Первый заместитель Председателя Государственной Думы, заместитель Секретаря Генерального совета Партии Олег Морозов отвечает на вопросы "Маяка".
- Я поздравляю вас с наступлением депутатских каникул, хотя это - весьма относительное понятие. Все депутаты всегда сразу протестуют и говорят, что мы продолжаем работать.
- Я не протестую, потому что я тоже рад, что наступил отпуск. Реально дней 10 у меня будет реального отдыха такого с отсутствием на рабочем месте. А, вообще, у меня даже официально 2 недели дежурства в ходе отпуска в Государственной Думе. То есть я замещаю Бориса Вячеславовича, буду находиться на рабочем месте.
- Хорошо, страна без управления не останется, все спокойны. Всем понятно, что мы сегодня каким-то образом, хотя за полчаса это сделать трудно, проанализируем итоги работы Думы в последнюю весеннюю сессию. Она предпоследняя для депутатов. Мы вступаем в зону выборов, сложный период. Давайте попробуем разбить принятые решения за этот период на блоки. И, прежде всего, это целый ряд серьезных политических решений. Одно из них - закон об экстремизме. Обсуждение его в Думе было бурным, коллеги по палате возражали. Сначала общая оценка, плюсы, минуты, а потом попробуем поподробнее.
- Вы знаете, любой закон, мне кажется, есть смысл обсуждать тогда, когда имеется хоть какая-то правоприменительная практика. Просто для сравнения. Помните, сколько шума было, когда мы принимали поправки, связанные с неправительственными организациями. Я сам сидел неоднократно и в Страсбурге, и в Брюсселе, перед моими коллегами из Европарламента, и они размахивали этим законом, и говорили: закон не демократичный, он нарушает права неправительственных организаций.
Практически правоприменительная практика этого закона показала, что все опасения оказались абсолютно напрасными. Никого не "офлажковали". Все прекрасно работают. Все неправительственные организации с иностранным участием прекрасно регистрируются и замечательно работают в России. Никаких претензий.
Я бы все-таки предпочел обсудить с вами эту тему, ну, к примеру, хотя бы через какое-то время. Вот, если у нас будет хотя бы один реальный пример, когда какую-либо серьезную политическую партию из тех, кто реально претендует на борьбу за депутатские мандаты в Думе или в региональных собраниях, каким-то образом ограничат в их политических правах на основании этого закона, тогда я подниму руки и скажу: закон плохой, давайте его менять.
А что сейчас кричать, наоборот, может возникнуть такое ощущение, что больше всего почему-то протестуют те, кто полагает, что в отношении них будут звучать обвинения в экстремизме. А почему, позвольте спросить. Добропорядочные граждане, нормальные политические партии...
- Ну, вы же понимаете, Олег Викторович, что шум такой поднят только лишь потому, что впереди выборы. Это сложное время, будут конкуренты у "Единой России", будет очень много политических всяческих митингов, выступлений. Получается так, если какой-то политик, кандидат в пылу предвыборной борьбы выкрикнет какие-то, может быть, не совсем корректные обвинения, то соответственно подпадает под действие вот этого самого закона об экстремизме.
- Да не надо в пылу ничего выкрикивать. Это равным образом ведь касается и меня. Я же тоже буду стоять перед избирателями. Я тоже буду говорить о своих оппонентах. Я могу об оппонентах говорить все, что угодно, это мое право. Но если я что-либо скажу таким образом, что будет рассматриваться как клевета, и фактически призыв к каким-то насильственным действиям в отношении моего оппонента, потому что он будет мною оболган, то тогда меня тоже можно будет обвинить в экстремизме.
- Ну, вообще-то, экстремизм это как бы насильственное изменение существующего строя, деяние, которое подпадает, правильно?
- Да, это как основа, как база.
- А здесь у нас, если посмотреть материалы закона, допустим, разрешено прослушивать телефонные разговоры граждан и политиков в случае, если они находятся в зоне какого-то расследования, допустим, средней тяжести. Если раньше только в исключительных случаях такие вещи были возможны. Как вам эта норма?
- Если меня подозревают в том, что я так или иначе содействую каким-то экстремистским действиям, все-таки не забывайте, что мы живем в обстоятельствах террористической войны против не только России. А вообще, в мире сегодня угроза номер один - это угроза международного терроризма.
И терроризм, и экстремизм вещи очень такие родственные. И мне кажется, что, если взять развитые демократии и посмотреть на то, какие решения принимали такие "флагманы" демократического общества, как, например, Соединенные Штаты Америки после событий 11 сентября, то наши законы, наши действия покажутся, вообще, образцом либерализма. Там гораздо более жесткие правила. Потому что они объясняют гражданам: выбирайте, что важнее, ваша личная безопасность или, скажем, норма закона, которую мы немножко поправим.
