Андрей Колесников: `Постиндустриальный протест`Назад
Андрей Колесников: `Постиндустриальный протест`
Представители "Яблока", КПРФ и "Комитета-2008" оспорили результаты парламентских выборов 2003 года. Внешне сугубо формально-юридическое действие по своему содержанию является гражданским протестом. Более того, если бы эти события происходили в 1970-е годы, иск следовало бы счесть коллективным письмом в защиту демократии.
Гражданский протест образца начала XXI века несколько разнообразил классический арсенал правозащитного и диссидентского движения 1960-1970-х годов, дополнив его исками, письмами телеакадемиков urbi et orbi, перфомансами нацболов и юных леваков, короткими, как демонстрация августа 1968-го, акциями "яблочников".
Чем туже затягиваются новые гайки, подходящие по размеру еще сталинской резьбе, тем разнообразнее становятся пока еще единичные, но участившиеся акции протеста.
В тот же день президент подписал указ с зубодробительным названием "О дополнительных мерах поддержки правозащитного движения". Смысл его, сводящийся к созданию загадочного Международного правозащитного центра, темен, как испод сумрачного Кремля. Логично предположить, что это всего лишь иная ипостась Общественной палаты - собрания поддавшихся животному обаянию власти, а потому вполне управляемых представителей гражданских организаций, назначенных представлять "гражданское общество". "Завербованных" в полном соответствии со стилистикой приснопамятного Гражданского форума им. Г.О. Павловского, о котором теперь и вспоминать-то как-то неловко.
Эти два события - иск и указ - явления напрямую связанные. Чем более отвязанными и "отмороженными" будут действия гражданского сопротивления, тем более интенсивной окажется работа по формированию "своего", прикормленного и перевербованного "гражданского общества", которое впору назвать корпоративным. То есть - обществом огосударствленным, а значит, уже не обществом, а корпоративным государством, которое и в самом деле напоминает муссолиниевскую конструкцию власти.
Тем не менее и для власти не все так просто. Ресурс ее поддержки и утомительная монотонность последних действий спровоцировали не просто глухое "кухонное" недовольство вполне себе благополучных и адаптировавшихся к рынку граждан, но и готовность к прямым протестным действиям. Они исходят и будут исходить не от раздосадованных социальными реформами широкими трудящимися и не очень трудящимися массами, живущими по ту и эту стороны черты бедности - здесь протестный ресурс сильно ограничен возрастом и низкими организационными возможностями. А от встроившихся в модернизированную экономическую систему социальных страт, слоев и прослоек, признающих за созданной в 1990-е годы политической системой историческое и сиюминутное прикладное значение. То есть, обобщенно говоря, разделяющих ценности Свободы и Демократии. Ценности внешне абстрактные, но чрезвычайно конкретные, наполняющиеся даже бытовым смыслом, когда от них избавляются. К этим стратам естественным образом примыкают - безотносительно к правым или левым убеждениям - попавшие под каток чекистских упражнений на конституционном поле социалисты и коммунисты, которых новый режим отлучил от реального политического процесса.
Новая протестная культура, не очень похожая на свою доперестроечную предшественницу, прорастает, в сущности, из двух схожих с эпохой диссидентства обстоятельств:
стилистических разногласий с (нео)советской властью, поднадоевшей по причине своей агрессивной политической прямолинейности и даже глупости, и из внутреннего нежелания быть обманутым.
В том смысле, что, как и в 60-70-е годы становящаяся все более значительной в количественном отношении часть населения не верит в то, что имитация демократии - это демократия, что строительство вертикали - это порядок, а война - это восстановление целостности страны. То есть не верит в слова и словам. И это неверие уже не потушить современными "глушилками" - идиотическим телевидением, пришедшим на смену шумовым радиоэффектам при прослушивании западных "голосов". Телевизор, конечно, оружие массового поражения, и он манипулирует огромными пластами человеческого материала, однако и гражданский протест в советскую эпоху никогда не был массовым. Он был резонансным, а потому подтачивавшим глиняные ноги ожиревшего колосса империи.
С резонансностью нынешнего протеста - проблемы. "Голубой экран" закрыт не то что для транслирования оппозиционных и альтернативных идей, но и просто для здравого смысла. Поэтому новая протестная среда, в полном соответствии с логикой развития постиндустриального общества, будет формироваться и крепнуть в сети и сетевыми способами, то есть в интернете и в сетевых гражданских организациях и проектах. А телевизор пусть остается в эпохе индустриальной с соответствующей ей авторитарной политической системой. И это не только негативная среда, но и позитивная, то есть на зло режиму предлагающая работоспособные проекты другой жизни и иных способов существования - без государства и вопреки ему. Без Международного (?!) правозащитного центра и вопреки кремлинизированной Общественной палате.
Речь идет о формировании гражданской альтернативной контркультуры.
Если "сверху" демократии и свободе не могут помочь оставшиеся в правительстве и администрации либералы, то это сделает сами общество - "снизу". Либерализм сверху потерпел историческое поражение. Значит, прорастет либерализм "корней травы", и политический цикл 1980-х, с его стилистическим неприятием надоевшей завравшейся и зарвавшейся власти, придется прожить заново.
А если нет сил и терпения идти на второй круг, есть еще один проверенный элемент старой доброй протестной культуры - уже не внутренняя, а внешняя эмиграция. Которая, правда, в нынешних обстоятельствах имеет достаточно высокий имущественный ценз и потому, кстати, нарастает параллельно и в унисон с бегством капитала.
Сегодняшняя протестная культура почти слепа, она изобретает велосипед заново, потому что история протеста второй половины прошлого века неизвестна и недоступна абсолютному большинству населения. Январь 1965-го, август 1968-го, сентябрь 1974-го не вошли в официальную историографию - государство по-прежнему гордится Сталиным и Андроповым, а не Богораз и Гинзбургом. Однако вот что удивительно: с поправкой на конкретно-исторические обстоятельства нынешняя протестная культура интуитивно позаимствовала многое у культуры старой - дух, стиль и методы.
Кто-то не дожил свое в 1970-е и хочет туда вернуться и пережить заново и до конца. Мы здесь причем? Это - вопрос вопросов новой постиндустриальной протестной культуры.
Андрей Колесников
"Газета.Ru"
28.09.2004
http://www.chubais.ru/cgi-bin/cms/friends.cgi?news=00000003057
