"Главное - чтобы не была перейдена грань, за которой сильная власть, адекватная историческому запросу, превращается в господство насилия ради насилия", - заявляет председатель Конституционного суда России Валерий Зорькин
"Если государство легитимно решает вопрос о месте пребывания высших органов власти - какие у судьи могут быть основания не подчиниться? Подчеркиваю - если легитимно", - отмечает Валерий Зорькин. На фото: здание Синода и Сената в Санкт-Петербурге, где предполагается разместить новую штаб-квартиру Конституционного суда
Чем ближе выборы, тем жарче споры о судьбах русской демократии. Идеологические баталии идут уже не только между оппозицией и властью, но и между представителями самого властного олимпа. Кто виноват, кто прав - судить не нам. Тем более что на такой случай в стране имеются профессиональные судьи. О вечном "Камо грядеши?", о суете вокруг некоторых "неудобных" положений Конституции и о проблемах российской Фемиды в интервью "Итогам" размышляет председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин.
- Валерий Дмитриевич, в последнее время во власти и в обществе разгорелась дискуссия о том, стоит ли называть вырисовывающуюся у нас политическую модель "суверенной демократией". А вы что думаете по этому поводу?
- Я могу рассуждать только как юрист. Согласно нашей Конституции Россия является демократическим, правовым, суверенным государством. Поэтому "суверенная", равно как и "конституционная", "правовая" и "социальная демократия", - все это, безусловно, юридически грамотные понятия. Но очевидно, что не существует ни абстрактного суверенитета, ни абстрактной демократии. Все определяется, в конечном счете, тем, какой смысл вкладывают в эти слова практикующие политики. Исходят ли они из сохранения нынешней открытости России, позволяющей ей обмениваться с миром экономическими, культурными достижениями, либо преследуются совсем другие цели - закрыться, "занавеситься", создать квазитоталитарную империю.
- Вопрос, вы считаете, открыт?
- Не до такой степени, чтобы возможно было абсолютно все. Все-таки не зря мы пережили революцию начала 90х годов (а это действительно была революция, в широком смысле этого слова), не для того мы прошли через это, чтобы вновь оказаться на обочине исторического развития. Уверен, что молодое поколение, состоявшееся в эти годы, не допустит возврата к прошлому. Да и старое еще может тряхнуть стариной.
- Собственно, многие критики "суверенной демократии" как раз и опасаются подобного поворота: мол, демократия либо есть, либо ее нет, а упор на "суверенность" - не что иное, как попытка оправдать отклонения от демократических стандартов.
- Может быть, кто-то действительно имеет такие намерения. Но я не политик, поэтому говорю лишь о том, что сам понимаю под этими терминами. Для меня, например, очевидно, что полный, абсолютный суверенитет в том смысле, в каком он понимался во времена Вестфальского мира - отправной точки сложившегося миропорядка, - уже невозможен. В нашей Конституции зафиксировано подчинение России международному праву, составной частью Основного закона являются международные стандарты прав человека, мы признаем юрисдикцию Европейского суда в Страсбурге. Следовательно, речь может идти о суверенитете модернизированном, "смягченном". Хотя и, разумеется, не до такой степени, чтобы исчезало самое понятие государства.
- Как показывает опыт, самая демократичная конституция может служить лишь ширмой для далекой от провозглашенных в ней идеалов практики (взять хотя бы сталинскую 1936 года). Имеются ли в нашем сегодняшнем Основном законе страховочные механизмы, защищающие от радикального разрыва между исполненной благими помыслами теорией и реальной политикой?
