ООН, в рамках "Восьмерки", "квартета" международных посредников в ближневосточном урегулировании, в "Шестерке" по ядерной программе Ирана. Что особенно важно, этот формат снимал бы ненужные взаимные подозрения в отношении того, что происходит между любыми двумя участниками этого "треугольника". Нет сомнения в том, что это существенно оздоровило бы общую атмосферу в регионе и в мире.
Не хотелось бы, чтобы по инерции - "просто за отсутствием иных идей" - на уверенную в себе Россию реагировали в духе инстинктов, сформировавшихся в ходе холодной войны. Убежден, что ни ремейк холодной войны, ни "холодный мир" не являются реалистичным выбором для международного сообщества. Хотя бы потому, что сейчас выбирать приходится не за закрытыми дверями и не в тесном кругу избранных.
Россию порой упрекают в том, что она пытается жить в нескольких цивилизационных измерениях. Но именно так - на стыке цивилизаций - всегда существовала Россия. Такова была воля географии и истории. В нашей исторической судьбе преломляется более фундаментальная проблема культурно-цивилизационного многообразия мира, которое нельзя отменить и которое должно найти свое отражение в процессах глобализации. Решению этой реальной проблемы и намерена всемерно способствовать Россия своим внутренним развитием и своей инициативной, открытой и предсказуемой внешней политикой.
