2005/07/09 Заместитель председателя российской Госдумы, первый заместитель руководителя фракции "Единая Россия" Олег Морозов сегодня в "Панораме".
7 сентября Нижняя палата Российского парламента проведет первое после каникул пленарное заседание. Мы беседуем накануне, поскольку в первый рабочий день вице-спикер не сможет уделить внимание даже такой уважаемой радиостанции, как "Маяк".
- Как у вас настроение перед осенней сессией, боевое?
МОРОЗОВ: За 12 лет работы в Государственной Думе я привык к тому, что настроение должно быть всегда боевое.
- Неделя началась политически громко. Владимир Путин пригласил в Кремль практически всех государственных мужей, которые могут реально влиять на политические процессы. Можно ли сказать, что глава государства сформулировал новый курс в российской политике?
МОРОЗОВ: Я бы не стал говорить "новый курс", если иметь в виду политику в целом. Но то, что это новый подход к бюджету, новый подход к планированию, новый этап развития экономики. Это будет более точно и более правильно.
- Слова президента: "Курс - на инвестиции в человека". Но надо различать два понятия: затраты и инвестиции. К затратам, расходам государства, я думаю, наши сограждане готовы, это бесспорно. Готовы ли мы к инвестициям? Так, чтобы вложенные в то же образование деньги потом отрабатывать? Прилагать все силы, чтобы страна процветала?
МОРОЗОВ: Мне кажется, слова президента об инвестициях имеют два значения. С одной стороны, это прямые инвестиции в национальные проекты, как обозначил их президент. Я бы добавил еще одно слово: президентские проекты. Потому что президент взял на себя ответственность за их реализацию. Он сказал, что создает совет по национальным проектам, который будет работать под его личным контролем. Я исхожу из понимания того, что президент очень серьезно относится к этому вопросу и понимает, что за год-два нужно обязательно получить какие-то результаты. Иначе все вопросы, все взоры будут устремлены на Кремль и на президента. Но, с другой стороны, когда президент говорит об инвестициях, он имеет в виду и бюджет в целом, экономику в целом. Потому что те, скажем, сто с лишним миллиардов, которые пойдут непосредственно на эти четыре президентские программы, или национальные проекты, это далеко не все инвестиции, которые предполагается вложить в человека, в социальный блок в этом бюджете. Наши граждане не очень хорошо владеют техникой бюджета и не знают, что впервые в этом году 70 миллиардов рублей - это чистые инвестиции. У нас не было раньше такого инвестиционного фонда, который будет распределяться по проектам, которые будут финансироваться как из бюджета 70, а другие 70 должен дать частный инвестор. Эти проекты нужно будет защитить, получить эти бюджетные деньги и реализовать какую-то программу. Я полагаю, что значительная часть из этих программ будет иметь откровенную социальную направленность, потому что сама задача инвестировать в человека предполагает, что проекты должны иметь социальную направленность.
- Но бюджет 2006 года, в связи с тем, что сказал президент, требует корректировки. Потому как в нем, предположим, военные расходы значительные, а на образование не так много.
МОРОЗОВ: Не совсем так. Нужно уточнить, что понимать под корректировкой. Корректировка проекта бюджета произошла летом. Я открою маленькую тайну. В июне в Думу приходил министр финансов Кудрин и предложил видение Минфина по основным параметрам бюджета 2006 года. Обсуждение было за закрытыми дверями, оно было очень нелицеприятным, и Кудрин ушел с мнением нашей фракции, что бюджет в этом виде поддержан не будет. Главная претензия: профицит, тот запас, который государство накапливает, чрезмерно велик. Инвестиций в экономику недостаточно, особенно страдает социальный блок. После этого на протяжении июля и августа была проведена работа в рамках, как мы называем, нулевого чтения, и сейчас дополнительно бюджет в расходную часть получил добавку в виде 332 миллиардов рублей. Это можно сравнить с затратами на оборону страны где-нибудь так пяти- шестилетней давности. Представьте себе, что такое те деньги, которые были найдены Минфином за счет того, что по-другому посчитали бюджет, за счет того, что раскассировали так называемый профицит, который предполагался больше, чем сказала фракция "Единая Россия". Власть ругают за то, что слишком большие накопления. Я могу сказать, что накопления будут в два раза меньше, чем накопления прошлого года. То, что мы оставляем себе на "черный день", а это обязательно нужно делать, мы понимаем, что экономические обстоятельства могут быть разными, и любое государство должно иметь этот запас прочности, так вот этот запас прочности планируется на этот год ровно в два раза меньше нынешнего года. Имеется в виду 2006 по сравнению с 2005 годом.