- Замечу, что в Конституции 1936 года при всей ее демократичности была статья, называющая коммунистическую партию "руководящим ядром всех организаций", в том числе и государственных. Ложка дегтя, как известно, делает непригодной всю бочку меда. Современная российская Конституция, в отличие от сталинской или брежневской, не пыльный идеологический документ, а основа всей нашей правовой пирамиды. И, разумеется, она не может служить оправданием, ширмой для любой политической практики. Да, порой возникает определенный разрыв между законодательной оболочкой и реальной жизнью. Но не надо требовать невозможного. Считаю, что сегодня мы переживаем примерно тот же этап развития, на котором находилась послевоенная Германия, выкарабкивавшаяся из-под руин тоталитарной диктатуры. В большинстве своем мы выходцы из той, прежней эпохи, а самоизмениться, перейти из одного качества в другое, очень и очень сложно. Можно, конечно, бесконечно перебирать наши изъяны, но нельзя все-таки не удивляться тому, какое значительное расстояние мы преодолели за последние 15 лет. Вместе с тем я бы не рискнул сказать, что все застраховано, что процесс необратим. За демократию нужно постоянно бороться. Россия, как и любая другая страна, находится и всегда будет находиться перед выбором: сила права или право силы.
- Но выбор в пользу силы власти мы, похоже, уже сделали. И не все его находят удачным - очень уж монументальной получилась "вертикаль".
- Россия нуждается сегодня в сильной власти. Другой вопрос: наращивается ли власть ради власти или это делается ради реформ? Возьмем, к примеру, де Голля или Рузвельта - их правление было в значительной мере авторитарным, но действовали они, безусловно, на благо своих стран. Разные исторические эпохи требуют разной "дозы" власти. Пусть даже привносятся какие-то авторитарные черты, главное - чтобы сохранялись базовые параметры правового государства, чтобы не была перейдена грань, за которой сильная власть, адекватная историческому запросу, превращается в господство насилия ради насилия.
- И как далеко от этой грани находимся сегодня мы?
- Это вопрос политической оценки, и, следовательно, я не вправе на него отвечать. Максимум, что я могу сказать вам как судья: не все идет гладко, но в целом мы пока еще остаемся на почве Основного закона.
- В своих выступлениях вы не устаете предостерегать от поспешной корректировки Конституции. Но ведь Россия склонна как раз запаздывать с конституционными преобразованиями. Успеем ли мы на сей раз ответить на новые вызовы времени?
- Все зависит от общества, от того, умеет ли оно извлекать уроки из прошлого. Согласен, что мы слишком часто опаздывали с изменениями в государственном устройстве. Конечно, если бы в начале XX века были проведены серьезные реформы, никакой бы революции не случилось. Но что касается событий последних 15 лет, то мы хоть и с запозданием, но все же сделали шаг вперед, не допустили катастрофы. В 1993 году Россия приняла новую Конституцию, закрепила в ней демократические ценности. Есть ли сегодня необходимость в ее изменении? Этот вопрос находится в компетенции политиков, не Конституционного суда. Но меня как конституционалиста страшит, с какой легкостью иные наши деятели подходят к Основному закону. Я называю это зудом суетных изменений. Корректировать Конституцию следует только в самом крайнем случае, когда без этого становится невозможным дальнейшее развитие страны.
Председатель КС верит, что молодое поколение, состоявшееся после революции начала 90-х, не допустит пересмотра закрепленных конституцией норм о России как открытом и демократическом государстве
(Фото: Владимир Яцына, Валентин Кузьмин/ИТАР-ТАСС)
- Однако значительная часть наших сограждан считает, что "крайний случай" уже наступил, что страна не переживет "проблему 2008 года", не сняв ограничения по количеству сроков президентских полномочий. Насколько основательными вам кажутся подобные доводы?
- Не стану судить о качествах людей, находящихся у власти, но в истории действительно были фигуры, ради которых общество готово было идти на определенные издержки. Поскольку наш народ является сувереном, он может принять любое решение. Но хочу напомнить: суверенный народ приводил к власти как де Голля, так и, увы, Гитлера. И ни одна конституция, ни один конституционный суд не могут застраховать страну от такого рода ошибок. Выход один - общество должно научиться трезво оценивать власть, не поддаваться зомбированию. Я не вправе говорить "не делайте этого", но обязан предупредить о возможных издержках, связанных с вмешательством в Основной закон. Наша Конституция относится к так называемым жестким системам - изменить ее очень трудно. Такой вариант выбран не случайно: слишком памятен печальный опыт прежней конституции, которая менялась в начале 1990х чуть ли не каждый день. Разработчики Основного закона хотели предотвратить эту чехарду, чреватую в том числе и возможностью реванша. Думаю, это было правильно, это был выбор большой страны, которой предстояло решать сложнейшие проблемы. Но сегодня, решив, образно говоря, переделать дверь, мы можем вызвать эффект домино и развалить весь дом. Демократия - слишком хрупкая вещь, чтобы рисковать ею походя, ради сиюминутной конъюнктуры.
