До встречи президентов США и России в Братиславе остаются считанные дни. Подготовительный процесс завершен, а ответа на вопрос, будут ли в ходе саммита публично обсуждаться все вопросы, и удобные и неудобные для России (вопросов, неудобных для США, не существует), так и нет. Российская сторона, очевидно, предпочла бы обсуждать бы только те темы, по которым расхождения в подходах нет, например, борьбу с терроризмом и нераспространением ядерного оружия. Однако США вряд ли согласятся на подобные ограничения. В последние месяцы перед саммитом мощная критика в адрес России звучала в Америке на всех уровнях - в Белом доме, Конгрессе, в экспертном сообществе, СМИ. Поэтому неудобные вопросы российскому лидеру все же будут заданы.
С другой стороны, так ли на самом деле важна повестка дня встречи, и в какой мере от того, что будет обсуждаться в Братиславе, зависят дальнейшие отношения между двумя странами? Может быть, Вашингтон уже принял какую-то точку зрения, разработал свою стратегию в отношении России, и какая бы ни была повестка дня саммита, он будет ее реализовывать, потому что ситуация в нашей стране для американских политиков понятна и они не испытывают иллюзий по поводу того, сможет ли Буш каким-то образом на Путина повлиять?
И какова, в этой связи, наша американская политика? Многие эксперты высказывают сомнения по поводу того, что у России вообще есть какая-то четко выстроенная стратегия развития двухсторонних отношений. Затронут Соединенные Штаты какую-то тему, мы отвечаем им, не затронут - не ответим, не нравится нам что-то в их политике - скажем, и т.д. Прокомментировать проблему МиК попросил Машу Липман, редактора журнала Московского центра Карнеги Pro et Contra:
- У меня нет ощущения, что выработана стратегия развития российско-американских отношений и существует детальная повестка дня предстоящей встречи. Об этом можно судить даже по тому, как много в американской печати на сегодняшний день высказывается разнообразных мнений со стороны аналитиков, звучат различные советы, рекомендации. Мне кажется, что если бы стратегия была бы определена, то, скорее, высказывалась бы критика этой стратегии, поддержка ее или несогласие с ней. А сейчас я вижу просто очень много советов и рекомендаций.
И мне кажется, что действительно, некоторая неопределенность, связанная с неопределенностью самой России, пока существует в определении курса нашей страны в отношении Соединенных Штатов.
Да, есть некоторый консенсус в американской печати среди американских аналитиков, что положение дел с демократией в России сильно ухудшается. Но значит ли это самое главное слово - "engagement is engagement"? То есть, Россию надо стараться вовлекать в отношения или между Россией и Америкой надо как-то увеличивать дистанцию?
На сегодняшний день в том, что слышно на официальном уровне, мне кажется, что преобладает все-таки такая точка зрения, что "engagement", но с критическим взглядом на Россию, со стремлением указывать России на то, что Америке кажется неправильным в российском развитии. Именно такую позицию заняла Кондолиза Райс на последней встрече с Лавровым.
Другое дело, что эта встреча, в общем, не достигла никакого согласия. Стороны расстались, не слишком довольные друг другом. Никаких шагов друг другу навстречу во время беседы Лаврова с Кондолизой Райс не произошло.
Критики много, но до последнего времени все-таки сам президент Буш воздерживался от критических замечаний в адрес российского президента. Единственный пример несколько иного свойства - это последняя встреча в Буэнос-Айресе, когда Буш якобы (потому что у нас сведения исключительно из прессы) выразил озабоченность состоянием дел с российской демократией, на что, опять-таки, по сообщениям прессы, президент Путин ответил длинной лекцией об истории культуры России и о том, какие у нас особенности национального развития. То есть, дал понять, что он не собирается прислушиваться к критике.
Что будет сейчас? Поскольку звучит так много советов и рекомендаций не закрывать глаза на негативное развитие демократии в России, то, наверное, Буш все-таки какие-то свои соображения по этому вопросу должен высказать. Но я не думаю, что это будет что-то резкое. И, наверное, вовлечения России в какие-то отношения все-таки не будет - повестка дня, как мне кажется, остается старая. Главным образом, это борьба с терроризмом и нераспространением ядерного оружия. Что-то, может быть, к этому добавится, но никаких прорывов в повестке дня ожидать не приходится. И я думаю, что эти дежурные уже теперь соображения о том, что сотрудничать надо в этих важных сферах, будут все-таки разбавлены некоторым количеством выражений озабоченности с американской стороны тем, что происходит в России.
Просто не получилось за время, предшествующее саммиту, добиться улучшения и какого-то взаимопонимания. Скорее, наоборот. Если посмотреть на Россию, то это сделка с Ираном о поставках ядерного топлива в эту страну, это и продажа оружия Сирии, и договор с Китаем о поставках вооружений. Все это - события последнего времени и в преддверие саммита это, конечно, не улучшает атмосферу для углубления повестки дня.
Что касается американской стороны, то это только что прошедшие слушания в Сенате по поводу ЮКОСа - а это событие совершенно беспрецедентное для постсоветской истории отношений между Россией и Америкой. То есть, фон недружелюбный, и те шаги, которые предприняты каждой из сторон в преддверие саммита, которые затрагивают российско-американские отношения, свидетельствуют о том, что двум странам не удалось преодолеть пока того серьезного похолодания в отношениях, которым характеризовался последний период.