- Нужна некая бюджетная дисциплина! Нужен контроль, чтобы эти деньги не были размазаны по тарелке! Или разворованы, что греха таить, такое бывает в нашей стране. Нужны некие механизмы, нужна инфраструктура, банки должны работать должным образом, не только на себя, но и на экономику. Готова ли Россия к таким масштабным бюджетным тратам в социальной сфере, так чтобы эти деньги пошли туда, куда власть хочет их направить?
МОРОЗОВ: У нас просто нет другого выбора. Было бы смешно, если бы мы продолжали накапливать деньги, которые сегодня, к счастью, падают на нас нефтяным дождем. Кстати, что не очень хорошо. Путин, не знаю, обратили ли вы внимание, сказал очень важную вещь, что мы можем тратить только то, что мы зарабатываем. И я хотел бы обратить внимание на слово "зарабатываем". Президент разделил понятия нефтяного дождя, который на нас падает. Сложилась определенная экономическая конъюнктура, нефть продается по баснословным ценам. Эксперты не исключают, что в перспективе цены могут уйти на уровень 35-40 долларов за баррель. Но дело даже не в этом. Экономика зарабатывает те деньги, когда добавочный продукт производится у себя в экономике, вот это деньги, которые мы зарабатываем.
- А вы думаете, что президент не имел в виду нефтяные доходы в слове "зарабатываем"?
МОРОЗОВ: Я думаю, что президент разделяет эти вещи. Он прекрасно понимает, что нефтяной дождь сегодня есть, завтра его нет. А экономика сама не растет, не зарабатывает в машиностроении, в нефтехимии, в перерабатывающей промышленности, в сельском хозяйстве. Экономика не может зависеть только от нефтяной иглы. Это имел в виду президент. И вот поэтому, отвечая на ваш вопрос, я могу сказать следующее. С одной стороны, у нас сегодня очень благоприятная финансово-экономическая ситуация, с другой стороны, мы должны понимать, что мы раньше не имели возможности по-настоящему вложиться в те проекты, в те программы, о которых мы с вами сегодня говорим, и которые предложил президент. То есть это не было продуктом чьей-то воли: вчера просто не хотели. Вчера и не могли, вчера экономика была другая. Мы прожили три этапа в экономике. Мы прожили этап экономического прозябания и выживания, когда деньги нужны для того, чтобы завтра все просто не пошло в тартарары. Мы прожили пятилетие экономической стабильности, когда каждый рубль вкладывался в то, чтобы удержать экономику на нормальном уровне, чтобы появились темпы роста, чтобы не было никаких коллапсов, когда месяцами не платят зарплату, останавливаются заводы. Мы прожили этот этап. Мы вошли в новый этап - этап развития, этап инвестиций, этап социальных программ. Я отвечаю на ваш вопрос, разворуют или нет. Мы - политики, которых нужно прогнать со всех должностей, если эти деньги не дойдут до адресата, если они не пойдут в здравоохранение, в жилье, в образование, в сельское хозяйство - то, что предложил президент. Но, с другой стороны, бюджетный процесс расходования денег, система казначейства - вы сказали о банках, федеральный бюджет расходуется через систему казначейства - достаточно прозрачный и достаточно подконтрольный. Страшнее другое - чиновник на местах. Вот здесь проблем много. Но, наверное, на то и власть, чтобы доводить этот рубль до потребителя и контролировать его.
- Но есть же еще и партия "Единая Россия". Чиновники на местах, как правило, состоят именно в вашей партии.
МОРОЗОВ: В том числе и партия по своим каналам должна взять под контроль расходование этих денег. Кстати сказать, 332 миллиарда появились в бюджете после жесткого диалога партии в лице думского большинства с правительством. Признает это Александр Кудрин или не признает, но докладываю, что это именно так. Знаете, как рассуждает любой финансист: нарисовали бюджет, все нормально, дебит с кредитом сошелся, чего еще надо? У них же другой взгляд на эти вещи. Я очень удовлетворен, что летом мы впервые заставили правительство изменить свою позицию. Причем, я бы сказал так, о финансовых размерах этих перемен, об этих цифрах нестыдно говорить кому угодно.