- В вашей речи на Всероссийском съезде судей прозвучала фраза: "Без независимого суда, без эффективной судебной системы власть превращается в деспотию". Как сегодня вы оцениваете эффективность и независимость отечественной Фемиды?
- Не могу сказать, что ее состояние идеально. Вот говорят: осуществлена судебная реформа. Но что вкладывается в это понятие? На мой взгляд, никакая правовая реформа не может обойтись без трансформации правосознания. В чем-то это осуществилось, в чем-то нет. Категорически не согласен с теми, кто отрицает наличие проблемы коррупции в судах лишь на том основании, что нет уголовных дел. Опросы социологов свидетельствуют о том, что коррупция в судах есть, предприниматели, в том числе зарубежные, говорят, что вынуждены давать взятки. Эти сигналы необходимо учитывать. Но имеются, конечно, и определенные позитивные сдвиги в судебной системе. Если говорить о работе Конституционного суда, то с полной ответственностью могу вас заверить: КС сегодня действительно независим. Мне известно лишь об одном случае вмешательства власти в его деятельность, и относится он к известным событиям осени 1993 года. С тех пор ничего подобного ни разу не случалось. Думаю, если бы так обстояли дела во всех судах - и городских, и районных, - это было бы счастье. Однако многие факты, проникающие в том числе в прессу, говорят о том, что попытки давления на суд все-таки происходят.
- Есть у вас свои рецепты лечения болезней, которыми страдают сегодня российские суды?
- Боюсь, они общеизвестны. Первое - высокопрофессиональный судейский корпус: судья без твердых знаний просто опасен, это все равно что хирург-недоучка. Как и в любой другой профессии, здесь должен работать "канал вертикальной мобильности". Решение этой задачи требует тщательной подготовки в вузах, жесткого "ОТК" на выходе и последующего "просеивания" на всех ступенях карьерной лестницы. Во всем цивилизованном мире судья - это вершина карьеры юриста, у нас же, к сожалению, это пока далеко не так. Второе: судья может действовать как профессионал, лишь будучи независимым. Независимость складывается из множества компонентов - институциональных, нравственных, материальных. Сегодня звучат предложения взять под контроль государства и общества доходы судей. Я не вправе заниматься оправданием (как и порицанием) конкретного законопроекта, но саму идею могу только приветствовать. Следующий элемент - открытость деятельности суда. Это очень мощная защита от манипуляций. Сюда же входит и открытость для критики. Не нужно ее бояться, чем больше нас критикуют, тем лучше. Если, конечно, это действительно критика, а не клевета.
- Вы сказали, общество не должно поддаваться зомбированию. Но удалось ли самим конституционным судьям выработать иммунитет к магии власти?
- Хочется надеяться. Могу вас заверить: как только я почувствую, что мне стало трудно противостоять зомбированию, немедленно уйду с должности. Что касается других судей... Наверное, каждый отвечает за себя. Но мне все-таки кажется, что судьи КС - достаточно устойчивая, сильная корпорация. Да, нам очень трудно прийти к единому мнению. Наши обсуждения - это порой просто ужас какой-то! Ведь в принятии решения участвуют все 19 судей КС. Но в этом-то и состоит наше преимущество: невозможно всех 19 склонить к неправосудному вердикту.
- Судя по всему, непросто вам далась и проверка закона, отменяющего выборность глав регионов. Обращает на себя внимание то, что, подтвердив право президента представлять их кандидатуры, КС ушел от ответа на два других, не менее важных вопроса: может ли глава государства увольнять губернаторов по своему усмотрению и распускать несогласные с его выбором законодательные собрания.
