Главной проблемой российского образования является его хроническое недофинансирование, считает уполномоченный по правам человека Владимир Лукин. Именно недостатком средств объясняет он в своем докладе "Права человека и модернизация российского образования" снижение доступности и падение качества образования, нарушающие, по его мнению, конституционные права граждан. Для решения проблемы Владимир Лукин предлагает ввести единый образовательный налог с физических лиц (по аналогии с ЕСН) и повысить объем госфинансирования образования до 6-8% ВВП.
Действительно ли российскому образованию не хватает средств? Как признает сам Лукин, госрасходы на образование растут даже быстрее, чем экономика в целом: в последние годы они увеличились с 2,8 до 4% ВВП. Этого, считает Лукин, все равно недостаточно по сравнению с развитыми странами, где они составляют 4,5-5,5% ВВП, и тем более с Южной Кореей, Японией, Китаем, где расходы на образование достигают, по его словам, 15-25% ВВП. Действительно, в Германии, по последним данным ООН, госрасходы на образование составляют 4,6% ВВП, в Италии - 4,7% ВВП, а в США - даже 5,7%. Что же касается "азиатских тигров", то здесь у уполномоченного по правам человека данные не вполне точные: в Японии госрасходы на образование составляют 3,6%, в Южной Корее - 4,2%. В Китае в марте этого года было объявлено об амбициозных планах на следующую пятилетку: уровень госфинансирования образования предстоит довести до 4% ВВП.
Другое дело, отмечает Ирина Абанкина из Высшей школы экономики, что для этих азиатских стран характерно большое внимание к образованию со стороны самого населения. И национальные стратегии развития образования рассчитаны во многом именно на привлечение негосударственного финансирования. В Китае, например, только к 2007 году планируют полностью отменить для крестьянских детей плату за "девятилетку", причем это решение принято в рамках пакета экстренных мер по сокращению социального разрыва между городом и деревней. Но даже с учетом негосударственных средств расходы на образование в азиатских странах никак не превышают 8-10% ВВП, говорит Абанкина. В России, по ее оценкам, общие расходы на образование с учетом поступлений от домохозяйств и бизнеса достигают сейчас 6,5% ВВП, а из негосударственных источников в высшее образование приходит уже более половины средств - и это при том, что объемы госфинансирования только растут.
Однако, с точки зрения Лукина, как раз это и плохо: коммерциализация образования и ведет, по его мнению, к снижению его доступности, нарушающей конституционные права граждан. Это утверждение опять-таки можно оспорить. Сегодня образование доступно как никогда: страна фактически пришла к "всеобщему высшему образованию", а число принимаемых в вузы превышает число выпускников средних школ (за счет выпускников техникумов и граждан более старшего возраста). Для сравнения: в Китае в университеты поступает лишь 4% выпускников. О снижении доступности трудно говорить, если количество бюджетных мест в вузах не сокращается: платные места создаются в дополнение к ним и предоставляют возможность учебы менее подготовленным абитуриентам.
Главная проблема российского образования - качество. По результатам проведенного ОЭСР исследования (см. подробнее на этой же странице), российские старшеклассники заняли 30-е место среди своих сверстников из 40 стран по уровню знаний в математике. Несмотря на то что финансирование школ в последнее время растет в реальном выражении на 20% в год, система не дает школьникам необходимых навыков. Не лучше дело обстоит и с качеством высшего образования. В рейтинге мировых вузов, составленном в 2004 году экспертами Шанхайского университета, МГУ занял 66-е место, а следующий "россиянин", СПбГУ оказался в четвертой сотне.
Восхищаясь примером Китая, Владимир Лукин предлагает России двигаться в прямо противоположном направлении, сокращая возможность для населения доплачивать за образование и делая упор на госфинансирование. Но ресурсы развивающихся стран в наращивании госфинансирования ограничены, а эффективность использования этих средств невысока. Парадокс состоит в том, что простое наращивание финансирования не позволит решить даже социальную задачу равной доступности. Дело не в том, что богатые студенты имеют возможность платить за учебу, а в том, что бесплатные бюджетные места также с большей вероятностью достаются благополучным жителям крупных городов. Не говоря уже о проблеме качества образования, которая в рамках социальной модели, ориентированной на госфинансирование, выглядит нерешаемой.
