Олег Генисаретский. Политика сохранения социокультурного ядра как методологический вызовНазад
Олег Генисаретский. Политика сохранения социокультурного ядра как методологический вызов
Государство и антропоток
Центральная, власть не готова для обсуждения равного этнополитического и этнокультурного вопроса - русского вопроса. И не только из-за, риска быть зачисленными. в ряды шовинистов. В куда большей степени из-за отсутствия приемлемого, содержательного и адекватного языка. Чтобы извлечь русский вопрос из тьмы бессознательности, путаницы пред сознания и лукавств борзосмыслия, предстоит еще много потрудиться над выработкой этнополитического языка и сознания.
- После событий 11 сентября 2001 года в ряде европейских стран (в Дании и Великобритании) была ужесточена иммиграционная политика и усложнен процесс получения гражданства. Насколько обоснованны эти меры? В какой степени подобная политика ограничений имеет перспективу в современном мире?
Генисаретский О.И.: События 11 сентября я воспринимаю как обратную волну процесса глобализации, имеющего корни в Европе, но инициированного США. Это включило Запад в реальный, а не проектно-воображаемый процесс глобализации, частью которого являются интенсивные иммиграционные потоки. Если страсти вокруг тех событий - реакция на реальность "массированного" терроризма (этой современной формы мировой погибели), то его смысл состоит в признании включенности США в глобализацию как в общемировое, а не одностороннее движение.
После 11 сентября стал куда более внятен исторически необратимый характер этого процесса и присутствие в нем погибельной составляющей. Стало очевиднее, что проблемы, на которые указывает ваш вопрос (известные ой как давно), следует воспринимать как онтологические, а отнюдь не как временные. Это сделало возможным ужесточение иммиграционной политики и признание ее верным ответом на реальный вызов. Однако я бы не стал рассматривать эти меры исключительно как меры ужесточения. Потому что важно помнить, что текущая ситуация мироразвития ставит под вопрос саму европейскую идентичность.
Объединенная Европа с начала ее строительства сознавала себя, прежде всего, как проект культурно-политический, реализующий цивилизационные императивы 1789 года (год Великой французской революции). И если вопрос "А не является ли терроризм оплаченным ответом на цивилизационную интервентность европо- и американоцентризма?" кажется многим утрированным, то признание угроз основам европейской идентичности ведет к переоценке реалистичности гражданских и правовых зачинов, связанных с фундаментальными правами человека.
Дальнейшее этнополитическое структурирование мира будет продолжаться не столько в рамках национальных государств, сколько в условиях становления постнациональной государственности. Следовательно, будут отлаживаться инструменты регулирования миграционно-демографических процессов, отрабатываться стратегии сохранения и/или изменения этнических, социальных, культурных и религиозных идентичностей.
Итак, об ужесточении иммиграционной политики и процесса предоставления гражданства сегодня приходится говорить только в том смысле, что нужно достичь большей управленческой и политической определенности по отношению к пока стихийным процессам. Это понятно: государство пытается создать эффективную и стратегически оправданную организацию процессов миграции. В той мере, в какой будет сохраняться национальное государство, это будет происходить в масштабе стран; если же доля постнациональной государственности станет возрастать, потребуется управление этнополитическими процессами в межстрановом и надстрановом залогах.
Таким образом, "ужесточение" - это лишь результат понимания пределов целесообразности управления миграционно-демографическими процессами, актуальности выбора стратегических целей и способов переосмысления международных правовых норм и институтов. Поэтому "перспективы" у такой политики есть: управляемость надо восстанавливать, а эффективность управления - повышать.
- Соотносимы ли современные глобальные миграционные процессы с приоритетами устойчивого развития?
Генисаретский О.И.: Для меня, безусловно, "да". Но к формуле "устойчивого развития" я бы добавил еще два предиката: согласованность и управляемость. Если понятие устойчивости связано с процессами изменения и дифференциации, то согласованность - с отношениями между участниками и "операторами" этих процессов, а управляемость - с эффективностью политики, стратегий и технологий управления. Эти процессы лишь отчасти рефлексивны и осознаваемы, в основном же они исторически-стихийны и социально-бессознательны.
Для нас, живущих в России и Россией, первичен вопрос о согласованности демо-этнокультурных стратегий и политик. Когда речь заходит об их региональных версиях, реализуемых, скажем, в Петербурге, Оренбурге или на Кубани, принято рассуждать в большей степени о произволе или этнокультурном невежестве местных властей, чем о разнородности тамошних этнополитических ситуаций.
Я же полагаю, что введение темы этнокультурного разнообразия в публичный оборот, обращение к гуманитарным практикам управленческой работы с этническими, культурными и религиозными идентичностями может помочь регионам осознать свою идентичность и более осмысленно опираться на нее в практике управления.
