Киотский протокол дает возможность перейти к энергоэффективной экономике. ПРАВИЛА игры для бизнеса пополнились нормами Киотского протокола. О том, как работает российский энергохолдинг в новых условиях, в интервью "РГ" рассказал заместитель председателя правления РАО "ЕЭС России" Яков УРИНСОН.
Российская газета: РАО ЕЭС начало готовиться к игре по "правилам Киото" еще несколько лет назад. Теперь, когда Киотский протокол вступил в силу, что меняется для компании на практике?
Яков Уринсон: Перемены связаны с тем, что от стадии подготовки к применению механизмов Киотского протокола мы переходим к практической стадии. Ведь первые мероприятия по выполнению требований рамочной Конвенции ООН по изменению климата и применению механизмов Киотского протокола РАО "ЕЭС России" проводит начиная с 1998 года.
За это время в РАО "ЕЭС России" завершена инвентаризация выбросов парниковых газов, налажена система учета и отчетности выбросов, подготовлен ряд проектов, связанных с повышением энергоэффективности, использованием нетрадиционных и возобновляемых источников энергии.
РГ: Что уже сделано компанией на сегодняшний день по практической реализации положений Протокола?
Уринсон: За последние годы более 10 проектов РАО "ЕЭС России" участвовали в международных тендерах. Наши проекты, как правило, всегда успешно проходят все стадии отбора, международную экспертизу.
В 2005 году два проекта - реконструкции Амурской ТЭЦ-1 ОАО "Хабаровскэнерго" и Медногорской ТЭЦ ОАО "Оренбургэнерго" победили в тендере, организованном правительством Дании. По результатам тендера 28 июня 2005 года подписаны первые в Российской Федерации договоры в рамках Киотского протокола с Датским агентством по охране окружающей среды.
Условием вступления этих договоров в силу является получение датчанами "Письма одобрения проектов" от правительства России в четырехмесячный срок, то есть до 28 октября 2005 года. Только в этом случае эти две электростанции, соответственно, смогут осуществить инвестиционные проекты на общую сумму более 19 миллионов евро с привлечением "углеродного" софинансирования.
РГ: Но при чем здесь правительство, если Киотский договор Россией ратифицирован, есть конкретные проекты, подписаны контракты?
Уринсон: Стороной по Киотскому протоколу является государство, и именно оно должно осуществить передачу квот иностранному правительству. Национальные процедуры одобрения проектов должны быть закреплены в соответствующем постановлении правительства, а его принятие затягивается. Уходит время, а вместе с ним - и возможности. Если процедуры будут приняты позднее октября 2005 года, то неизбежен отказ зарубежных инвесторов от реализации этих проектов. Вдвойне плохо, что в результате дальнейшее участие этих проектов в зарубежных тендерах станет невозможным. В дальнейшем это усложнит техническое перевооружение и модернизацию других электростанций, по которым уже подготовлены проекты, предусматривающие софинансирование при помощи киотских механизмов.
РГ: Повсюду в мире реализация принципов Киото ведет к переводу электростанций на природный газ. Один из упомянутых вами проектов модернизации Амурской ТЭЦ-1 также связан с ее переводом с угля на газ. Но принятая в России "Энергетическая стратегия" предусматривает увеличение доли угля в топливном балансе электростанций. Нет ли в этом противоречия?
Уринсон: Киотский протокол принципиально не изменит российскую "Энергетическую стратегию" в отношении использования газа - по своим киотским обязательствам Россия не относится к странам, которые должны резко менять пропорции топливного баланса. Речь идет о другом. Во-первых, надо использовать газ с максимальной эффективностью - в парогазовых установках. Они в 1,5 раза более эффективны, чем паротурбинные, выбросов от них в 1,5 раза меньше. Все новые сколько-нибудь крупные установки на газе будут на такой технологии, и по мере техперевооружения электростанций внедряются именно парогазовые установки. Все новые тепловые электростанции, строящиеся РАО "ЕЭС России", тоже парогазовые.