- А союзники какие есть у России с учетом этого похолодания? Будет ли стараться наше руководство привлечь на свою сторону постсоветские страны, как объекты устремлений США установить демократию на их территориях, или это будет сближение с Китаем? Ведь какие-то стратегические шаги должны последовать после этого топтания на месте?
Было бы хорошо, если бы у России, наконец, возникла долгосрочная внешнеполитическая стратегия, однако, пока она не просматривается, а есть только какие-то шараханья и метания. И это, к сожалению, характеризует российскую внешнюю политику в течение длительного времени. И чрезвычайно затруднен ответ на вопрос, а кто у России, собственно говоря, враги, и кто у нее союзники? Без доктрины и без стратегии невозможно ответить на эти вопросы. И наоборот. Без определения того, какие у нас союзники и какие у нас противники, если они есть (тогда надо сказать, кто наш враг, совершенно конкретно, с названием страны), невозможно определить внешнеполитическую стратегию.
Сегодня, скорее, внешняя политика России развивается как-то спазматически, в виде реакции на инициативы и на какие-то сигналы, которые поступают извне. А стратегического плана действительно нет, потому что Путин все-таки, несмотря на то, что в последнее время он сделал ряд таких раздраженных замечаний в адрес Америки, особенно после украинских выборов, когда он говорил про диктаторские замашки или что-то в этом роде про американскую внешнюю политику - тем не менее, несмотря на эти негативные высказывания в адрес Америки, связанные явно с раздражением от пережитой на Украине неудачи, все-таки на встрече с Киссинджером, например, которая состоялась в последнее время, он очень твердо дал понять, что считает Америку партнером, и Буша партнером. Он сказал Киссинджеру: у нас с вами общие друзья, имея в виду американского президента. В общем, послал такой дружественный сигнал.
Но если это так, и если это является основой для развития отношений, и если Соединенные Штаты - наш главный союзник, то тогда откуда берется вот эта сделка с Сирией? В последний момент перед саммитом, притом, что американцы зачислили Сирию в число тех, кого они называют форпостом тирании.
Как строятся отношения с Китаем? Строятся они в некоторой координации с нашими отношениями с США, или в пику Соединенным Штатам, когда отношения с ними ухудшились? То же самое справедливо в отношении Ирана. То есть, вместо стратегии имеется какая-то серия шагов, в основном, ответного характера, какие-то симметричные или несимметричные ответы. И от этого, конечно, очень страдает качество внешней российской политики, и качество решений, которые принимаются.
- В принципе эта встреча - первая после переизбрания двух лидеров на второй срок. И судя по всему, она все-таки должна определить какие-то основы взаимоотношений на оставшиеся годы президентства - Путина и Буша. Но, наверное, особого оптимизма ожидать не стоит?
Я думаю, что сейчас, несомненно, скверный период российско-американских отношений. Но что, пожалуй, может вселять некоторую надежду - что в Америке интерес к России очень возрос. Гораздо большее количество появилось про Россию, не только в связи с предстоящим саммитом, публикаций, аналитических исследований, возросло количество людей, которые всерьез занимаются отношениями с Россией, изучают Россию. Интерес увеличивается, и если в какой-то момент казалось, что наша страна как-то совсем уж на втором плане, если не на третьем для США, то сейчас интерес больше.
Несомненно, это происходит оттого, что возникло беспокойство по поводу возможной дестабилизации в связи с тем, что у нас есть очень взрывной регион на юге России - Северный Кавказ, и безопасность этого региона - не только российская проблема. На это с тревогой смотрят многие страны мира.
К сожалению, этот интерес связан с какими-то негативными явлениями. Но тот факт, что интереса больше, может быть, дает надежду на то, что какая-то интенсивная работа с той и с другой стороны может привести к какому-то отрезвлению с российской стороны и выработке более долгосрочных, взвешенных и каких-то рациональных стратегий. И таким образом, взаимодействие, не скажу партнерство, но взаимодействие, будет строиться тоже на более рациональной основе.
Бывают саммиты прорывные, какие-то судьбоносные. А бывают саммиты более случайные и в меньшей степени оказывающие воздействие на дальнейший год событий. И, между прочим, следующая встреча между российским и американским президентами должна состояться в связи с шестидесятилетием победы в Отечественной войне. Так что у них еще будет случай повидаться. И хотя это не полномасштабный саммит, и там будут президенты многих стран мира, тем не менее, будет возможность поговорить.
И если вдруг удалось бы в оставшееся время между нынешним саммитом, который, на мой взгляд, едва ли даст что-то принципиальное для развития отношений, между февралем и маем, подготовить какую-то более рациональную программу о взаимодействии, то будет возможность у президентов встретиться на этой новой основе. Это шанс и это не значит, что именно так произойдет, но это шанс, которым можно и нужно будет воспользоваться.
http://www.iamik.ru/20375.html
21.02.2005 / Источник: ИА "МиК"/
http://www.carnegie.ru/ru/pubs/media/72184.htm
Док. 370088
Перв. публик.: 21.02.05
Последн. ред.: 13.09.07
Число обращений: 377
Липман Мария Александровна
|