Надо предоставить людям возможность участвовать в исторической судьбе своего народа помимо принятия тех или иных законов или продвижения знаний о тех или иных правах и свободах. Нужно, чтобы они знали, зачем следует владеть родным языком, зачем учить ему детей и учиться самим, что значит жить и быть в своей культуре ежедневно, ежечасно, а не только на этнографических концертах или праздниках; знать, что думали о жизни и как жили предки, наши праведники и герои, наши злодеи и деспоты.
Люди хотят быть включенными в культурную и духовную среду жизненных миров, признаваемых ими "близкими", "своими", "родными". И важно, чтобы эта возможность проявлялась публично и в политике, и в образовании, и в средствах массовой информации.
Необходимо привлечь к ней внимание и закрепить ее привлекательность. Культурные и ценностные реальности, присущие постоянным жителям той или иной местности, с которыми сталкиваются вновь прибывшие, будут уважаемы ими и приемлемы для них лишь в том случае, если окажутся по-настоящему интересны и жизненно важны. Тогда они смогут пробудить пассионарный отклик.
Конечно, вопрос о толерантности гостей страны или региона не менее важен, чем вопрос о толерантности принимающей стороны. Ибо толерантность приезжающих связана с их признанием "цивилизационной" приемлемости места, куда они попадают, с положительным ответом на вопрос: обладает ли культура принимающей стороны цивилизационными преимуществами, освоив которые дети вновь прибывших станут сильнее, не утратив при этом своей идентичности?
Несомненно, в этнокультурной и политической ситуации, сложившейся в России, принятие властью миграционных решений осложняет ряд факторов. И прежде всего региональное разнообразие и малая культурно-цивилизационная проявленность образа жизни в нашей стране.
Всплеск миграции стал вызовом не только государственному управлению, но и повседневной жизни обычных людей! Этот вызов нуждается в ответе. Однако и ответы, и подходы к ним могут быть разными.
Возможен подход в стиле "всех перекрестим" или "обрежем"; переучим, переосвоим и ассимилируем. Но есть и другой: выстроим такие поведенческие сценарии, когда "игра в новое, в иное" и для принимаемой, и для принимающей стороны будет учитывать их взаимную заинтересованность и станет привлекательной.
Теперь о натурализации. Этот процесс включает два уровня. Первый: натурализация в смысле "огражданствования" - взаимной приемлемости нового гражданского статуса. Второй: натурализация в смысле "оестествления", предполагающая не просто соприкосновение с культурно-ценностным ядром, но и такое вживание в / изживание из, в ходе которого меняется самообраз личности.
И здесь возникает концептуальная проблема: какова будет судьба естественных, спонтанно проявляющихся данностей жизни: естественного права, естественной среды, родного языка - всего, в чем люди рождены, к чему природнены, с чем могут духовно расти, рожать и воспитывать детей, прижизненно "упражняться в смерти" и умирать.
- В Британской империи возникла ситуация, сходная с российской, - она распалась. И первое, что сделали тогда британцы, - заявили, что гости из стран, входящих в Содружество Наций, въезжающие на территорию бывшей метрополии, автоматически становятся ее гражданами. Но начиная с 1968 года жители Содружества, не имеющие предков, родившихся на территории Британии, оказались лишены права на гражданство. Было ли это только внешним изменением или же претерпела трансформацию сама "британскость"?
Генисаретский О.И.: Великобритания, как морская империя, не имевшая территориальной связности, оказалась лишена опыта соседства входивших в нее народов. У народов больших сухопутных империй, таких, как Россия, такой опыт есть. Но тут нужно помнить, что у всего, о чем мы говорим, есть экзистенциально-прагматический горизонт, ибо один из смыслов естественности (натуральности) - это подлинность (аутентичность). А на вопрос о ней нет и быть не может позитивно-политических или позитивно-правовых ответов.
Именно поэтому управленческая неопределенность в нашей стране сохранится еще долгое время. Сохранится разнообразие этнополитических ситуаций. Останутся непроявленными, недовысказанными ориентации населения и власти. И это делает актуальными следующие вопросы: что движет людьми в этнокультурной сфере? Чем они руководствуются в этнополитических поисках и выборах? Как их опыт обусловливает политические предпочтения?
Неопределенность сохранится, но будет ли она более или менее плодотворной, чем сейчас? В этом, с одной стороны, вопрос, а с другой - перспектива политического действия.
- Мы живем в этой управленческой неопределенности и знаем, что кто-то принимает за нас решения кого считать, а кого не считать гражданами России - нашими согражданами. И эти решения вытекают отнюдь не из наших переживаний и ощущений. Это ясно.