- Прежде всего - чем обусловлено наше решение. Прямые выборы, несомненно, более демократичны. Но КС оценивал не политическую целесообразность, а конституционную правомерность, Конституция же не содержит предписания проводить прямые выборы губернаторов. Кроме того, заметьте: в нашем постановлении сказано не то, что новая схема соответствует Конституции, а то, что она ей не противоречит. Следовательно, не закрывается возможность иных вариантов, в том числе - возвращение к прямым выборам. Далее: к нам обратились граждане, а не органы власти, то есть речь шла о конкретном, а не об абстрактном нормоконтроле. Только в последнем случае проверяется в полном объеме все, о чем просят заявители. Да, одновременно были поставлены вопросы о процедурах отстранения губернатора и роспуска законодательного собрания. Но поскольку эти нормы не были применены в регионах, где проживают заявители, они не могли считаться затрагивающими их конституционные права и соответственно не могли рассматриваться судом. Иначе мы просто вышли бы за пределы своих полномочий.
- Но это означает, что тема конституционности реформы не закрыта.
- Сохраняется, конечно, возможность проверить и остальные части закона. В том случае, если поступит допустимое обращение - со стороны граждан, чьи конституционные права будут затронуты. Кстати, не могу не отметить, что эта проблема - порядок отстранения от должности высшего должностного лица субъекта Федерации и роспуска законодательного собрания - уже находилась в поле зрения КС. И он дал на нее ответ. В одном из своих постановлений мы прямо записали, что, поскольку смещение губернатора - это фактически механизм политического импичмента, его правомерность должна оцениваться Конституционным судом. Не хочу, однако, сказать, что это решение автоматически проецируется на обсуждаемый нами закон. Каждый тип правоотношений требует особого рассмотрения.
- Ваши слова оставляют большой простор для предположений.
- Как всякий юрист, я руководствуюсь тем, что любое определение опасно. Поэтому, следуя советам Шехерезады, стараюсь не выходить за пределы "дозволенных речей". Вот обратятся к нам заявители, и мы ответим - в пределах своих полномочий.
- В Петербурге полным ходом идут работы по обустройству новой штаб-квартиры КС. Вы готовы к переезду?
- Моя жизнь сложилась так, что я вечно куда-нибудь переезжал: из общежития в коммуналку, потом в еще одну коммуналку, в одну квартиру, в другую. Наконец, когда стал судьей, получил ту квартиру, в которой сейчас живу. И переезжать из нее мне уже никуда не хотелось бы. К тому же большая часть моей жизни связана с Москвой, я привык к ней, мне все здесь знакомо. Но это - субъективные ощущения. С точки же зрения права, если государство легитимно решает вопрос о месте пребывания высших органов власти - какие у судьи могут быть основания не подчиниться? Подчеркиваю - если легитимно. Не говорю "одобрямс", никогда не занимался этим. Остальные судьи, как вы, наверное, знаете, заняли примерно такую же позицию. Это вопрос политический - пусть политики и взвешивают приобретения и издержки, и берут на себя всю ответственность.
- В пояснительной записке к законопроекту о вашем новом местожительстве говорится, что переезд "повысит независимость суда и общественно-политический статус Санкт-Петербурга". Как вам эти аргументы?
- Да, а еще говорили о том, что перевод в Петербург снизит уровень коррупции в Конституционном суде. Принципиально не хочу это комментировать. Оставляю все эти "аргументы" на совести тех, кто их высказывал.
- Некоторые эксперты не исключают, что закон о переезде КС может стать предметом рассмотрения самого Конституционного суда.
- Любой закон в нашем государстве - рассуждая, подчеркиваю, теоретически - может стать предметом конституционного контроля.
04.09.2006 г., Андрей Камакин, Итоги, 36
http://www.ksrf.ru/press/smi/msg.asp?id=471
Док. 374904
Перв. публик.: 04.09.06
Последн. ред.: 25.09.07
Число обращений: 449
Зорькин Валерий Дмитриевич
|
