Дума приняла его во втором чтении, но лишь с условием последующей доработки
Целый день понадобился депутатам, чтобы осознать наконец простую истину: положение о Национальном банковском совете (НБС) как органе управления Банком России - прямое нарушение Конституции. Где недвусмысленно записано: ЦБ осуществляет кредитно-денежную политику независимо ни от каких иных органов. До этого момента все попытки вице-премьера Алексея Кудрина и главы Центробанка Сергея Игнатьева найти приемлемый компромисс с народными избранниками наталкивались на глухое и непрошибаемое сопротивление большинства. Дрогнули только тогда, когда внутри палаты внезапно вспыхнул "бунт на корабле": группа "Народный депутат" пригрозила в полном составе голосовать против законопроекта, если правительственные поправки, восстанавливающие принцип независимости ЦБ, не будут приняты. До этого момента все доводы разбивались о лукавые контраргументы: мало ли что записано о НБС, главное - это его функции, а они наблюдательные, имеющие цель обеспечить прозрачность деятельности Банка России. В действительности же все обстояло с точностью до наоборот: НБС получал право "утверждать" важнейшие стороны деятельности ЦБ - от годовой финансовой отчетности, проекта основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики до системы расчетов и бухгалтерского учета. То есть обретал чисто управленческие функции.
В Банке России, таким образом, конституировались бы два органа управления, два председателя. Двоевластие. Наконец, чуть ли не самое главное. Раз в квартал НБС должен собираться на заседания, заслушивать отчет совета директоров ЦБ и раздавить им ценные указания. Но думские разработчики нигде ни единым словом предусмотрительно не упомянули, а какую же ответственность несут эти "общественники" за свои рекомендации. Стало быть, роль "крайних" отводилась руководству Центробанка с урезанной самостоятельностью. Вероятно, не так уж и не прав был депутат Адриан Пузановский, намекнувший на истинную причину упорства думских разработчиков: некоторые инициаторы, заявил он, уже меняют кабинеты и должности, решая свои личные вопросы. Несуразностей среди сотен поправок, от обсуждения которых у большинства непосвященных в тонкости банковского дела депутатов временами ум заходил за разум (и немудрено: не все заканчивали финансовые академии), было немало. Назовем еще две: Банк России ограничили в праве проводить больше двух проверок одной кредитной организации за один отчетный период.
Последствия такого решения безуспешно пытались разъяснить депутатам Кудрин и Игнатьев: это приведет к резкому ослаблению надзора ЦБ, следствием которого неизбежно станут снижение надежности банков (и доверия к ним населения), рост числа банкротств и уменьшение инвестиций в производство. Или: НБС в роли разработчика правил бухгалтерского учета ЦБ. Вещь вроде бы невинная, но прямое следствие любой проволочки в этом вопросе - паралич деятельности главного банка страны. Но, пожалуй, решающим аргументом в смягчении требований думских инициаторов поправок стала фраза, оброненная как бы невзначай вице-премьером Кудриным: жаль, если такая большая работа над законопроектом будет проделана зря.
Расшифровал подтекст заместитель председателя комитета по кредитным организациям и финансовым рынкам Госдумы Владимир Тарачев в беседе с корреспондентом "Времени МН": новый орган управления в лице НБС - с полномочиями, но без ответственности - не одобрит Совет Федерации, а ежели все же случится невероятное и закон ляжет на стол Владимиру Путину, президентское вето гарантировано. Его коллега по комитету Павел Медведев убежден, что в таком виде закон обречен в любом случае: Конституционный суд признает его противоречащим Основному закону страны. Итог затянувшегося обсуждения: принять законопроект о ЦБ условно, вычистив из него все управленческие функции НБС. Затем, перед третьим чтением, вернуть его к процедуре второго, утвердить новые поправки, и только после этого принять закон в окончательном виде.
