Гость: Михаил Швыдкой - Руководитель Федерального агентства по культуре и кинематографии
12 июня, в День России, вручая Государственную премию, президент страны сказал, что историческая роль и самостоятельность России - это результат ее богатой самобытной культуры.
О современной российской культуре мы и поговорим с нашим гостем. В студии "Маяка" - руководитель Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаил Швыдкой.
- Михаил Ефимович, я не первый раз вас представляю, но, честно говоря, мне только сегодня пришло в голову - Федеральное агентство по культуре и кинематографии. У нас кинематограф не часть культуры?
ШВЫДКОЙ: Это сложилось тогда, когда соединяли Министерство культуры и Госкино. Так в сознании сложилось: есть культура, есть кино, но это не сходится. Так же, как говорят: литература и искусство. Литература - не искусство? Нет, на самом деле, в России оно одно из высших искусств. Но есть какие-то штампы, к которым уже привыкли...
- А, может быть, это уже не штамп? Просто в сознании людей появился такой момент: есть деньги на культуру, а есть деньги на кинематограф. Как по Фрейду...
ШВЫДКОЙ: Деньги у нас всегда делятся: это на строительство, это на реставрацию, это на музей, это на библиотеки, это на кинематограф. Но дело в том, что кинематограф имеет два аспекта. Кинематограф - очень серьезная индустрия, он стал таким с момента своего зарождения. Например, киностудии называли кинофабриками, чего никогда не говорили про театр, хотя театр - это тоже производство и тоже в некотором смысле, если это театр, выпускающий 7-8 спектаклей в год, это фабрика. Но к театру такое понятие никогда не приклеивалось. А кино - это индустрия, помимо того, что это великое искусство, одно из важнейших. Как бы люди ни относились к Ленину, он был прав в данном случае.
- Когда выделяются деньги на кинематограф, всегда возникает вопрос: а по какому принципу даются деньги на тот или иной фильм, по какому принципу даются деньги на ту или иную театральную постановку? Государственные деньги, я подчеркиваю.
ШВЫДКОЙ: Я прекрасно понимаю. После любого такого отбора к нам приходят письма из прокуратуры или Счетной палаты с вопросом: объясните почему? Дело в том, что по закону, который сегодня существует, ни один государственный чиновник ничего сам решить не может. Я, например, не могу самостоятельно истратить сумму больше 60 тысяч рублей. Если сумма 60 тысяч, то я обязан проводить все тендеры, сложные процедуры, которые проводятся комиссионно, то есть собираются комиссии, проводятся эти процедуры обязательно под аудиозапись, я думаю, скоро будет и видеозапись, под протокол. И это сложная и очень серьезная процедура. И, естественно, что на любой фильм, поскольку сумма больше, чем 60 тысяч рублей, на любой спектакль, на любую крупную культурную акцию выделение средств происходит после очень длительной экспертной работы. Потому как сначала, когда мы получаем тысячи сценариев, а надо сказать, что мы производим не только игровое кино, но и не игровое, а также анимационное, поэтому тысячи сценариев, которые читают эксперты, которые просто из всего массива этого вылавливают то, что им кажется существенным. Предварительная экспертиза из тысяч дает сотни, и вот тогда уже проводятся тендеры по всем законам Министерства экономического развития.
- Чем руководствуются эксперты? Можно руководствоваться художественной ценностью сценария, можно руководствоваться идеологической ценностью сценария...
ШВЫДКОЙ: 52 эксперта читают сценарии...
- И у каждого свои ценности?
ШВЫДКОЙ: Разные люди. В эти экспертные группы входят продюсеры, кинокритики, кинорежиссеры, которые, конечно же, рассматривают, прежде всего, художественный уровень. Когда вы говорите об идеологии, то по закону, по конституции мы не вправе отвергать то или иное произведение по идеологическим принципам, если эти идеологические принципы произведения не нарушают конституцию, то есть если они не призывают к войне, представляют собой порнографические произведения, призывают к межнациональной розни. Поэтому идеология только в рамках конституционных принципов. А вот художественность... Вы понимаете, что доказать, что Бабарыкин пишет хуже Чехова, а Чехов пишет лучше Бабарыкина всегда очень сложно.
- Да, это очень субъективные вещи.
