Статья известного шведского специалиста по России Андерса Ослунда написана специально для "Известий". Однако в ее основе лежит его же нашумевший доклад "Закат Путина и ответ Америки". Его обсуждение крупнейшими западными специалистами по нашей стране стало заметным общественным событием последних недель. Перенося дискуссию в родные стены, знакомим читателей и с рядом мнений, высказанных во влиятельном американском электронном бюллетене Johnson"s Russia List.
Власть занята пиаром Андерс Ослунд
Представления о ситуации в России, существующие на Западе и в самой стране, становятся более близкими. Режим в России превращается в "мягко" авторитарный, оставляя при этом довольно широкое поле для свободных СМИ и гражданского общества. Сейчас необходимо найти ответ на вопросы: насколько хорошо функционирует эта система и что ожидает ее в ближайшем будущем.
Анемия политической жизни столь же очевидна, как и ее причины. Во-первых, власть излишне централизована и сконцентрирована в руках кучки людей в Кремле, в основном силовиков. Возможности для принятия решений "ужались", а качество принимаемых решений упало. Во-вторых, сама централизация и ограничения на работу СМИ лишают тех, кто принимает решения, информации, которая им для этого необходима. В-третьих, система институциональных сдержек и противовесов систематически демонтировалась, что особенно хорошо видно в ситуации с обеими палатами парламента и губернаторами регионов. Между Кремлем и народом не осталось никаких механизмов взаимодействия, в результате чего практически исчезли каналы для выражения недовольства. Единственным исключением стали акции протеста. В-четвертых, следствием сверхцентрализации, дефицита информации, слабости политических решений, отсутствия институциональных посредников, а также - начиная с этого года - страха людей стал паралич власти. Режим "похоронил" многие из запланированных ранее реформ и даже отменил реформу местного самоуправления, которая в январе 2006 г. должна была начаться для борьбы с коррупцией и формирования системы местной демократии. Тот факт, что власть сконцентрировалась исключительно на выборах 2008 года, отражает общее мнение, что в следующие три года администрация планирует свернуть свою деятельность до предела.
Власть, проводя в период второго путинского президентского срока минимум реформ, в то же время полностью занята политическим менеджментом, пиаром и формированием имиджей. Многие мелкие независимые СМИ играют при этом роль предохранительных клапанов, информируют режим о его противниках и укрепляют в элите ощущение своего все более усиливающегося отчуждения от собственной страны. Столь же эффективно действует "приручение" журналистов и политиков финансовыми рычагами. Политиков, остающихся в оппозиции, подвергают остракизму и "ставят на место" с помощью административных мер. Характерно, что режим никого не подверг наказанию за провальные действия правоохранительных органов в Беслане, однако он был крайне обеспокоен освещением своих акций в СМИ.
Более спорным является тезис, что нынешний режим полностью недееспособен и потому долго не протянет. Станислав Белковский в своей публикации в газете The Moscow Times от 11 августа сказал: "Путин играет роль классического зиц-председателя наглухо закрытого консервативного режима, стремящегося сохранить status quo... Такая консервация может просуществовать некоторое время, однако система, отвергающая изменения, рухнет". Принципиальным дефектом режима является его неэффективность в разрешении кризисов, которые при этом случаются весьма часто. В какой-то момент негодование масс из-за очередного политического провала может достигнуть критической точки. Примером такого развития событий является кризис, связанный с реформированием системы льгот, разразившийся в январе-феврале 2005 года. Нынешний российский режим выглядит таким непрочным и распадающимся столь быстро, что трудно поверить, что он переживет следующие три года.
В условиях быстрого экономического роста и высоких цен на нефть многие не верят в возможность краха путинского режима. Однако Алексис де Токвиль отмечал, что революция разразилась во Франции не в период экономических трудностей, но во времена стабильного экономического роста, угроз для которого не было видно. "Оранжевая революция" на Украине произошла тоже на фоне необычайного бума.
Десятилетие назад Россия была более либеральной страной, чем в наши дни, однако она была более бедной и более хаотичной. Наблюдающаяся в России комбинация сравнительно высокого экономического роста и усиливающегося авторитаризма является нестандартным, хотя и не уникальным, противоречием и наталкивает на мысль, что один из этих двух факторов должен вскоре исчезнуть.
Автор является директором Российской и евразийской программы Фонда международного мира Карнеги.
Без анархии и олигархии Вячеслав Никонов, президент фонда "Политика"
Общественное сознание всегда стереотипно. Куда хуже, когда стереотипы овладевают сознанием элитным. В последнее время в кругах западных (да и отечественных) либералов общим местом стало определение российской власти как все более авторитарной и все менее эффективной. Поскольку мягкие нелиберальные, а к тому же персонифицированные режимы считаются наименее устойчивыми, делается вывод о высокой вероятности повторения в России сценария "цветной революции", которую мы наблюдали на Украине.
Конечно, Россия - такая страна, где возможно все. Но, полагаю, стереотипный анализ логически не безупречен и основывается больше на естественном нетерпении и жажде выдать желаемое за действительное.
Начнем с эффективности власти. Еще никто не предложил точных инструментов ее измерения. Если критерий эффективности - способность добиваться всех своих целей, то мы вовсе не найдем эффективных государств. Американское правительство обвиняют в неспособности справиться с иракской ситуацией, по сравнению с которой достижения Путина в Чечне представляются верхом эффективности. Руководство Европейского Союза критикуют за неспособность обеспечить темпы экономического роста больше 1-2%, на фоне которого любое правительство в стране с 7-процентным ростом следует признать сверхэффективным. И уж точно нынешняя российская власть на порядки более эффективна, чем при Ельцине, когда страна по большей части вообще не управлялась, потеряла половину экономики, Кремль не мог провести ни один реформаторский закон через коммунистическую Думу и только ленивый не говорил о возможном распаде страны.
