Леонид СЛУЦКИЙ: `Каждая маленькая победа придает мне уверенность`Назад
Леонид СЛУЦКИЙ: `Каждая маленькая победа придает мне уверенность`
Первого заместителя председателя Комитета Государственной Думы по международным делам Леонида Слуцкого считают человеком закрытым. Но оказалось, что это не совсем так.
- И ничего-то из вас клещами не вытащишь, Леонид Эдуардович! Сколько ни ухищряйся. Просто какой-то "человек в футляре".
- Никоим образом. Я закрыт только для тех, с кем мне не интересно общаться.
- Но будем считать, что к нашему журналу это не относится. Тогда кто, скажите, сыграл в вашем детстве самую главную роль? Может, это был дедушка?..
- Нет. Мама и бабушка. Собственно, они меня и вырастили. Детство, наверное, как и у всех, было счастливым. Жили мы не очень богато. У нас даже не было телевизора. Хотя это была Москва, 70-е годы. Поэтому художественные фильмы мы ходили смотреть в кинотеатр. И еще я увлекался астрономией. Мне очень нравилось делать телескопы.
- И как же вы их делали?
- Брал заготовки, резал, шлифовал, полировал их. Получались неплохие зеркала, а затем и телескопы, по крайней мере на любительском уровне.
В первый раз я посмотрел в телескоп в Московском планетарии на астрономической площадке. Это было настолько сильным детским впечатлением, что в девять лет пришел туда же заниматься в астрономический кружок. Меня даже не смущало, что большинство кружковцев были гораздо старше меня. Ведь когда ты остаешься один на один со звездным небом, ощущаешь себя пылинкой мироздания. Более объективно смотришь на происходящее, переоцениваешь себя в этом мире. И это ощущение усиливается, когда с помощью телескопа приближаешь себя к небу.
Правда, с телескопостроением я быстро завязал и с головой погрузился в астрономическую литературу: меня увлекла теория. И каким бы дружным ни было в советское время сообщество астрономов-любителей, какими бы по-хорошему одержимыми звездным небом и телескопами ни были бы люди в нем, я понял, что наблюдательная астрономия не для меня.
Страсть стать астрономом сменилась другой: в старших классах я видел себя физиком-теоретиком. Старался не пропускать ни одной олимпиады по физике, которые проходили на физическом факультете МГУ. И самое большое удовольствие от решения сегодняшних стратегических задач не сравнимо с решением школьной задачи по физике. Настолько остались яркими детские впечатления от маленьких интеллектуальных побед. И каждая из них придавала мне уверенности в себе.
- Неужели были отличником? И ни разу не списывали у соседа?
- Не припоминаю такого случая. В мои тетради заглядывали чаще. По крайней мере, по физике и математике у меня всегда были "пятерки". Отличником не был, скорее трудоголиком. И сегодня работаю, как правило, по 10-15 часов в сутки. Много - ночами, и не люблю ничего откладывать на завтрашний день.
- Говорят, у вас еще и хорошая память. За свою сознательную жизнь вы не забыли ни одного номера телефона?
- Так оно и есть. Чтобы не потерять записной книжки, я их просто не записываю. С детства названия московских улиц у меня ассоциировались с номерами АТС в этих районах. Но запоминать только номера телефонов было бы однобоко. Поэтому я стараюсь запоминать не только цифры. Правда, цитировать наизусть многостраничные документы не могу - это уже, по-моему, некая психологическая аномалия. Хотя слышал, что бывший Управляющий делами Совета Министров СССР М. Смиртюков помнил многие документы едва ли не наизусть. По крайней мере, близко к тексту. Это легенда, но внушающая уважение.
- Память вы тренировали с детства?
- Как-то так получилось, что объем информации, который необходимо было запомнить, рос вместе со мной. И я запоминал.
- Из достоверных источников знаю, что такой памятью мог похвастаться только один человек, кстати кадровый разведчик. И фамилия его Слуцкий.
- Если такой был, то будем считать, что это наследственное.
- А поэт Слуцкий вам никем случайно не доводится?
- Борис Абрамович? "Мы все ходили под Богом. У Бога под самым боком"... Нет, не доводится. Он даже не мой любимый поэт.
- А какой же поэт любимый у доктора экономических наук, окончившего в свое время Московский государственный университет экономики, статистики и информатики?
- Вы хотели сказать, у статистика?.. Да, я прагматик до мозга костей, но ничто поэтическое мне не чуждо. Главное - дело. Этому я научился еще в комсомоле. Работая там, занимался социальной реабилитацией воинов-афганцев, не одному десятку из них помог с жильем. Занимался и молодежными центрами. С группой единомышленников мы создали в 1988 году Ассоциацию новых хозяйственных форм и социальных инициатив.
- Да у вас богатое комсомольское прошлое. Поделитесь впечатлениями.
- Нет, самые сильные впечатления оставило детство. Та же поездка на север Донбасса в знаменитый Святогорский монастырь. Пещеры, сооруженные самими монахами в меловых горах Артема, названных в честь известного революционера. Сегодня их снова называют Святые горы. И сам 30-метровый памятник Артему на вершине самой высокой горы, на который все время пытались взобраться мальчишки. Я тоже пытался. Но не долез даже до вершины пьедестала. В то время у меня зародилась страсть к путешествиям, которая жива и до сих пор.
- Поэтому в Государственной Думе вы сегодня координатор депутатской группы по связям с парламентом Французской Республики?
- Нет, не потому, что я люблю путешествовать. А потому, что люблю Францию, французскую культуру, язык. Меня привлекает все французское - и не некой абстрактной, а вполне конкретной красотой. Я могу читать французскую литературу в оригинале.
Так уж получилось, что первый язык, который я изучал в школе, был французский. Затем продолжил изучать его в институте. В 1991 году, работая заведующим инновационным сектором в Верховном Совете РСФСР, первый раз поехал за границу во Францию. И во второй раз во Францию, и в третий, и в четвертый.
Сознаюсь, у меня самого не такой хороший французский, как хотелось бы. Я стесняюсь выступать в Парламентской ассамблее Совета Европы на французском языке. Правда, находясь в командировках, как докладчик Совета Европы по Монако, в Княжестве говорю по-французски. А вот в Страсбурге на пленарных заседаниях стесняюсь.
- Но любить все французское означает любить и их национальную кухню. Вплоть до лягушачьих лапок...
- Говорят, у них нежное мясо, которое отчасти напоминает куриное. Но, видимо, я француз не до конца: не жалую лягушек, предпочитаю русскую и грузинскую кухни.