Во-вторых, для ряда электростанций, в силу региональных условий, не использовать газ - просто преступление. Например, на ту же Амурскую ТЭЦ пойдет газ с Сахалина, который на сегодняшний день некуда экспортировать в промышленных масштабах. Есть такой "закрытый" газ и на Камчатке, и в Иркутской области. Я не говорю о попутном газе в местах нефтедобычи, который по-прежнему в огромных количествах сжигается в факелах. Опасения того, что Киото "съест" российский газ, совершенно безосновательны. Другое дело, что можно ожидать еще большего интереса к российскому газу из-за рубежа, могут вырасти цены на него. Такие импульсы из Европы уже ощущаются.
РГ: На РАО ЕЭС приходится почти треть российских выбросов парниковых газов и около 3 процентов мировых. Каковы в количественном выражении планы компании по сокращению выбросов и каков будет экономический эффект от их реализации?
Уринсон: Абсолютное сокращение выбросов в перспективе по сравнению с нынешнем периодом показать невозможно, поскольку с ростом экономики идет увеличение выработки электроэнергии, тепла и, неизбежно, выбросов. Правда, объем выбросов растет существенно меньшими темпами, чем рост производства энергии. Если говорить о сравнении с уровнем 1990 года, как это предусмотрено в Киотском протоколе, то в 2008-2012 годах выбросы в электроэнергетике будут примерно на 120 миллионов тонн меньше. Правильнее же говорить об удельном снижении выбросов на 1 киловатт-час электричества и 1 гигакалорию тепла, что означает 10-процентное снижение.
РГ: На какие финансовые поступления может рассчитывать российская энергетика, если правительство таки примет все необходимые регламентирующие документы?
Уринсон: При быстром создании соответствующих институтов и нормативно-правовой базы РАО ЕЭС сможет реализовать до 30 "углеродных" проектов модернизации и за "киотскую пятилетку" (2008-2012 годы) добиться сокращения выбросов на 20 миллионов тонн в год. Если исходить из текущей цены на углекислый газ (5 евро за тонну выбросов), это обеспечит нам приток средств в объеме 100 миллионов долларов. При этом следует отметить, что как только Российская Федерация примет все необходимые нормативно-правовые акты, позволяющие реализовывать Киотские механизмы, цена на единицы сокращения выбросов парниковых газов значительно возрастет. При самом худшем сценарии бездействия страна получит нулевой результат. К сожалению, упущенная выгода от замедления принятия российскими госорганами решений по Киотскому протоколу существенна. Сейчас мы оцениваем ее в 50 миллионов долларов.
РГ: Не приведет ли реализация киотских механизмов к росту тарифов на электроэнергию в России?
Уринсон: Киотская система обеспечивает более экономное использование топлива и получение более дешевой и экологически чистой энергии. Поэтому киотские мероприятия будут только способствовать сдерживанию роста тарифов. Но, кроме вопросов об экономике и тарифах, почему-то традиционно забывается вопрос о значительном экологическом эффекте, который заключается в снижении выбросов обычных загрязнителей и отходов производства. Для холдинга и для Российской Федерации это не менее важно. Именно поэтому РАО "ЕЭС России" отдает приоритет реализации проектных сокращений, а не продаже уже имеющегося у России запаса сокращений выбросов, так называемого горячего воздуха.
РГ: Какое влияние может оказать Киотский протокол на экономику в целом?
Уринсон: Кроме шанса решить проблему изменения климата, Киотский протокол дает нашей стране возможность перейти от энергозатратной экономики к энергоэффективной. Это в свою очередь является одним из необходимых условий значительного роста ВВП и благосостояния граждан, независимо от ситуации на рынке энергоносителей. И этот переход даст возможность нашей стране выполнить международные обязательства по Киотскому протоколу без каких-либо угроз для экономического роста.