- Можно догадаться, каким будет ответ.
- Скорее всего, ответ будет в пользу личной безопасности. Поэтому, еще раз повторяю, наверное, можно в чем-то упрекнуть и законодателя применительно к этому закону, не берусь сейчас спорить по каждому пункту. Есть один аргумент, к которому я вас возвращаю. Давайте посмотрим на применение этого закона. И если, действительно, мы увидим, что он применяется не праведно, ну, у нас есть все основания его поменять.
- Я думаю, что это еще в руках Думы нынешнего созыва, у вас еще есть время поработать, еще полгода. Депутаты поддержали проект закон о соглашении между органами власти России и субъектом Федерации Татарстаном. Такой исключительный случай, было очень много возмущений со стороны той же Компартии, как вашего оппонента в Госудме, которые говорили о том, что начинается рост сепаратизма. Ну, давайте напомним нашим радиослушателям, что подобные договоры были и с другими субъектами, но срок их действия истек.
- В том числе, и с Татарстаном истек.
- В том числе, и с Татарстаном. Вот здесь возобновление такого договора. Как это понимать, дайте, пожалуйста, характеристику. И, кстати, напомним, что Совет Федерации первый раз отклонил это решение.
- Есть формальный ответ на этот вопрос, он звучит так - есть 11 статья Конституции Российской Федерации, где черным по белому написано, что полномочия между органами Госвласти федеральных и субъекта делятся тремя способами: Конституцией, если там это прописано, федеральными законами и договорами. То есть это норма конституционная. И поэтому с формальной точки зрения, если любой субъект Федерации заявит, что есть какие-то полномочия, которые он хотел бы разделить с Федерацией на основании договора, отказывать по формальному основанию никому нельзя.
- Сразу вас перебиваю и задаю вопрос. Если таким субъектом Федерации станет Чеченская республика, неспокойный регион, какова будет реакция?
- Я думаю, реакция должна быть нормальная, адекватная. И если Чеченская республика объявит, какие полномочия она хотела бы разграничить с Федерацией на основе договора, надо посмотреть, насколько адекватны эти требования Чеченской республики и дальше принимать решение, соглашаться или нет.
Но чего нельзя делать, вот как раз я обращаю ваше внимание, нельзя по формальному признаку, как многие оппоненты этого договора делают, говорить так, что а вот договор сам по себе это шаг в сторону сепаратизма. Друзья, либо мы меняем Конституцию, и тогда никаких договоров, это решение, либо, если в Конституции такое право субъекту дано, давайте это право рассматривать, если субъект его заявил.
Берем случай с Татарстаном. Татарстан фактически заявил всего три полномочия, которые просит реализовать на основе договора, которые не распределены сегодня при помощи законов и Конституции.
Первое, Татарстан говорит: 50 лет вырабатывается нефть на территории республики. Экологические последствия этого колоссальны, справиться сами не можем с этими последствиями. Воду пить в районе, скажем, Альметьевска невозможно. Давайте сделаем так, напишем в договоре, что мы имеем право особым соглашением с правительством регулировать эту проблему. Но после этого данное соглашение пускай утверждают законом Государственная дума и Совет Федерации. Вот что там написано.
Вопрос. Скажите, а вот то, что я произнес, носит какой-то ущерб единству и целостности?
- В данном случае, безусловно, нет.
- Безусловно, нет. Второе, человек, проживающий на территории Татарстана имеет право заявить в заявительном порядке свое желание на то, чтобы был вкладыш в его паспорте, где бы было написано его имя, отчество и фамилия на кириллице, обращаю ваше внимание, в которой есть еще несколько букв, которых нет в русском алфавите.
- Ну, вы очень завуалировано называете эту норму, что на татарском языке будет исполнен этот самый вкладыш.
- Он будет на татарском языке, но русскими буквами кириллицей. Я специально это говорю, потому что это будет не латиница, о которой иногда говорят. Но очень простой есть ответ. Скажем, если есть имя, которое не произносится адекватно на русском языке. А поскольку я родом из Казани и могу вам это сказать с полным основанием, что действительно иногда, если какое-то татарское имя и фамилия написаны русскими буквами кириллицей без включения соответствующих букв, то оно будет звучать совершенно иначе.
http://www.morozov-ov.ru
Док. 369317
Перв. публик.: 10.07.07
Последн. ред.: 12.09.07
Число обращений: 447
Морозов Олег Викторович
|