- Увеличение расходов на социальную сферу - очень благодатная почва, на которой если партия, фракция работает, то это приносит определенные политические дивиденды. Не будете спорить, правда?
МОРОЗОВ: Не буду.
- Но есть проблема, что структурные реформы во многих сферах не доведены до конца. Не получится так, что эти точечные вливания в социальную сферу, как более популярная мера в глазах населения, окажутся приоритетными перед структурной реформой?
МОРОЗОВ: Абсолютно правильно вы ставите вопрос. Это и наши опасения. Возьму на себя смелость сказать, что это и опасения президента. Наши радиослушатели, которые внимательно слушали выступление президента на встрече с депутатами, с членами СФ и Правительства, наверное, обратили внимание, что когда он говорил об национальных проектах, о системе здравоохранения (особенно, если взять текст президента, который касается системы образования), то в части образования президент не говорил о том, что наша главная цель, например, изменить размер оплаты труда. Он говорил, что мы должны изменить систему оплаты труда учителя. Мы должны платить не за это, а за это, и вообще главная цель финансирования системы образования - повышение качества образования, а это означает, что если мы просто в два раза повысим зарплату учителя, то это еще не гарантирует решение задачи повышения качества образования. Это и вся система оснащения школы, и средней, и профессиональной, и высшей. Сегодня невозможно готовить программиста на коленках, это понятно любому человеку. Сегодня невозможно двигать вузовскую науку, если она не получает структурные изменения. Сегодня невозможно говорить о качестве образования, если механически учитель получает деньги за проведенные часы в школе, а что у него на выходе, какой у него ученик, и что потом с этим учеником происходит дальше в жизни, его не касается. Есть школы, в том числе в провинции, где выпускников математических классов без экзаменов зачисляют в лучшие вузы страны, например, в МГУ. Это означает некий знак качества, который поставлен на школу. Уже не спрашивают, кто учитель и какого ученика он выпустил. Это означает, что школа работает в совершенно новой системе координат. Вот, к чему мы должны стремиться. И ваша постановка вопроса абсолютна правильная. Просто повышение зарплаты, просто дополнительным финансированием глубокой реформы этих сфер не проведешь.
- Скажите мне коротко: этот совет по реализации приоритетных национальных проектов, о котором сказал президент, и который вы упомянули сегодня, зачем он нужен? Есть большой риск, что соберутся мощные лоббисты, которые каждый по-своему будут понимать национальные приоритеты.
МОРОЗОВ: Вряд ли они будут каждый по-своему понимать. У нас есть начальник страны, который приоритеты сформулировал. Эти приоритеты, будут прописаны на основе закона в бюджете, и туда уже влезать скальпелем или даже какими-нибудь другими хирургическими инструментами никому не будет позволено. Поэтому это, скорее, орган, который должен отслеживать, контролировать процесс и на основе экспертных проработок формулировать дальнейшее развитие проектов. А также другие национальные проекты, которые могли бы, как это звено, за которое нужно ухватиться, вытащить всю цепь проблем.
- Олег Викторович, в связи с теми задачами, которые поставил президент, каковы законодательные приоритеты Российской Госдумы в осеннюю сессию? Как вы их себе видите?
