Что более адекватно отражает отношение ведущих западных стран к России? Есть ли ощущение того, что лимит доверия заканчивается и может наступить предел терпению? Прокомментировать ситуацию МиК попросил Машу Липман, редактора журнала Pro et Contra Московского Центра Карнеги:
- У меня нет впечатления, что шквал критики нарастает именно в последнее время. Мне кажется, что он стабильно высокий, я бы сказала, с момента Беслана - с момента, когда, по мнению значительного числа западных обозревателей, российская реакция на бесланский теракт была неадекватной. Потому что Кремль ответил ужесточением контроля со стороны Центра, отменой выборов губернаторов, прежде всего, что касается конкретных принятых решений, а вовсе не попыткой разобраться в том, отчего на таком низком уровне находится безопасность России, от чего так плохо работают службы, которые должны заниматься безопасностью и что с ними надо сделать, как их реформировать и улучшить их работу. Это, по-моему, послужило серьезным толчком.
Следующим, конечно, был этап с Украиной, где уже Россия кругом виновата сама, потому что та политика, которая проводилась Россией, была вопиюще некомпетентна и очень топорна, и окончилась провалом российской внешней политики в целом, который просто невозможно отрицать. Так что есть эти вполне конкретные точки и события, с которыми связана эта критика.
Кроме того, существует дело ЮКОСа, которое не вызывало такой острой критики поначалу, и тут тоже есть, как мне кажется, период, с которого общественное мнение - западные обозреватели, аналитики рынка - изменилось. Это произошло с момента аукциона по "Юганскнефтегазу", который был назван фарсом и к которому западные аналитики отнеслись совершенно не так, как пытался представить дело сам президент, а также те люди, которые призваны защищать кремлевскую политику.
То, что этот продолжающий процесс по делу ЮКОСа сопровождается очень серьезными нарушениями процессуального кодекса и вообще, является чрезвычайно сомнительным с точки зрения правосудия и правового государства в России, было подкреплено выводами очень основательного доклада представителя Германии в ПАСЕ Сабины Лойтхойзер-Шнарренбергер, а это официальный человек, очень высокой квалификации, уважаемый, назначенный европейской администрацией в качестве наблюдателя, который должен составить квалифицированное мнение. И это была очень основательная и очень критическая оценка того, как идет процесс над Ходорковским и Лебедевым.
Так что, я повторяю, есть несколько вещей, которые не только тематически, но и по времени показали, начиная с какого момента возникло это изменение отношения к России в негативную сторону. И мне кажется, что сейчас не приходится говорить о каком-то росте этой критики - в том, что касается прессы, наблюдателей и обозревателей (отдельный вопрос о правительствах стран), но именно пресса и люди, наблюдающие за тем, что происходит в России, настроены критически уже давно.
- Как Вы считаете, российская власть реагирует на критику, учитывает ее, старается ли изменить свой имидж? Что касается постсоветского пространства, то в Кремле создано специальное управление, которое будет этим заниматься ...
Здесь есть попытки двоякого рода. Как всегда, в политике существуют действия и существует информационное обеспечение этих действий. Это касается не только нашей страны, но и политики в любой другой стране. И действительно сегодня совершаются какие-то попытки улучшить имидж России, и этим занимаются специально обученные люди. Но, на сегодняшний день трудно говорить о том, чтобы попытки, связанные с public relations, оказывались бы по силе своего воздействия сильнее бы, чем сама российская политика. То есть, не удается с помощью информационного обеспечения сгладить, поправить тот негативный эффект от конкретных действий, осуществляемых нашей страной.
Однако есть другой способ - надо просто поправить нашу политику, а не пытаться представить ее в лучшем свете, то есть, именно изменить саму политику. И есть сферы, в которых сделать это просто невозможно, потому что дело уже слишком далеко зашло, как, скажем, с ЮКОСом и с Ходорковским, или как с войной в Чечне. А есть сферы, в которых, как представляется, политика может быть изменена.