ШВЫДКОЙ: Это очень сложно и субъективно. Для этого и читает сценарии не один эксперт, а 5-7, а потом еще происходит тендер. Хотя в тендере существуют свои подводные камни. Скажем, если Рязанов приносит сценарий фильма, условно говоря, про Андерсена, то по идее мы должны выставить его на тендер вместе с Хуциевым и Миттой, которые тоже хотят снимать фильм про Андерсена, что бред абсолютный.
Но я надеюсь, что сейчас войдут поправки в законодательство и, конечно, это принесет некоторое послабление.
- То есть выставляется сценарий, а не проект. Проект, отвлеченный от людей, просто некий абстрактный проект?
ШВЫДКОЙ: Да, к сожалению. Потому что дело это штучное, творческое и единичное. Но опасность состоит в другом: мы имеем дело не с режиссерами, не со сценаристами, мы имеем дело с продюсерами, с компаниями, которые производят кино. Они приносят проект и говорят, условно: сценарий написан Славой Пьецухом, режиссер Хотиненко, про село. Мы обязаны выставить на тендер фильм о селе. И выиграть по правилам экономического развития может не обязательно Пьецух и Хотиненко, а выиграет тот, кто предложит самый дешевый вариант этого проекта. Потому что с точки зрения Минэка, если ты тратишь бюджетные деньги, то надо за меньшие деньги получить результат. Но вы знаете разницу между фильмом Хотиненко и фильмом не Хотиненко, она все-таки значительная. Здесь, конечно, выступают абсолютно, с моей точки зрения, неправильные юридические нормы, но они существуют, и мы обязаны их придерживаться, чиновники в этом смысле обязаны придерживаться правил. Но после того, как проходят все конкурсы, на нас начинают писать. Потому что если мы поддерживаем 100 картин в год или 120, а сценариев было 600, то остальные 500 пишут на нас жалобы во все места, а мы иногда по три-четыре года отписываемся. И всем ясно, что это люди недобросовестные, но они пишут, мы пишем.
- Положено, закон есть закон.
ШВЫДКОЙ: Положено, да. Производятся выимки документов. Все происходит всерьез. Но, повторю, это единственно возможный объективный процесс в данных условиях.
- Введение бизнес-практики, введение бизнес-администрирования в культуру, на ваш взгляд, это полезно? Или культура не администрируется?
ШВЫДКОЙ: О, нет, культура как раз администрируется, с моей точки зрения.
- Настоящая культура, Михаил Ефимович?
ШВЫДКОЙ: Любая. Культура должна иметь бизнес-проекты. Весь вопрос в том, что тогда должен быть бизнес-подход. Скажем, если вы снимаете авторское кино и понимаете, что это фильм, условно, Киры Муратовой или Александра Сокурова, то бизнес-подход к этому фильму и его будущее продвижение на рынок должно быть совершенно иным, чем, если вы снимаете какой-то индустриальный продукт. Вы снимаете комедию, которая заранее сориентирована на зрительский успех - это один подход...
- То есть в одном случае ты должен получить некие моральные дивиденды, в другом случае некие реальные материальные дивиденды. Так? Если мы говорим про фильмы Киры Муратовой, вряд ли они приносят материальные дивиденды.
ШВЫДКОЙ: Не обязательно. И затраты должны быть несколько иные. Все-таки должно это считаться, с моей точки зрения. Мы ругаем советскую власть, а при советской власти за идеологию платили большие деньги, платили за идеологическое обслуживание. И художники на это шли. Это был тоже своего рода бизнес-подход и бизнес-администрирование. Сегодня несколько иная ситуация. Сегодня государство говорит: вы свободны идеологически, вообще вы свободны.
- В том числе и от государственных денег?
ШВЫДКОЙ: От государственного заказа. Вы сами должны ощутить, что важно. Сейчас многие не любят вспоминать Ленина, Маркса и так далее. А я вспомню Ленина, я люблю вспоминать эту статью. У него была статья, которую мы все учили в школе, в институте, она называлась "Партийная организация и партийная литература". И в этой статье было написано следующее, что партийная литература - это литература, оплодотворяющая (это очень важное слово) последнее слово революционной мысли. То есть партийный писатель, художник должен подсказать политику реальные проблемы жизни. Он должен оплодотворить политика. У нас сегодня очень часто политики считают, что они все знают про жизнь и хотят оплодотворять художника, и говорят: вы сделайте нам это, это и это. Даже Ленин понимал, что отношения между искусством и партийной деятельностью несколько иное. Художник как такое живое чувствилище времени, общества, народа должен подсказать политику: где болит, где проблема, где настоящее, где не настоящее.
