Мы никто и звать нас никак до тех пор, пока мы не осознаем и не позиционируем себя как этнос.
В конце мая - начале июня во Владивостоке читал лекции профессор Олег Генисаретский. Можно с уверенностью сказать, что для культурной (в широком смысле этого слова) жизни нашего города это событие незаурядное, и последствия его визита уже проявляются в различных проектах (например, музейных).
Сам профессор Генисаретский определяет себя как гуманитария в широком смысле слова - философ, культуролог и методолог. Даже одно название его курса лекций - "Гуманитарно-методологическое введение в проблематику корпоративных стратегий" - на слух понято далеко не всем, и речь в лекциях шла о вещах достаточно непростых, но не менее от этого важных. Слушатели лекций смогли увидеть совершенно иной взгляд на реальность жизни, преломленный через призму таких знаний и опыта, которые в нашей стране мало кому доступны. Пересказывать лекции Генисаретского - дело неблагодарное, и мы взялись опубликовать лишь несколько его пояснений о том, что он считает важным в современной жизни нашей страны.
- В ваших лекциях встречался такой персонаж, как "посланник мира". Посланником какого мира вы себя ощущаете?
Генисаретский О.И.: Я бы сказал - Русского мира, не сводя его к сообществу людей, говорящих и думающих на русском языке. Такое понимание "Русского мира" двусмысленно, ибо не учитывает его этнокультурной и вероисповедальной основы. Если русский мир - это все те, кто говорит на русском языке, значит, нет проблемы русского народа, нет русского вопроса, оставшегося нерешенным, да и не поставленным по настоящему в России ХХ века. А он был и есть, и ответом на него многое будет определяться в наступившем веке.
В Конституции РФ сказано, что мы - многонациональный российский народ. Как раз для русского уха выражение "многонациональный народ" - сомнительно. Если нация - это население национального государства, а внутри него живут народы-этносы, тогда русский вопрос - это вопрос о будущем русских как этноса и носителей особого цивилизационного типа - в составе полиэтнического и поликонфессионального российского государства. Помните, как проявился русский вопрос перед распадом СССР? Кажется, Александр Зиновьев первым сказал, что Россия может взять да и выйти из СССР. Тогда мало кто воспринимал это как реальную возможность. В еще более нелепой форме эта же модель самосознания озвучивалось так: у всех, де, республик есть свои компартии, КГБ, академии наук, национальные энциклопедии, а вот у русских ничего этого нет.
Сегодня русский вопрос продолжает звучать при обсуждении проблем федерализма - почему, к примеру, национальные республики до сих пор имеют преимущества в финансировании экономического и социального развития, по сравнению с другими субъектами федерации? Да и в мире, несмотря на впечатляющие эффекты глобализации, национальное самосознание во многих случаях оказывается важнее, чем какое-либо другое. СССР распался не на что-нибудь, а на национальные государства. И антиколониальные революции были национальными. Да, конечно, Европа объединяется, но как только путы национального государства ослабевают, на поверхности публичной жизни начинают проступать этнокультурные особенности, ранее, казалось бы, стершиеся: у всех на виду примеры Шотландии, Ирландии, Корсики, Прованса или Нормандии, не говоря уже о продолжающейся трагедии на Балканах или у нас на Кавказе.
- В своих лекциях вы уделяете много внимания религиозному сознанию, религиозной культуре.
Генисаретский О.И.: В течение тысячи лет историческая судьба русского народа была связана с определенной конфессией - с православием. По факту в составе культурного наследия доля церковного, религиозного наследия чрезвычайно велика. Гении русской культуры - тому яркое свидетельство, несмотря на то, что творчество Пушкина, Достоевского или Толстого в советское время пытались очистить от религиозной составляющей.
- То есть мы это используем, на этом разговариваем, но не осознаем этого?
Генисаретский О.И.: Тем самым обедняя себя. Отождествляя Пушкина с автором "Гаврилиады", а Достоевского - с азартным игроком в Баден-Бадене, мы отказываем им в серьезности. Как справедливо заметил Иосиф Бродский, мы еще не вполне осознали, сколь далек от нас теперь XIX век. Та культурная политика, что проводилась в СССР в 30-е годы, дублировала модель середины XIX века, и это создавало иллюзию, будто бы Ленский или Карамазов - наши ближайшие предки, что они нам близки и понятны. Однако культура того времени формировалась в "дворянских гнездах", рядом с монастырями и церковными приходами, и дистанция - социальная, культурная, не говоря уже о духовной - между нами, живущими в начале ХХI века, и теми, кто жил тогда, очень велика. На Дальнем Востоке вопрос религиозной и культурной идентичности русского мира стоит куда острее, чем в центре России. Но это и вопрос стратегического самоопределения, позиционирования России в АТР. Мы как экономические материалисты намерены позиционироваться только на рынках и в технологических инфраструктурах? Или же еще и цивилизационно, конфессионально? Задаваясь вопросом - а кем мы могли бы и хотели бы стать - в ответ на вызов народов и вер, бытующих в этой части мира? Пока только давление этнической массы соседей заставляет нас продирать глаза и вспоминать, что мы - русские.
Интервью брал Лев Коломыц
http://www.procept.ru/interviews/interview_poslannik.htm