МОРОЗОВ: Осень традиционно в Государственной Думе это бюджет. И что-либо рядом поставить из других законодательных приоритетов просто невозможно. Бюджет проходит, как известно, четыре чтения. Это домашнее задание Думе на всю осень. Я думаю, что четвертое чтение пройдет где-то в конце ноября, а это фактически завершение осенней сессии. Второе, что я хотел бы в этой связи сказать, фактически минувшей весной и осенью прошлого года все основные крупномасштабные законодательные решения, которые касались реформы политической системы, реформы налогового законодательства, бюджетного процесса, приняты. Поэтому я думаю, что эта осень, с одной стороны, бюджет. С другой стороны, Дума до сих пор имеет долги перед страной по реформированию законодательства, которое решало бы проблему создания антитеррористической системы в России. Это касается целого ряда законов, поэтому я говорю о системе. Это не один закон, их много. Сейчас эти предложения сформулированы. Видимо, осенью они уже получат законодательное воплощение. Третья тема - это законы, которые ложатся в русло реформы системы образования, там целый блок законов, четыре из которых мы рассмотрели в весеннюю систему. Ряд из них мы будем рассматривать осенью. Хотя я бы здесь поостерегся говорить, что это готовая реформа. Вы сегодня задавали этот вопрос, насколько соединяются структурные реформы и изменения в бюджете. Не везде пока есть смычка этих двух процессов, и пока я остерегаюсь говорить о системной реформе в сфере образования. Хотя это, может быть, даже и хорошо, потому что лучше принять решения, осмысленные, согласованные с обществом, с профессиональным сообществом, нежели ошибиться. Образование - это сфера, которая касается практически всех. Фурсенко привел цифру, что 9 % всего трудоспособного населения страны, так или иначе, заняты в системе образования. А если говорить о том, как это с семьей связано, то, наверное, вообще нет семьи в России, которая так или иначе не соприкасалась бы с этими процессами. И здесь ошибок допускать нельзя, потому что слишком много радикальных предложений. Здесь нужно соблюсти радикализм в предложениях и традиции нашего образования, которые, как известно, не самые худшие были в нашей истории.
- Но модернизация образования она и в обществе, и в профессиональном сообществе вызывает очень много вопросов, очень много критики.
МОРОЗОВ: Об этом я и говорю.
- Готова ли Нижняя палата не просто отмахнуться от сомнений и критических высказываний, но каким-то образом их анализировать и учитывать? Вы профессионал в области образования, вы - преподавали больше десяти лет.
МОРОЗОВ: Совершенно верно. Я еще более жестко сформулирую ответ на ваш вопрос. Я думаю, Дума не пропустит ни один законопроект и ни одно структурное решение в системе образования, которое не было бы достаточно полно, объемно согласовано с учительским сообществом, с вузовским сообществом. Я сам постоянно посещаю совет ректоров Российской Федерации, который возглавляет ректор МГУ, и знаю настроения в этой среде. Знаю, где болевые точки. Поэтому здесь мы будем принимать только те решения, которые будут одобрены обществом.
- Я так понимаю, вы перечислили все приоритеты, которые в осенней сессии будут. Бюджет, антитеррористическая система и образование.
МОРОЗОВ: Да. Помимо того, что есть текущий законодательный процесс из того, что наработано в предыдущую сессию, переходит на новую сессию. Но обычно бывают знаковые законы, к которым привлечено внимание общественности. Как, помните, мы обсуждали закон о политических партиях, закон о выборах в Государственную думу, закон об избрании губернаторов, к чему было привлечено внимание всей страны. Скажем, законопроектов такого калибра, такого масштаба, которые меняют облик сегментов нашего общества, я думаю, в осеннюю сессию не будет, но от этого она не будет менее динамичной.
- Если возвращаться к задачам, которые ставил Владимир Путин, я хотел бы спросить: не раз бывало так, это не секрет, что президент формулировал задачу, а Кабинет министров благополучно заматывал ее решение. Законы, которые принимала Государственная Дума, даже самые верные, не всегда работали и не всегда должным образом исполнялись. Эта проблема остается? И как ее решать на ваш взгляд?
МОРОЗОВ: Это вечная проблема: закон, механизм его реализации и контроль за его исполнением. Это действительно проблема. На этот вопрос можно отвечать либо очень пространно, либо коротко. Если отвечать на него коротко, то самые жесткие инструменты влияния на исполнительную власть в руках у двух властных структур, у президента и у Государственной Думы. Если мы увидим, что нынешнее правительство не в состоянии реализовать те задачи, которые поставил перед ними президент, и не могут реализовать те бюджетные задачи, которые перед правительством поставит Дума, принимая бюджет 2006 года, в этом смысле все в наших руках. Правительство знает, что бывает в случаях, когда этот конфликт становится жестким. Это вопрос о недоверии правительству, который может либо Дума инициировать, либо это может сделать единолично президент. Сейчас никаких предпосылок к тому, чтобы так ставить вопрос, нет. Сейчас мы работаем как одна команда: президентская администрация во главе с президентом, правительство и Дума. Конечно, бывают разногласия. Но решаются они не в виде публичного конфликта, хотя иногда и публичного конфликта, как это было со 122 законом, но, тем не менее, у нас есть инструменты, механизмы решения задачи теми приемами, которые не переносят конфликт в область решительных действий в виде отставки и так далее. Но мы понимаем, что никто не застрахован. Если будут провалены или если мы увидим, что задачи, которые имеют резонанс социальный, не реализуются, значит, другое правительство будет их реализовывать.
