Леонид Парфёнов. Снова предатель
ЛЕОНИД ПАРФЕНОВ - УХОДЯЩАЯ НАТУРА?..
Резонанс
Уход Леонида Парфенова из эфира вызвал резонанс, сопоставимый с тем шумом, который в начале прошлого века произвел отъезд Льва Толстого из Ясной Поляны. Как и тогда общественность выглядит взволнованной. Интерпретации следуют одна за другой. Как героические: форма протеста против произвола начальства. Так и презрительные - от: "стильный мальчик", который когда-то позволил себя подкупить, до: "капризный юноша", который, бог знает, что о себе возомнил.
Кстати, что же он о себе "возомнил" и что он есть на самом деле? То есть что нам Гекуба-Парфенов? И наоборот: что мы ему, Парфенову-Гекубе?
Начало начал
Он начинал в рамках Авторского телевидения.
АТВ - компания-телепроизводитель, основанная Кирой Прошутинской и Анатолием Малкиным еще в советское время, - возникло то ли как дополнение к молодежному "Взгляду", то ли как альтернатива ему. Скорее последнее. "Взгляд" был провозвестником гласности и ее рупором. АТВ изобретало язык, на котором можно было изъясняться с народом, дорвавшимся до гласности.
Публичная политика тогда на рубеже 80-90-х годов оказалась любимой игрушкой и взрослых и детей. Это сейчас она тот предмет, коего без острой надобности касаться не рекомендуется. А в то время ничего интереснее, привлекательнее и увлекательнее не было.
Ею и увлекся начинающий теледокументалист Леонид Парфенов. Он сделал публицистический фильм о демократах первой волны. Тогда же он вошел в кадр. Запомнился эпизод в фильме: со сцены Дома кино, сменяя друг друга, ораторствуют Афанасьев, Попов, Станкевич, Собчак - лидеры межрегиональной парламентской группы, а в зале Парфенов и Прошутинская вполголоса обсуждают и самих политиков и их ораторское мастерство, и непривычную для нас их непринужденность.
Сегодня я уже не помню содержания разговоров в подробностях как на трибуне, так и в зале. Помню прием, то есть дистанцию между автором Парфеновым и персонажами его киноповествования. То был в зачаточной форме эффект отстранения. Понятно, что он был сработан несколько грубо и чересчур зримо...
Отстраняясь, остраняя...
Зерно фирменной манеры Леонида Парфенова упало в почву, из коей и выросли впоследствии информационные "Намедни", потом - "Намедни" исторические, и, наконец, "Намедни" информационно-аналитические .
Сначала он "остранял" своих героев, близкое и понятное ему советское время, набившую оскомину советскую эстраду, потом - современность, потом - далекую историю, Пушкина... Наконец, "остранил" и самого себя. То есть сделал из себя "стильного мальчика".
Приемы были разные. Самый эффектный - уравнивание больших событий и незначительных подробностей: триумф Гагарина, мода на туфельку-шпильку, рекордный прыжок Брумеля, мода на плащ-болонью, кубинский кризис, мини-юбка, отставка Хрущева и т.д.
В такого рода мельканиях уже заключался немалый заряд иронии. А еще был полиэкран, который позволял поиграть изображением, сталкивая в рамке экрана сразу несколько картинок. А была еще чуть саркастичная улыбка Парфенова, его пафосно-ернические интонации. И были шутки вроде той, когда он, Леонид Парфенов, поворачивал штурвал Братской ГЭС, или становился на ту трибуну в Кремлевском дворце, с которой Хрущев бросил клич: "За работу, товарищи!"
На историю можно смотреть не снизу вверх, а, наоборот, сверху вниз. К истории можно относиться без патетического трепета, с ней можно фамильярничать, ее можно подначивать, над ней - подшучивать, словом, играть в историю. Можно уменьшить ее до макета на планшете и переставлять персонажей с одного места в другое. И можно себя поставить на то или иное место в порядке шутки.
Точно такие же шутки можно проделывать и с современностью. И вообще, со временем. Не у всех это, правда, получается. И не всем это сходит с рук.
Трансформации
Жизнь тем временем претерпела определенную трансформацию. Это не все заметили. Кремль как средоточие Добра и Зла перестал интриговать широкую общественность. Интересовал он в основном определенные бизнес-круги. Впрочем, трансформировалась и журналистика. Люди с НТВ, чьей профессией были новости, закаляясь в борьбе за правое дело Гусинского и Березовского, а заодно за свободу и независимость прессы, все больше напоминали бойцов из агитпроповского ударного батальона. Не стану ссылаться на личные впечатления, процитирую Виктора Шендеровича: "...ненависть крепко закупоривала сосуды. Евгений Алексеевич Киселев, например, прямо из телевизора назвал наших оппонентов "насквозь прогнившей кликой циничных негодяев".
Для автора книги "Здесь было НТВ", из которой взяты вышеприведенные слова, такие инвективы - всего лишь "вопрос стиля". Проблема же в том, что талантливая, субъективно честная журналистика превращалась на наших глазах в партию старого-нового типа.
До партии она все-таки не дотянула, а свой профессиональный статус в значительной степени утратила.
В тени идеологического конфликта меж партией автократической власти и партией демократической журналистики осталось довольно драматическое расставание Леонида Парфенова с командой Евгения Киселева. Вдогонку первому летели тяжелые письменные и устные обличения: "предатель", "конформист" и т.д. Снова цитирую Шендеровича: "Этот одинокий интеллектуал не мог больше участвовать в нашей массовой пошлости - собраниях и демонстрациях... Фальшь ранила его тонко организованную душу".
Отдельный случай
Парфенов вышел из "партии" и остался в телевизионной журналистике. И продемонстрировал ее класс в информационно-аналитической программе "Намедни". На своей площадке он выиграл у вернувшегося в эфир Евгения Киселева.
Вчерашний день телевизионной аналитики - монологическая конструкция, когда в эфире господствует заданная позиция ведущего и где прочие элементы носят подсобный характер - репортаж с места события иллюстрирует мысль ведущего, приглашенный гость развивает ее, изложение статьи из зарубежного или отечественного издания подкрепляет ее и т.д.
Политическая аналитика Леонида Парфенова - отдельный случай. Здесь ведущий оглядывает действительность с высоты птичьего полета. Его "Намедни" - это своего рода эстрадное ревю, это такой концерт с выигрышными номерами и впечатляющими аттракционами, где ведущий - не гуру-политолог, а маг-волшебник, достающий из эфира события, явления, обстоятельства, перемешивающий их на свой вкус, манипулирующий ими на свое усмотрение.
А стало такое легкомысленное обращение с реальностью потому , что у Парфенова другие отношения с властью. Он ей себя не противопоставляет. Она для него не более, чем рябь на воде. И уж тем более - не противник. Потому с нею и не бодается. Перед нами не тот романтический случай, когда дуэлянт (предположим, Виктор Шендерович с его "Бесплатным сыром"), если не упирается шпагой в грудь Кремля, то уже не способен устоять.
Парфенов в отличие от многих своих телевизионных коллег способен к самостоянию. И "продукт" он создал самодовлеющий. Потому и может позволить себе роскошь стилистических и вкусовых расхождений с начальством. Едва он выставил себя со своими "Намеднями" на трансфер, как к нему выстроилась очередь желающих его заполучить.
