Олег Генисаретский: Мы одержимы грехом нераскаянияНазад
Олег Генисаретский: Мы одержимы грехом нераскаяния
В последние месяцы пресса и телевидение достаточно подробно освещают ход подготовки к предстоящему празднованию 100-летнего юбилея со дня канонизации Серафима Саровского. Станет ли грядущее прославление почитаемого святого очередным помпезным мероприятием или фигура преподобного Серафима действительно имеет особое значение для духовного бытия России?
О наследии великого старца и его роли в современном мире наш корреспондент беседует с Олегом Генисаретским - научным руководителем Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа, заместителем директора Института человека РАН, лауреатом Государственной премии РФ, членом экспертной группы исполнительного комитета по оказанию содействия празднованию 100-летия канонизации Серафима Саровского.
Виктор Девицын: Олег Игоревич, начну с крамольного вопроса. Может ли такая, казалось бы, внутрицерковная дата иметь глобальное значение для населения целого государства, притом светского?
Олег Генисаретский: Я ни на минуту не сомневаюсь в том, что предстоящее событие имеет всероссийское значение. Здесь можно выделить три равновеликих аспекта: духовный, исторический и патриотический.
О Серафиме многие из нас долгое время ничего не знали. В Советском энциклопедическом словаре его имени не было, хотя в нем можно было найти Франциска Ассизского, в честь которого ЮНЕСКО был объявлен год и который вообще почитается, как один из основателей Европы, во всяком случае, - европейской культуры и сознания. Однако Серафим Саровский - ничуть не менее достойный представитель мировой религиозной мысли, и аналогия здесь не случайна.
Святость вообще, и в монашеском выражении в частности, понятна далеко не всем. Монахи - это люди, имеющие дело с глубинными структурами человеческого сознания и телесности. Известный российский специалист по истории монашества Сергей Сергеевич Хорунжий назвал монастырь лабораторией, экспериментальным цехом по выработке глубинных душевных и духовных качеств человеческой личности. Издавна в людях, добровольно уходящих из мира, совершавших подвиги самоограничения и преображения, вырабатывались особые качества, заслуженно почитаемые в народе. Недаром на Руси молитвенное дело называлось "умным деланием". Само слово "делание" подразумевает не просто миросозерцание, а энергичную внутреннюю работу, в результате которой человек "выделывает" себя, причем не ради собственного эго, а для людей, с которыми затем щедро делится этими качествами. Это - чисто духовная сторона вопроса.
Виктор Девицын: Но действительно ли Серафим Саровский стоит особняком в ряду сотен российских подвижников, коими земля Русская во все времена была богата?
Олег Генисаретский: Вспомним одно важное историческое обстоятельство: на канонизации преподобного очень энергично настаивал Николай Второй. Почему? Это поистине замечательная история. Последние два российских императора были, если угодно, "народниками". Двор, когда-то возникший как немецкий, как выросший из Европы, и Петербург - европейская сто лица, очень удаленная не только от народа, но даже и от более провинциальной Москвы, - никогда не стремились к сближению с лапотной Россией. И вдруг начался интересный процесс постепенного проникновения идей народничества в верха. Позже он получил название славянофильства.
Для Николая Второго и его семьи погружение, возвращение назад в стихию русской" православной культуры стало необходимостью. Даже этот парадоксальный, на первый взгляд, союз с Распутиным, приближение его ко двору свидетельствовали о глубинной уверенности царя, что где-то в глубине народа хранится тайна православия. Вершиной такого движения навстречу народу стала канонизация Серафима Саровского в 1903 году.
Широко не афишируемое паломничество Николая Второго с семьей к Паше Саровской - ученице Серафима, подвизавшейся в Дивееве, - свидетельство окончательно укрепившейся веры государя в простой народ. В царской семье к тому времени было уже четыре дочери, но наследника российской короны не было. Пройдя после канонизации пешком 16-километровый путь из Сарова в Дивеево, царская чета услышала от Паши следующие слова: "Знаю, что надо. Мальчишка будет". Многими исследователями это истолковывается как пророчество рождения наследника по молитве преподобного.
Понятно, что всякое такое толкование относится к области метафизической, а не к категории легко документируемых фактов. Но в этом случае правда предания значит очень много.
Виктор Девицын: Среди предсказаний Серафима Саровского было и пророчество о трагической судьбе царской семьи.
