В начале этого года министр финансов Алексей Кудрин пообещал в течение трех лет избавить Россию от голландской болезни, умолчав, правда, о методах лечения. А в начале декабря прошлого года министр финансов Великобритании Гордон Браун для борьбы с голландской болезнью в своей стране предложил увеличить налог на прибыль для нефтяных компаний, ведущих добычу в Северном море, с 40% до 50%, оставив 30-процентную ставку для всех остальных британских компаний.
Подобным же образом поступали правительства Великобритании и Норвегии в 1970-е годы, чтобы предотвратить деиндустриализацию экономик своих стран в период высоких нефтяных цен. Тогда они сократили долю операционной прибыли нефтяных компаний, остающейся в их распоряжении, до 20%. Тем самым были устранены причины снижения конкурентоспособности несырьевых отраслей промышленности. Таких причин, как известно, две. Это укрепление национальной валюты, которое удешевляет импорт, и рост зарплаты в производственном секторе, превышающий рост производительности труда, который удорожает внутреннее производство.
Попытка Алексея Кудрина остановить рост зарплаты в стране с помощью принятия ненефтяного бюджета - это борьба со следствием, а не с причиной. Генератором роста зарплаты является не бюджет, а отрасли, производящие экспортируемые товары, а в нефтедобывающих странах в период нефтяного бума - нефтяной комплекс. Ясно, что наблюдаемые сейчас в России симптомы голландской болезни - торможение внутреннего производства и многократно опережающий его по темпам рост импорта на фоне бума на потребительском рынке и рынке недвижимости - никак не связаны с индексацией мизерных пенсий и зарплат бюджетников.
Парадоксы нефтяной стагнации
Парадокс, но российский нефтяной комплекс на максимуме нефтяных цен тоже начал сбрасывать обороты, что нетипично для голландской болезни в классическом виде. Начиная со второй половины 2004 года годовой прирост добычи нефти упал с 10% до 2%, а 20-процентный прирост экспорта сменился 2-процентным спадом. До прошлого года рост добычи нефти давал большой вклад в рост ВВП. И чтобы восстановить утерянные темпы, МЭРТ предлагает снизить налоговую нагрузку на нефтяников, используя понижающие коэффициенты к НДПИ для ряда месторождений. Анализ финансовых результатов нефтяного комплекса дает возможность понять ситуацию, сложившуюся в нем в последние годы. Оказалось, что драматические изменения в российской экономике в 2005 году хотя и являются рукотворным делом, но связаны отнюдь не с повышением ставок НДПИ с 1 января 2005 года, как принято думать, а с повышением ставок экспортной пошлины на нефть с 1 августа 2004 года. Повышение нефтяной пошлины изменило приоритеты в поставках нефти. Если в 2003 году экспорт нефти давал чистой прибыли в среднем $65 за тонну, на $11 больше, чем поставки нефти на внутренний рынок ($54 за тонну), то в 2004 году эти показатели сравнялись, составив $74 за тонну, а в 2005 году ситуация стала диаметрально противоположной. В то время как чистая прибыль от экспорта тонны нефти осталась на уровне 2004 года ($74 за тонну), чистая прибыль от поставок нефти на внутренний рынок выросла до $89 за тонну. Поскольку для российских поставщиков нефти емкость внутреннего рынка ограничена, темп роста добычи нефти упал с 10% в первой половине 2004 года до 2% в 2005-м. Тем не менее, несмотря на увеличение налоговой нагрузки и резкое снижение темпов роста физических объемов производства, нефтяной комплекс по итогам 2005 года заработал как минимум $38 млрд чистой прибыли - на $4 млрд больше, чем в 2004 году. Как минимум - потому что в 2005 году наряду с сокращением физических объемов экспорта резко вырос отток капитала за границу из нефтяного комплекса за счет роста разницы между ценой нефти Urals и фактической экспортной ценой нефти. По итогам 2005 года она составила, по данным Росстата, в среднем $39 на тонну экспортной нефти, в то время как в 2003 и 2004 годах - $25-26. Даже в этом случае доля операционной прибыли, остающаяся в распоряжении нефтяных компаний, была в 2005 году не ниже 32%. Напомним, что в странах-членах ОПЕК с одной госкомпанией в отрасли эта доля составляет 10%, а в таких странах-экспортерах, как Норвегия и Великобритания, где нефтяных компаний больше,- 20%.
Как известно, большая часть разницы между ценой нефти Urals и фактической экспортной ценой нефти идет на оплату труда руководства нефтяных компаний. Несмотря на то что эта прибавка остается на зарубежных счетах и не влияет на инфляцию на внутреннем рынке, она тем не менее стимулирует повышение зарплаты и остальным работникам нефтяного комплекса, которое затем распространяется по всей стране. Именно она заставляет правительство повышать пенсии и зарплату бюджетникам, что многими экономистами рассматривается как первопричина роста потребительских цен.
Конец цикла?
Ясно, что, не снизив доходность российской нефтяной отрасли, не остановить и рост зарплат. И, конечно, нельзя будет удержать инфляцию. Решение этой задачи становится жизненно важным с выходом внутренних цен на мировой уровень.
Как известно, соотношение цен на товары, участвующие в международной торговле (экспортируемые товары), на внутреннем и мировом рынках отражается через реальный курс национальной валюты. Укрепление реального курса рубля к доллару США означает рост цен внутреннего рынка на экспортируемые товары относительно уровня цен стран долларовой зоны. А это, помимо США, основные производители экспортируемых товаров, прежде всего Китай и страны Юго-Восточной Азии.
По итогам 2005 года реальный курс рубля к доллару США вырос на 3,5% и практически вернулся на предкризисный уровень, когда долларовые цены на большинство экспортируемых товаров в России находились на мировом уровне. Исчез ценовой барьер, защищавший внутренний рынок от конкуренции с импортом, российская экономика вернулась в состояние равновесия с мировой. Оказалось, что семилетнюю динамику роста экономики можно описать в классических рамках роста в процессе ее возврата к равновесному состоянию.
После выхода внутренних цен на экспортируемые товары на мировой уровень внутренний спрос все больше переключается на импорт, и экономический рост тормозится. Стимулировать его можно за счет дешевых и длинных кредитов, получить которые внутри страны, не снизив инфляцию, невозможно. Рост экономики еще возможен за счет сектора неэкспортируемых товаров, где конкуренции с импортом нет (услуги и жилищное строительство), и за счет роста добычи нефти, если правительство снизит экспортную пошлину на нефть. Однако такое решение угрожает стабильности внутреннего рынка нефтепродуктов, поскольку именно экспортные пошлины на сырую нефть являются сейчас единственным регулятором внутренних цен на нефтепродукты.
"КоммерсантЪ"
Владимир Кириллов, Екатерина Туманова, независимые аналитики