Современную Россию невозможно назвать образцовой демократией, и не все тренды обнадеживают. Но считать, что мы движемся от "демократии" Ельцина к "автократии" Путина - несерьезно. Сейчас, например, трудно себе представить расстрел законно избранного парламента из танков или приватизацию госуправления семьей главы государства совместно с группой приближенных бизнесменов. Не Путин принимал Конституцию со сверхсильной президентской властью и слабой системой сдержек и противовесов и не он начал чеченскую бойню. Ельцинский режим был не столько демократическим, сколько анархическим и олигархическим. Сейчас и анархии, и олигархии стало поменьше.
Ситуация в России далеко не идентична украинской. У нас нет Ющенко, который изначально был первым номером рейтингов и в разы опережал любого конкурента, являясь непререкаемым лидером правой оппозиции. Никто из российских либералов не может похвастаться местом даже в семерке наиболее популярных политиков. У нас нет Кучмы - слабого, безвольного и массово ненавидимого президента. Полагаю, никто не заподозрит Путина в отсутствии массовой поддержки (69% одобряют его деятельность) и готовности капитулировать перед оппозицией или людьми на улице. Кстати, людей туда способны вывести вовсе не либералы, а коммунисты и националисты, что однозначно сделает грядущую маловероятную революцию не "оранжевой", а красно-коричневой. Но, главное, в России ее "оранжевая" революция уже была - в 1991 году - и принесла не самые впечатляющие результаты. Кстати, новым властям Украины, как и Грузии, и Киргизии, еще предстоит доказать, что они хоть чем-то более демократичны и эффективны, чем их предшественники.
Алексис де Токвиль утверждал, что в основе каждой революции лежат несбывшиеся надежды, каждая из них порождена разочарованием от завышенных ожиданий. Пик разочарования верховной властью в России был пройден в 1999 году, когда уровень доверия Ельцину составлял порядка 3%. Но даже тогда революции не было.
На самом деле главный порок нынешней власти в глазах ее западных критиков заключается в том, что их друзья и единомышленники оказались не у дел. Такое с каждым может случиться, но это еще не повод для революции, которую всегда лучше пожелать кому-то еще, чем самому себе. "Революции никогда еще не облегчали бремя тирании, а лишь перекладывали его на другие плечи", - справедливо замечал Бернард Шоу.
Но в том, что попытка свалить власть за пределами избирательных участков будет предпринята, у меня больших сомнений нет.
"Революцию надо бояться, а не приветствовать"
Айра Штраус, американский координатор комитета по Восточной Европе и России в НАТО
Самая энергичная оппозиция сегодня - это националисты (с намеком на социализм). Набирающее силу движение, на которое западные медиа указывают как на главный признак того, что дела в путинской России идут плохо, - это партия "Родина" Дмитрия Рогозина. Другая мощная оппозиционная сила - коммунисты (с налетом национализма и намеком на рыночный прагматизм). И первые, и вторые проходят по разряду "левой" оппозиции. Правая оппозиция (рыночники и демократы) гораздо слабее. Почти 100 лет назад одного автора "Вех" осудили за слова о том, что русские либералы должны благословлять руку, которая угнетает их и подавляет революцию. Причем под "должны" имелась в виду необходимость, а не собственное желание. Возможно, сейчас русские вернулись к подобной же ситуации. Как бы мы ни опасались того, что происходит с демократией в России в последние годы, революцию скорее нужно бояться, чем приветствовать.
Дэвид Гиллеспи, профессор российских исследований, университет города Бат, Великобритания
Я не вижу, откуда в России может взяться оппозиция, если даже сам профессор Ослунд отмечает, что доходы растут и россияне в целом живут лучше. Для чего генералам, олигархам или простым людям прибегать к рискованным действиям, если все идет на поправку? Россия пережила слишком много потрясений после 1991 года, чтобы вынести падение еще одного президента. Я лично уверен, что Путин хочет третьего срока, а возможно, даже и пожизненного президентства в духе Лукашенко. Но он понимает, какие проблемы это породит в отношениях с Западом, и разрывается между авторитарными инстинктами и пониманием того, что мир и Россия изменились с 1991 года.
Джулиан Эванс
Ослунд говорит, что российский режим кардинально изменился при президенте Путине. Это значит - льстить Ельцину и обижать Путина, что вообще свойственно западным комментаторам. Режим как был авторитарным, полудемократическим со всплесками империализма, так и остался.
Уильям Данкерли, медиа-консультант
Действия Путина против боссов олигархических СМИ явно уменьшили плюрализм в российских медиа. Это печально. Но едва ли это можно назвать наступлением на свободу печати. Ее и раньше не было. Если граждане в демократическом обществе должны уметь делать разумный политический выбор, простой разноголосицы в СМИ недостаточно. Избирателям нужна правдивая и достоверная информация.
Сьюзан Каван, заместитель директора Института по изучению конфликтов, идеологии и политики, Бостонский университет
Хотя предсказания Ослунда сильно преувеличивают нестабильность путинского режима, ясно, что Кремль одержим "проблемой-2008". И та крайность, с которой он бросился в политиканство, показывает до определенной степени неуверенность Путина в себе даже во время второго срока своего правления. А главной проблемой в этой дискуссии является выработка американской политики относительно демократизации в России. Неужели найдется серьезный аналитик, который станет утверждать, что если с вопросом передачи власти случатся накладки, все закончится в интересах США? Если так, кого нам поддерживать? И как мы будем оценивать успех такой администрации: по росту уровня в жизни в стране или по росту объемов иностранных инвестиций?
