Стагнация настроений: Доходы россиян растут, но не прибавляют им оптимизмаНазад
Стагнация настроений: Доходы россиян растут, но не прибавляют им оптимизма
Традиционно принято сопоставлять страны по валовому внутреннему продукту на душу населения, пересчитанному по паритету покупательной способности (ППС). Например, по данным МВФ, в Мексике, России и ЮАР ВВП по ППС на человека составляет соответственно $10 тыс., $11 тыс. и $12 тыс. Между тем международные опросы общественного мнения World Values Survey показывают, что доля людей, считающих себя счастливыми, в Мексике равна 91,7%, в России - 49,4%, а в ЮАР - 77,4%. Обычно подобные расхождения списывают на особенности национального характера. Однако эксперты Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в недавнем исследовании "Альтернативное измерение благосостояния" показывают, что проблема глубже: традиционные экономические индикаторы не показывают уровень не только духовного, но даже материального благополучия общества.
Например, по информации Росстата, среднемесячная номинальная начисленная заработная плата в 2004 году составила 6739,5 руб., в 2005 году - 8550,2 руб., а в нынешнем мае - 10 030 руб. Даже если скорректировать эти цифры с учетом подорожания жизни, то выяснится, что рост располагаемых денежных доходов населения в прошлом году составил 9,3%, а в первые пять месяцев нынешнего - 10,5%. А если обратиться к данным соцопросов, то выяснится, что уровень удовлетворенности жизнью, оценка материального положения и перспектив страны россиянами не отражают этих, казалось бы, объективных улучшений.
По сводным данным ВЦИОМа за первое полугодие 2006 года, индекс удовлетворенности российских граждан собственной жизнью практически не изменился и остался "умеренным с негативным оттенком" (48-49 пунктов из 100 возможных). Индекс показателя ожиданий (вопрос "Через год вы будете жить лучше или хуже?") последние шесть месяцев стабильно держится на уровне "сдержанного оптимизма" (52-53 пункта). Еще менее оптимистичны индексы оценок экономического и политического положения в России в целом (от 42 до 46 пунктов). Наибольшим весом в каждом из опросов обладают оценки "не хуже, не лучше", "отчасти устраивает, отчасти нет" и т. п. Они составляют в среднем от 40% до 55% всего спектра оценок.
Сходная картина обнаруживается в мониторинге индексов потребительских настроений Независимого института социальной политики (НИСП). Так, ожидания изменений личного материального положения и оценки перспектив экономического развития страны (на год и на пять лет) аналитики НИСП характеризуют как "настороженные", "вяло позитивные". Значения индексов колеблются около нейтральных 100 пунктов (из 200 возможных), т. е. количество оптимистических и пессимистических ожиданий уравновешивают друг друга. При этом позитивная динамика, особенно заметная в период с 1999 по 2002 годы, в последние годы практически отсутствует. Например, индекс ожиданий изменения личного материального положения с 2000 по 2001 год вырос с 82 до 96 пунктов (всего в шкале 200 пунктов), а затем колебался в пределах плюс-минус пять пунктов. Единственное исключение - это 2003 год, когда на волне предвыборных ожиданий индекс вырос с 93 до 102 пунктов, но затем снизился. В мае 2006 года индекс составил 98,5 пункта.
Эта стабилизация (или стагнация) социальных настроений становится отчетливо видна при сравнении с результатами аналогичных обследований в некоторых странах СНГ. Так, в исследовании группы ЦИРКОН "Мониторинг социальных настроений населения стран постсоветского пространства" показано, что самооценка материального положения российских семей практически не изменилась с весны 2004 года и осталась на уровне 66-67 пунктов (из 100 возможных). В то же время данные по Белоруссии демонстрируют устойчивую позитивную динамику (с 57 до 78 пунктов), в Казахстане - рост с 79 до 90 пунктов осенью 2005 года и последующий небольшой спад (до 86 пунктов) весной 2006-го. Почти такая же картина наблюдается в динамике уровня социального оптимизма и социальной адаптации. Российские показатели и здесь отличаются стабильностью, крайне сдержанным оптимизмом в вопросах, связанных с текущим личным благосостоянием и умеренным пессимизмом в ожиданиях и в отношении страны, и в отношении семьи респондентов.
Президент ФОМ Александр Ослон признает, что индикаторы настроений вышли на нынешний уровень еще в 2001 году, но не считает это показателем стагнации. Сильнейший спад настроений в конце 1990-х надолго закрепил в общественном сознании готовность к худшему, считает Полина Козырева, завсектором социальной топологии Института социологии РАН. А осторожность и опасливость вообще свойственны российскому менталитету.
В политическом плане "стагнация настроений" работает на политическую стабильность и политическую инертность населения - отсутствие завышенных ожиданий и амбиций является страховкой от разочарований, которыми полна была российская история 1990-х.