И я бы сказала, что политика России в отношении стран СНГ - это как раз такая сфера, потому что все-таки провал российской политики на Украине был слишком очевиден и никаким образом это все-таки нельзя представить как успех. Это несомненный провал и провал в результате крайне неумной и крайне некомпетентной и топорной политики. И это результат того, что была поставлена невыполнимая задача и, тем не менее, были совершены многочисленные попытки, включая и использование репутации самого президента Российской Федерации, для того, чтобы этой неисполнимой цели добиться.
Какие-то здесь уроки все-таки извлечь можно, не теряя национального интереса из вида, который состоит в том, чтобы все-таки упрочивать влияние России в соседних странах и странах бывшего Советского союза. И надо, тем не менее, изменить свою политику с такой вот топорной и иррациональной в сторону большего прагматизма и большего использования экономических интересов вместо политических, которые не всегда удается достичь.
Как мне кажется, в какой-то степени такие уроки извлечены. И, в общем то, позиция России в отношении Киргизии была сдержанной и разумной, тем более, что до сих пор не вполне понятно, в какую сторону повернутся события в Киргизии. Но Россия не стала цепляться за Акаева и обрушивать какие-то потоки критики и неприятия на новую администрацию, не вполне еще легитимную, просто во имя того, чтобы сохранить несохраняемого союзника.
Кстати, оказалось, что и новая, не вполне легитимная администрация Киргизии крайне заинтересована и в связях с Россией, и в контактах, и в хороших отношениях с ней. Так что уже есть какой-то пример того, что политика становится более рациональной, более прагматичной.
Однако проблема есть, отчасти, еще в другом. Если с точки зрения непосредственного реагирования на то, что происходит, мы наблюдаем, может быть, действительно более прагматичную и рациональную политику, то в том, что касается приоритетов долгосрочных и выработки какой-то внешнеполитической стратегии, дело обстоит не очень хорошо.
Российская политика на протяжении многих лет строится как сиюминутная реакция на происходящие события, а не как выстраивание ясных национальных интересов, ясных национальных приоритетов и реализация затем политики в соответствии с этими приоритетами и интересами.
Пока что непонятно, каким образом и какие приоритеты Россия выбирает на постсоветском пространстве, и как строятся отношения между Россией и Европейским союзом, в отношении Украины, в отношении Белоруссии, в отношении Молдавии и, острейшей проблемы, Приднестровья. Пока этого не видно.
Ну, можно было бы надеяться, что подобного вида стратегия выстраивается, но пока что признаков ее не видно. А проблема очень серьезная. И искушение, как мне кажется, у российской, весьма консервативной, внешнеполитической элиты есть - навредить где можно навредить, особенно если руководство страны как-то не вполне вписывается в те рамки, которые бы Россию устроили. А России большие возможности есть навредить. Ведь Россия, разумеется, самый сильный игрок на постсоветском пространстве и связи с Россией у всех этих стран экономические. Так что возможностей сделать плохо для России весьма много.
И весь вопрос в том, когда я говорю о стратегии, заключается в том, будет ли Россия пытаться играть в игру с нулевой суммой в своих взаимоотношениях с постсоветским пространством, с одной стороны, и скажем, с Европейским союзом, с другой, или все-таки от этого подхода откажется?
Вот такого рода прорыв внешнеполитический, он, конечно, России экстренно необходим, чтобы думать вперед, чтобы развитие событий не заставало врасплох, чтобы действия были логически выстроены, а не представляли собой мгновенное реагирование. И чтобы они были реалистичны, чтобы они были прагматичны и соответствовали и российским интересам, и российским возможностям.
http://www.iamik.ru/21376.html
19.04.2005 / Источник: ИА "МиК"/
http://www.carnegie.ru/ru/pubs/media/72462.htm
Док. 370102
Перв. публик.: 19.04.05
Последн. ред.: 13.09.07
Число обращений: 401
Липман Мария Александровна
|