Генисаретский О.И.: Совсем не ясно. Из какого понимания миграционно-демографической реальности антропотоков стоит исходить, формулируя реалистические установки национальной политики и ставя практические задачи?
Каково предпочтительное распределение полномочий в этой сфере? Наконец, с чем стоит иметь дело, а от чего следует воздержаться? Ведь когда знакомишься с российскими этнополитическими реалиями, часто думаешь: лучше бы их не трогали...
- Но входит ли в задачу натурализационной политики сохранение социокультурного ядра России - Российского государства?
Генисаретский О.И.: Его сохранение и развитие - проблема цивилизационной рефлексии. Что самое важное и интересное в содержании обсуждаемых вопросов?
Направленность и приемлемость культурно-ценностных изменений, осмысленность развития применительно к культурному опыту и исторической преемственности. Таким образом, сохранение социокультурного ядра не означает его консервацию. Ведь традиция - это передача от лица к лицу, от сердца к сердцу...
Всем, кто занят сегодня этнокультурной политикой и гуманитарными технологиями управления, стоило бы поработать над расширением собственного антропологического воображения, чтобы разнообразить понимание природы идентичностей, изощряя вкус к ощущению их интенциональной, а потому динамической природы. Ибо на самом деле все проектные и стратегические решения прорабатываются и принимаются именно на этой основе.
- Значит, сначала идут осознание и понимание - рефлексия основ, а потом уже ставится задача конструирования новых сценариев?
Генисаретский О.И.: Кто дерзнет, подражая Мичурину или Лысенко, обойтись без рефлексии и проектирования, пусть попробует. Но, как любил повторять Георгий Щедровицкий: "Одни учатся на ошибках, а другие - в университетах" !
У Мераба Мамардашвили был такой концепт: действовать "без понижения уровня развитости". Если уже известен уровень развитости в решении некоего класса вопросов, то непрофессионально и "бесхозно" делать нечто хуже того, что делалось прежде.
Если известна творческая возможность решения, ее надо использовать. Особенно если это не "целлулоидная" возможность из очередного "проектного инкубатора", а человеческий опыт.
- Вернемся к социокультурному ядру. К его связи с темой национального...
Генисаретский О.И.: Наша страна, центральная власть и подернутая паутиной либерализма пишущая братия все еще не готовы вернуться к главному для России этнополитическому и этнокультурному вопросу - к русскому вопросу.
И не только из-за риска быть зачисленными в ряды шовинистов. В куда большей степени - из-за отсутствия приемлемого, содержательного и адекватного языка. Чтобы извлечь русский вопрос из тьмы Несознательности, путаницы предсознания и лукавств борзосмыслия, им еще предстоит потрудиться над выработкой упомянутого мной этнополитического языка/сознания.
Иначе не ясно, как можно обсуждать социокультурное ядро российской гражданственности и государственности. О сохранении чего - в динамике антропотоков и процессах социокультурной переработки - можно говорить?
Ведь не секрет, что, когда дело доходит до стратегических приоритетов и решений, российской власти приходится беспокоиться о том, как бы кто в мировом сообществе не заподозрил ее в имперских устремлениях - в великодержавии, в русификаторстве, в садистском (или мазохистском) стремлении снова стать тюрьмой народов или - и навсегда - их могилой...
Итак, исключительно актуален вопрос политкорректности, социальной и моральной приемлемости языка.
Как можно описывать культурно-ценностное ядро? Как реализовать его понимание? Только ли косвенными формами интерпретации и управления, подталкивая дерзких "агентов влияния" к прямым действиям? Полагаю, что, думая о языке и его приемлемости, мы сделаем что-то в этом направлении...
- Но разве не может возникнуть парадоксальная ситуация, когда - если это социокультурное ядро будет вычленено и названо - некоторые эмигранты окажутся куда ближе к нему, чем люди, живущие в России и даже правящие ею?
Генисаретский О.И.: В этом - еще одна опасность. Ибо не секрет, что слишком многие готовы использовать любой эффективный аппарат социокультурной переработки в своих, далеко не гуманитарных интересах! Но здесь уместно вспомнить Георгия Федотова с его различением понятий Родины и Отечества.
Родина - как женское, естественное - есть идентичность в родовом, телесно-осязаемом смысле, осуществляемая в "любви к родному пепелищу".
Отечество же - мужское, личностное - реализуется в гражданско-государственном служении.
Интервью провел Аркадий Болотов
Опубликовано в журнале Со-Общение
24.02.2003
http://www.procept.ru/publications/Politika_soxranenia.htm