- Но при этом в советское время тоже власть не слишком-то прислушивалась к тому, что иногда появлялось в художественных произведениях. У власти было свое видение мира, и когда видение художника не укладывалось в ее видение, то у художника бывали большие проблемы.
ШВЫДКОЙ: Я согласен с вами, но в то же время понимание того, что власть не всегда права, все-таки было.
- А сейчас?
ШВЫДКОЙ: Сейчас нет диалога культуры и власти в этом смысле. Потому что политики живут своей жизнью, а проблемы, которые понимают художники, им кажутся существующими в параллельном измерении. Я считаю, что это неправильно, потому что художники на самом деле, если это крупные художники, писатели, кинематографисты, театральные деятели, они иногда подсказывают вещи, о которых политик не может догадаться. Другое дело, для меня лично, например, проблема моя как читателя, зрителя, слушателя, состоит в том, что я считаю, что у нас нет социального серьезного искусства, крупного социального искусства нет. Есть некоторые произведения, которые выделяются из общего ряда, но социальная литература очень редка. И, скажем, почему такой популярностью у нас стал пользоваться, например, Захар Прилепин, бывший и нынешний лимоновец, такой радикальный человек? Потому что в ряде своих произведений он касается социальных проблем жизни. И это очень серьезное дело. Потому что многие решили, что социум, социальные проблемы для художника не важны. Они начинают разговаривать с Богом, с небесами или наоборот погружаются в психофизиологию и выясняют, что лучше - садизм или мазохизм... Но я считаю, что в нашей транзитной действительности, меняющейся действительности, конечно же, столько социальных проблем, очень острых, очень болезненных, как всегда в период развития, и все социальные конфликты налицо. Но писатели и кинематографисты, повторяю, очень так вежливо всего этого стараются избегать.
- А, может быть, все люди искусства стараются этого вежливо избегать? И не было ли модно в то же самое советское время тоже как бы дистанцироваться от власти, дистанцироваться от каких-то идей, которые власть провозглашает?
ШВЫДКОЙ: Дистанцироваться от власти художнику можно и нужно. А вот дистанцироваться от жизни художнику нельзя. И это очень серьезная вещь. Потому что художник, если он ответственный (я буду говорить слова, может быть, не модные сегодня), если он ответственный перед собой, я уж не говорю, что он ответственный перед народом, он обязан выразить то, что у народа болит, выразить то, что народ переживает, выразить то, что народ тревожит. Крупные художники, которые, конечно, думали только о себе, они же не могут писать и думать: я вот сейчас народу расскажу всю правду о жизни. Нет, художник пишет потому, что ему интересно исследовать жизнь, изучать жизнь, снимать кино. Или денег хочет заработать. Такая мотивация тоже возможна. Но настоящие художники занимаются искусством потому, что им интересно, потому что по-другому не могут. Но если это крупные художники, даже если они крайне субъективны и крайне погружены в собственные проблемы, они всегда выражают боль народа и людей и подсказывают власти что-то.
- Сейчас это происходит? Художники дистанцируются от жизни?
ШВЫДКОЙ: Часть художников дистанцируются от жизни или придумывают какую-то жизнь, которой на самом деле не существует.
- А чем это объясняется?
ШВЫДКОЙ: Я думаю, что нарушена нормальная триада: художник - критик - публика.
- Что выпало из этой триады?
ШВЫДКОЙ: Есть некоторые искажения. То, что нравится публике, не нравится критике. Те писатели, которые выходят на рынки, к ним относятся иногда брезгливо и даже не пытаются понять, почему это интересно публике, почему определенный тип массовой литературы интересен публике. Вы знаете, я в в 1990 годы читал Маринину, Донцову или кого-то еще, потому что они заменяли городской роман. Не было городского романа такого социально-физиологического очерка, что называется.
http://www.radiomayak.ru/tvp.html?id=75904
16.06.2007
Док. 378416
Перв. публик.: 16.06.07
Последн. ред.: 05.10.07
Число обращений: 472
Швыдкой Михаил Ефимович
|