- Но мечта о правительстве парламентского большинства владеет депутатами Государственной Думы?
МОРОЗОВ: Мы неизбежно рано или поздно придем к тому, что правительство будет формироваться на основе парламентского большинства или из состава парламентского большинства. Мы с вами как-то говорили о том, что переход к выборам по партийным спискам означает, что конкурировать начинают не просто личности, а в первую очередь конкурируют партии, программы, курсы. Если я иду на выборы, предлагая какой-то курс, и я получаю доверие избирателей, я должен иметь инструмент реализации этого курса. Инструмент - это исполнительная власть. Причем, не только в Москве. Это исполнительная власть в регионах, это исполнительная власть на уровне муниципалитетов. Если нет этого инструмента, то непонятно, за что голосует избиратель, зачем он поддерживает этот курс, если его невозможно реализовать. Поэтому Россия рано или поздно придет к варианту партийноокрашенного правительства. Когда понятно, какой курс и какую партию поддерживает правительство, а, может быть, со временем и впрямую к правительству парламентского большинства.
- Вы два раза сказали "рано или поздно". Я так понимаю, что рано все-таки вряд ли получится. А насколько поздно?
МОРОЗОВ: Это не вопрос повестки 2007 года. Я думаю, что формирования правительства после выборов 2007 года будет, безусловно, иметь понятную политическую природу. Это не будет правительство профессионалов, которые приходят, неизвестно с какими намерениями и неизвестно с какими партийными пристрастиями. Мне было бы совершенно непонятно, если бы "Единая Россия" одержала бы победу в 2007 году, а потом приходит некий министр и говорит: "Вы знаете, все, что вы там напридумывали с вашими предложениями по развитию страны, меня не очень-то и волнует. Я буду совершенно другую политику проводить". Тогда у нас должен быть либо механизм изъятия такого министра из правительства, либо он должен строиться под наши политические приоритеты, другого не дано.
- А тот высокий проходной барьер, который вы поставили перед кандидатами в Государственную Думу, не приведет к тому, что отдельные партии, отдельные политические силы, которые присутствуют в России на политической карте, просто не будут иметь представительства в Государственной Думе?
МОРОЗОВ: Смотря что понимать под политическими силами, который присутствуют. Присутствуют сегодня порядка пятидесяти политических партий. Если представить, что все они или даже большая часть из них проходит в Государственную Думу, то лучше из такой Думы бежать, потому что она будет абсолютно не работоспособна. Нашему избирателю будет совершенно не понятно, какие решения принимает эта Государственная Дума. Семипроцентный барьер, который установлен, это барьер, который в состоянии преодолеть, как показывают все политические процессы. Обычно этот вопрос задают в связи с тем, что правые не прошли на выборах в Государственную Думу 2003 года. Я всегда отвечаю на этот вопрос двумя аргументами. Первый, правые в сумме преодолели и семипроцентный барьер, и даже более высокий барьер. Это уже их проблемы, что они не смогли объединиться и выйти единой политической силой на выборы. Они бы сегодня находились вместе с нами в Государственной Думе. Второй аргумент, они сейчас проиграют, если не предъявят обществу реальную правую программу, которая будет опираться на реального избирателя. Если они это сделают, они будут вместе с нами в Государственной Думе, и будут влиять на все принимаемые решения. Это уже их вопрос, это не вопрос законодательства. Поэтому я уверен, что все влиятельные политические партии России имеют все шансы быть представленными в будущей Государственной Думе.
Мне понятна ваша точка зрения. Я благодарю вас, что вы нашли время и приехали к нам.
http://www.morozov-ov.ru/
Док. 367568
Перв. публик.: 07.09.05
Последн. ред.: 09.09.07
Число обращений: 289
Морозов Олег Викторович
|
