Валерий Зорькин: `отстаивать авторитет судебной власти можно, только признав правду`Назад
Валерий Зорькин: `отстаивать авторитет судебной власти можно, только признав правду`
25 октября 2004 года в "Известиях" опубликованы мои ответы на вопросы газеты в связи с тринадцатилетием начала судебной реформы в России. В этом интервью говорилось как о позитивных, так и о негативных сторонах этой реформы. Объясняя причины коррупционных тенденций, я опирался на соответствующие исследования.
26 октября Президиум Верховного суда России принял постановление, в котором обратился ко мне с просьбой предоставить материалы этих исследований и сообщить сведения о фактах коррупции в судах.
В любом случае я ответил бы на просьбу Президиума Верховного суда. Но поскольку текст этого постановления стал достоянием общественности и широко обсуждается не только в юридических кругах, я вынужден ответить Президиуму Верховного суда публично.
Ответить необходимо, поскольку речь идет фактически об очень важном направлении общественной дискуссии.
Судья должен отстаивать перед обществом совокупный интерес своего сообщества. Но отстаивать его надо с поправкой на время и новые реалии: на степень открытости страны, на наше вхождение в международные институты, на вхождение всего мира в новую фазу развития (в так называемое "информационное общество"). Это значит, что социально-профессиональная группа, отказывающаяся от участия в уже развернувшейся и стремительно набирающей обороты непосредственно касающейся ее дискуссии, в безоружном виде попадает под информационные атаки.
В той мере, в какой я принадлежу к корпорации судей, я вижу свою корпоративную роль в том, чтобы включиться в дискуссию. А что значит включиться в дискуссию? Можно ли в ней участвовать, отрицая "социально очевидное"? И начинать полемику с тезиса, что коррупции нет?
Отрицать коррумпированность в правоохранительной системе вообще - нелепо. Неважно, касается ли это суда, милиции или кого-то еще.
Я не прокурор, не оперативный работник и не намерен оперировать никакими фактами из уголовных дел и оперативных разработок. Я никого не обвиняю лично в коррупции. Но нельзя и отрицать наличие коррупции в судах. Значит, весь вопрос в мере коррупции наших правовых институтов. А в этой части мы должны ориентироваться прежде всего на объективные научные данные. Поскольку никакой факт и даже совокупность фактов не определят этой меры. Это дело ученых, их профессиональный и общественный долг.
В этой связи я обращался прежде всего к работам НИИ при Генеральной прокуратуре (Коррупция и борьба с ней. М., 2000 и др.), к исследованиям Фонда "Общественное мнение" (2003 г.) и Фонда ИНДЕМ (2004 г.). Полагаю, что такого рода исследования известны моим коллегам из Верховного суда.
Надо учесть и беспрецедентный поток жалоб граждан Российской Федерации в Европейский суд по правам человека. Количество обратившихся в этот суд уже превысило 19 тысяч. И поток обращений лавинообразно нарастает. И если мы будем заниматься чистым охранительством, отрицать очевидное, настаивать на своей непогрешимости - количество может перерасти в качество. И мы можем по сути лишиться не только остатков правового авторитета, но и правосубъектности как таковой. А заодно и совокупного суверенитета в целом. Не хочу сгущать краски, но риск, безусловно, существует.
Я опираюсь также на лавинонарастающий поток материалов в средствах массовой информации. Можно было бы сказать, что идет клеветническая кампания против российской правоохранительной системы, в том числе против судебной системы. Но тогда возникает вопрос: почему сами суды практически не реагируют на эти публикации и не опровергают факты, изложенные в них?
Более всего я стремлюсь к отстаиванию общественного авторитета российской судебной власти. Отстаивать этот авторитет можно, только признав правду и надлежащим образом задаваясь вопросом о природе явления. Другого пути человечество не выработало.
Что именно делает российские суды объектом социального недоверия? В чем тут традиция и как ее переломить? Если общество преувеличивает меру коррумпированности судов, то в чем природа этого преувеличения? Ибо в тот момент, когда образ тотальной коррумпированности суда окончательно возобладает в общественном сознании, поздно будет оправдываться. И по большому счету (то есть для судьбы нашей страны и нашего права) уже не будет иметь значения степень правомерности возобладавшей макросоциальной оценки. События в любом случае будут разворачиваться так, как будто бы оценка эта носит абсолютно справедливый характер.
Я уверен в личной доброкачественности тех, кто фактически осудил мою позицию при обсуждении очень больного вопроса. Но давайте сами признаем неблагополучие, сами постараемся (вместе с учеными-социологами, специалистами в смежных областях, всем экспертным сообществом) дать оценку природе явления. А также - мерам по его преодолению. В России принято делать это "всем миром". И в этом не только наша традиция, но и надежда на то, что мы сумеем отличить зерна от плевел, а клевету от больной и непростой правды. И лишь тогда включатся настоящие социальные механизмы, начнет исправляться ситуация. И тогда мы сможем без сомнений гордиться нашим общим юридическим домом.
29.10.2004 г., Валерий Зорькин, Известия, 201
http://www.ksrf.ru/press/smi/msg.asp?id=117