Олег Генисаретский: Да, предсказание было сильное. Канонизация вплетена в очень трагический контекст: гибель рожденного по молитве наследника, причем не просто гибель, а убийство, расстрел, который многие склонны считать религиозно-политическим убийством. Не будем поспешно разделять чужих выводов, однако факт гибели царствующей династии в Екатеринбурге также придает дополнительную значимость предстоящим торжествам.
Понять, принять и пережить факт цареубийства без погружения в атмосферу того времени, без осознания, что все, что там тогда происходило - происходило по замыслу Создателя относительно России и всех нас, - нельзя. Конечно, примириться с гибелью детей невозможно ни при каком условии, но хотя бы увидеть в этом какой-то просвет... Ведь нельзя постоянно жить в образе народа-предателя, расстрелявшего своего государя - в символике народного сознания это отцеубийство. Что еще может быть страшнее? Осознать это - очень важная задача.
Наше теперешнее государство, Российская Федерация, возводит свое правопреемство к 1922 году, к советскому уже государству, как раз тому, которое расстреляло царя, а не к Российской империи. Формально, по крайней мере. Поэтому намерение Президента участвовать в праздновании юбилея, как и его заявленное участие в открытии Храма На Крови в Екатеринбурге есть ни что иное, как признание более глубокой преемственности нашей государственной власти, чем описанная в Конституции.
Да, мы уже признали за собой многие царские долги, но принять судьбу целиком - это не вопрос веры или неверия. Это вопрос преемственности власти, права и смыслов. Одно дело - ощущать себя Иваном, не помнящим родства, и другое - ясно осознавать свое место и назначение в истории.
Виктор Девицын: Иначе говоря, главная особенность предстоящего празднования - широкое участие в нем представителей власти и светской общественности?
Олег Генисаретский: Именно. Русская Православная церковь за прошедшие сто лет не утрачивала памяти о Серафиме Саровском - в лоне церкви и у нас, и в мире его поминовение осуществлялось постоянно. А вот то, что образована церковно-государственная комиссия "по содействию проведению общественно значимого события", является новым, особенным обстоятельством.
Наши усилия направлены на то, что будет происходить за оградой церкви. Крайне важно, как на это будут реагировать жители Сарова, где подвизался преподобный старец, жители земли Нижегородской, и православные других регионов России.
Виктор Девицын: Но многие наши сограждане, воспитанные в атеистических традициях советского времени, считают, что содействие государства в подготовке к празднованию по сути является навязыванием православной идеологии. Как Вы это прокомментируете?
Олег Генисаретский: Во-первых, никто никому ничего не навязывает: не хочешь - не участвуй. Во вторых, церковь - не только иерархия и не только система взглядов и образования. Не стоит забывать, что церковная живопись, архитектура, музыка - это общенациональное культурное наследие. Куда идет иностранный турист, приехав в Москву? В Третьяковку, в Кремль. В течение тысячи лет наш народ вкладывал силы в создание этой сокровищницы, и не просто потратил их, а преуспел; созданы величайшие произведения, и не только искусства, но и мысли. И в образ жизни была вложена энергия наших предков, она и сейчас продолжает работать.
Поэтому было бы странно, если бы наш современник полностью игнорировал то, во что его деды и прадеды со времен Киевской Руси вкладывали свои силы, ум и способности. Не знать этого, не полюбопытствовать, не попытаться почувствовать - а о чем же себе, и тысячи спасутся", - значит, обкрадывать самого себя.
Мы по-прежнему одержимы грехом нераскаяния. Вспомним, кто разрушал храмы в 30-е годы, кто рубил иконы, кто расстреливал десятки тысяч представителей сельского священства, которое помогало людям крестить детей и провожать умерших в мир иной? Это ведь тоже часть нашего, народа. Многим надо снять этот грех с себя, но мешает "наследственное" неприятие и отторжение церкви.
Может, правда, возникнуть и такой вопрос: а почему в данном случае оказана поддержка именно Русской Православной церкви? Ну так давайте будем выдвигать и отмечать такие же события в других конфессиях, выносить их на всеобщий уровень, формировать общее духовно-культурное пространство на такого рода примерах, а не только на поп-звездах и спортсменах - дай Бог им доброго здоровья, каждый в своем деле хорош.
2003 год
http://www.procept.ru/interviews/2003_grex_neraskayania.htm
